Миссис Элизабет Куин широко раскрыла глаза:

— Микаэла, я вспоминаю, что ты советовалась со мной о воспитании детей, но… — Она замолчала.

— Быть может, сейчас как раз и возникли обстоятельства, когда ты мне сможешь посоветовать, — ответила Микаэла.

— Сначала я хочу найти отель и принять ванну, — сказала миссис Куин решительно.

Микаэла с сожалением пожала плечами.

— У нас здесь нет отеля. Ты можешь остановиться у нас, — предложила она. — Мне нужно только быстро навестить одного пациента. Я думаю, тебе не трудно будет подождать минутку.

— Неужели не сможет подождать пациент? — с вызовом спросила ее мать.

Микаэла про себя вздохнула. Еще когда был жив ее отец, мать не понимала, что означает профессия врача. Так или иначе, Элизабет Куин пришлось дожидаться в коридоре бывшего пансиона, пока ее дочь примет последнего пациента. К несчастью, как раз сегодня перед обедом в коридоре заблудилась любопытствующая свинья из соседнего дома, так что Микаэла боялась, что у матери вряд ли будут благоприятные впечатления от ее импровизированной практики.

Дружеское предложение Брайена скрасить ожидание — посмотреть слепую лошадь Роберта миссис Куин тоже категорически отвергла. Вместо этого она решила совершить небольшую прогулку по окрестностям. При этом она стала свидетельницей выяснения отношений между хозяином салуна Хэнком и Хоресом, которое кончилось рукоприкладством. Телеграфист хотел накоротке поговорить с Майрой, что Хэнк мог позволить только при полагающейся оплате в размере пяти долларов. У Хореса же, как назло, ничего не было.

Около полудня Микаэла со своей матерью и детьми выехала из города. В свете еще только чуть пригревающего весеннего солнца деревянный дом выглядел мирно и как бы приглашал в него войти.

— Какая идиллия! — заявила холодным тоном мать Микаэлы, когда повозка остановилась. Она вышла, поднялась по лестнице, ведущей в дом, и открыла дверь. В изумлении осмотрела она небогатое убранство: большой деревянный стол рядом со старой печью, постели обитателей дома, умывальник, на котором Микаэла разложила свои медицинские принадлежности.

— Ты хочешь мне всерьез сказать, что ты тут хорошо живешь? — спросила она дочь.

— Да, — ответила Микаэла твердо, — мы здесь живем. — При этом она обняла Колин. — К сожалению, я не могу тебе предложить ванну, — продолжала Микаэла, — только таз с водой.

— Но я и Брайен… — хотел было вмешаться Мэтью, но запнулся, увидев, что дама неодобрительно подняла брови. — Э… я хочу сказать, Брайен и я собираемся пойти поплавать в речке. Вы могли бы пойти с нами.

Судя по выражению лица миссис Куин, она не сочла возможным принять это предложение. Но она сохраняла спокойствие.

— Спасибо. Может быть, в другой раз.

— Ты идешь с нами, Колин? — спросил Брайен. Но Колин лишь молча выскользнула из рук Микаэлы и без всякого объяснения выбежала из дома.

Элизабет подождала, пока уйдут мальчики, потом обратилась к дочери:

— Мне кажется, что тебя вполне устраивают эти дети. Ты хочешь, чтобы они были с тобой?

Микаэла посмотрела открыто в глаза матери:

— Я обещала это их матери на ее смертном одре.

— Как ты могла дать такое обещание женщине, которую так мало знала? — воскликнула Элизабет Куин.

— У меня было чувство, что я знала ее всегда. — Микаэла смотрела вдаль через окно маленького дома. — Точно так же, как иной раз знаешь кого-то всю жизнь, но остаешься чужим для него.

На следующий день Элизабет Куин решила осмотреть достопримечательности города. Но уже через несколько шагов ей на пути встретился лавочник Лорен Брей и втянул ее в галантную, как он считал, беседу.

Микаэла с улыбкой наблюдала эту сцену из окна нижнего этажа бывшего пансиона.

— Вы мисс Куин? — вдруг услышала она за спиной. Элегантный господин в цилиндре и с портфелем, прибывший в почтовой карете днем раньше, стоял перед Микаэлой.

— Доктор Куин, — поправила его Микаэла. — Да, это я.

— Меня зовут Эдедиа Банкрофт. Я из Первого национального банка в Денвере, — представился господин и без промедления приступил к делу: — Мы установили, что вы без всякого на то права используете эти помещения, и я требую, чтобы вы немедленно освободили дом.

Не обращая внимания на Микаэлу, он повернулся, собираясь уйти. Перед уходом он значительно добавил:

— В случае неисполнения этого требования последует насильственное выселение.

Через секунду Микаэла стряхнула с себя оцепенение. Она кинулась вслед за этим человеком, который уже собирался нацепить на двери объявление «Вход воспрещен».

— Вы отдаете себе отчет в своих действиях? — спросила его Микаэла, по-настоящему рассердившись. — Вы закрываете единственное медицинское учреждение этого города.

— Возможно, — невозмутимо ответил чиновник. — Но только так банк может наконец продать дом с аукциона. А это единственное, что меня интересует в данных обстоятельствах.

Микаэла колебалась минуту.

— Тогда я куплю дом, — решительно сказала она наконец. — Сколько он должен стоить?

— Установлена цена в 1500 долларов, — ответил Банкрофт.

— Тогда я обращусь за ипотекой, — сказала Микаэла.

Мистер Банкрофт, погрузившись в задумчивость, погладил свою белокурую бородку.

— Вы можете предложить какие-нибудь гарантии в счет долга? — спросил он.

Микаэла развела руками:

— Мой медицинский диплом.

— Но вы женщина, — заметил банковский служащий, — а за практику женщины-врача мы ничего не можем дать. Можно было бы выйти из положения, если бы вы были замужем. Тогда я, может быть, смог бы заключить договор с вашим мужем. Всего доброго, мадам.

Господин едва заметно приподнял цилиндр и удалился.

Минуту Микаэла стояла неподвижно, как громом пораженная. Не впервые доводилось ей как женщине-врачу сталкиваться с подобными нападками. Но в этот раз речь шла не о ней лично, а о благополучии целого города.

Какие-то крики донеслись с соседней улицы. Не имея возможности дальше обдумывать свои неприятности, Микаэла поспешила туда, откуда доносились эти крики. Мастерскую кузнеца окружили зеваки.

Микаэла пробивалась через толпу.

— Пропустите меня! — кричала она, пока наконец не достигла цели.

Кузнец Роберт катался по земле. Лицо его было искажено от боли, а по его крикам можно было понять, какие нечеловеческие мучения он испытывает. Возле него сидел на корточках Салли. Он накрыл кузнеца плотной попоной.

— Вероятно, произошел взрыв в дымовой трубе, — сообщил он врачу. — Его одежда обгорела.

Микаэла торопливо огляделась.

— Джейк, — сказала она затем цирюльнику, который уже был возле того места, где произошел несчастный случай. — Мы должны доставить его к вам.

— Мне очень жаль, мисс, — посочувствовал Джейк Сликер, — но это не получится.

— Почему?

— Понимаете, я должен думать о моих клиентах, и…

Лицо Микаэлы вспыхнуло от гнева. Ни одному жителю города Роберт никогда не отказал в помощи. Именно он, когда разразилась эпидемия гриппа, не только изготовлял гробы, но в любое время оказывал мертвым последние услуги. Неужели можно отказать в помощи тяжело раненному человеку только из-за цвета его кожи?