коллиматорный прицел из наших запасов. К нему четыре магазина, ремингтон, пятьдесят патронов и, естественно, глок. Баллистический калькулятор, дальномер, бинокль. Сашка взял G-36, а Линас, как наша главная ударная сила, — свой любимый ПКМ, две ленты и бейсбольную биту. На мой вопрос, на хрен ему эта игрушка, он резонно заметил, что вблизи объекта шуметь не рекомендуется и, если нарвемся на зомби, лучше просто вынести мозг, чем устраивать стрельбу. Логично… Нет, можно было и больше вещей набрать — спальные мешки, переносной гальюн и газовую плитку, чтобы уж с полным комфортом. А если сматываться придется, причем быстро?

Первомай, первомай, кого хочешь выбирай… Устроились мы, конечно, неплохо, грех жаловаться. Айвар выбросил нас за полкилометра от нужной нам точки и уехал. Дальше ножками, ножками, благо раннее утро, прохладно, нежить еще не разгулялась. Складское помещение, еще советской постройки. Это вам не новомодные конструкции из железа и жести, где и спрятаться-то негде. Нежити поблизости не оказалось, так, бродило по территории несколько штук. Для интерьера, чтобы не забывали, где находимся. Ворота выходят на противоположную от объекта сторону. Аккуратно вскрыли дверь и тихо проверили здание. Один зомби был, — застрял в лабиринте брошенных ящиков. Интересно, как он сюда попал? Думаю, пытался спастись от нежити, забрался на крышу по пожарной лестнице и потом через окно пролез внутрь, где позже и умер. Скорее всего, так оно и было, одно из окон, в верхней части помещения, было разбито, а на стекле следы крови. На уровне второго этажа по всей длине стены — широкий балкон. В углу ангара небольшая комната, где нашелся рюкзак погибшего. Куртка, джинсы, свитер. Несколько банок польской тушенки, лапша быстрого приготовления, армейская фляжка с коньяком, бутылка воды, буханка зачерствевшего хлеба и две луковицы. В боковом кармане — полупустая пачка патронов. Люгеровские, S&B. Оружие тоже нашлось, правда, не в рюкзаке, а на полу, где, судя по всему, человек спал. Он и умер-то, скорее всего, во сне. Древний люгер P-08, парабеллум — «домовой», судя по следам коррозии на металле. На одной стороне пистолета были мелкие раковины ржавчины, а вот другая в идеальном состоянии. Значит, лежал долгое время где-нибудь на чердаке, пока во время ремонта не нашли. Я повертел его в руках, усмехнулся на загоревшиеся глаза Линаса и отдал ему. Ну что ты будешь делать, любит он старые стволы.

Устроились с удобствами, и все это на расстоянии трехсот метров от объекта. Между нами пустырь с двумя небольшими зданиями. Одно из них — распределительная подстанция, построенная совсем недавно, другое — небольшой двухэтажный домик, где, судя по вывеске, размещалась транспортная контора. Лепота, лежи и радуйся. Почему рядом нет нежити, мы поняли, когда устроились наблюдать. Вся нежить была у объекта. Там и правда валялось несколько коров, одна из них совсем свежая. Наши оппоненты усиленно привлекают нежить, дабы никому и в голову не пришло проверить одиноко стоящее здание. Итак, пустырь, с левой стороны — небольшая лесополоса, шириной метров сто. По правую сторону начинаются обширные складские помещения какой-то заброшенной фабрики. Ангары почти вплотную подходят к объекту, но подобраться с той стороны шансов мало, а точнее, их вообще нет. Нежити там не много, но мы заметили пяток морфов, причем серьезных размеров. Без стрельбы не пройдешь, а шуметь нельзя.

Наблюдение устроили так. Я промеряю расстояния, рисую план и делаю фотографии, благо не забыл прихватить из дома старенький «кэнон» с телеобъективом. Сашка наблюдает за объектом в бинокль, а Линас все это хозяйство прикрывает, устроившись неподалеку у лестницы.

— И вот, — начал рассказывать Сашка, когда мы решили закусить, — в этих бумагах, которые удалось добыть в Шауляй, нахожу сведения, что пунктами остановок при перевозках были Турция, Испания, Германия и Литва. Помню-помню, что Эдгар говорил про образованщину, — отмахнулся он, — но понимаешь, тут связано все. Дальше начинается то, что интересно нам. Кто первым заявил о секретной тюрьме? Правильно, канал ABC. Дату точно не скажу, но где-то в августе. Литовский МИД сразу принял оскорбленный вид и открестился от ее существования. Мол, как вы могли подумать, что в нашем «дерьмократическом опчистве можут присутствовать такие весчи»! На самом деле ребята из МИДа тихо охренели. Не от того, что информация всплыла, а от того, что место указали неправильно. Ну сам подумай, зачем было указывать полузаброшенную конюшню? Взяли за жабры госбезопасность. Поимели в различных позах и приказали, чтобы нашли источник утечки информации и доложили. Пока проводили проверку, журналисты усиленно рыли носом, но тоже ничего не нашли. Естественно, по указанному в репортаже адресу. А там было пусто. Вообще. Не было там ничего, никаких заключенных. Прошло несколько месяцев, и опять удар — несколько депутатов литовского парламента почему-то вспомнили про тюрьму и поручили комитету по национальной безопасности выяснить, существовала ли она на самом деле. Комитет, скрипнув зубами, вызвал кого надо и повторил процедуру сексуальных извращений. Проверили. Комитет отчитался двадцать второго декабря. Мол, ничего похожего на этом объекте нет. Естественно, там и не было ничего. Все было здесь. — Сашка кивнул на здание, уныло сереющее за пустырем. — А двадцать первого января и этот объект освободили от заключенных, стало слишком стремно здесь держать. Их место заняла какая-то контора с панамской регистрацией, и сразу все затихло. Ни политики, ни депутаты даже рты не открывают. Кто-то им здорово сунул, раз они резко потеряли интерес. Или, — задумчиво потер подбородок Саша, — или они вообще на зарплате сидели. Потом февраль, все тихо. В начале марта отсюда начинают уезжать машины с европейскими номерами. По два, по три человека. Двадцатые числа — миру засаживают по самые гланды, получите и распишитесь.

— Не понял, зачем тогда было конюшню-то сдавать? — пожал я плечами.

— Это было простое предупреждение: мол, в следующий раз дадим точный адрес.

— А на фига было вообще светить эту тюрьму, черт бы ее побрал? Можно было и без этого все устроить. Зачем лишний шум?

— Думаю, отвлекающий маневр. Пока вся госбезопасность стояла на ушах, никто и внимания не обращал на «панамских бизнесменов», не до этого было.

— Не укладывается у меня эта схема в голове.

— Чего у тебя там не укладывается, Робби? Ты дизайнер, едрен батон, или где? Включи воображение! Отсюда ушла зараза по всей Европе. Литва — это транзитное государство, географически так сложилось. Уже после начала эпидемии сюда приезжали военные. Кстати, они и сейчас наведываются. Один раз туда пытались пробиться морфы, штук пять-шесть, так военные примчались через тридцать минут. Покрошили морфов и уехали, к ним даже из помещения никто не вышел.

— А с проверками часто приезжают? — Я отложил пустую консервную банку в сторону и приник к биноклю.

— Один раз в день, вечером.

— То есть наркоты здесь нет.

— Ты что, на старости лет наркодилером решил заделаться?

— Да мне, в общем, пофиг, мне вакцина нужна…

— Вакцина всем нужна, Робби, — вздохнул Сашка.

Тревожно как-то на душе, надо было с мужиками пойти. Хотя куда там лезть вчетвером. На обратной дороге заехали к Эдгару, чтобы рассказать про Сашку и ситуацию с полицией. Крестный отец Каунасского уезда, как называл его Альгис, был в отъезде, поэтому до его возвращения сидел у Дока. Ленка накормила нас обедом, а потом мы за чашкой чая лениво трепались о делах. Я рассказал про наши новости, включая роман Каролиса и Асты.

Док сначала хмыкнул, а потом задумался и поскреб бороду.

— И как далеко зашел их, с позволения сказать, флирт?

— Еще без пикантных подробностей, — ответил я и поинтересовался: — А чего ты так напрягся? В этом что, проблема какая-то? Молодые, пусть резвятся.

— Не скажу, что проблема, но есть одна мысль у меня. Скорее, не мысль, а подозрение нехорошее. Вирус.

— Что вирус? — не понял я.

— Понятия не имею, как вирус отразится на потомстве. Может быть, и ничего особенного, а может, и наоборот. Представь себе — решит наша молодежь обзавестись детишками. Дело, в общем-то, хорошее, но