– То же, что и многие независимые самоуверенные американки, когда они не могут справиться с собой, – бежать к мамочке с папочкой.

Пять минут спустя они вышли из дома и направились к автостоянке. Кэти размахивала дорогой камерой, которую она держала в левой руке.

– Это фотоаппарат, – сообщила она.

– Я знаю, – подтвердил он с насмешливой серьезностью. – Они есть даже в Пуэрто-Рико.

Кэти расхохоталась и покачала головой:

– Никогда не знала, что я такая противная американка.

Остановившись около изящного «бьюика», Рамон открыл дверцу рядом с водительским местом.

– Очень симпатичная американка, – тихо сказал он и добавил:

– Садись.

К своему стыду, Кэти успокоилась, когда поняла, что они поедут на машине. Трястись по автостраде на развалюхе-грузовике было не по ней.

– Ваш грузовик опять сломался? – спросила она, когда они плавно выехали с автостоянки и влились в интенсивный субботний поток машин.

– Я решил, что вы предпочтете эту машину грузовику. Я одолжил ее у приятеля.

– Мы могли бы взять мою машину, – возразила она.

По взгляду, который бросил на нее Рамон, она поняла, что если он приглашает кого-нибудь, то на своем транспорте. Кэти включила радио и украдкой оглядела нового знакомого. Великолепное сложение, загорелые лицо и руки.

Он напомнил ей одного испанского теннисиста.

В зоопарке оказалось не так уж плохо, хотя слишком многолюдно, Кэти и Рамой бродили рядом по широким дорожкам, болтая, как школьники. Рамон купил ей арахис, чтобы кормить медведя. Он от души расхохотался в птичьем вольере, когда тукан с чудовищным клювом опустился на Кэти и та пронзительно взвизгнула, прикрывая голову. Потом они подошли к питомнику с рептилиями. Туда Кэти входила неохотно – змеи вызывали у нее омерзение.

– Посмотри, – прошептал Рамон ей на ухо, кивая в сторону огромного стеклянного террариума.

– Я не хочу смотреть, – ответила Кэти сухими губами. – Я и так знаю, что там дерево, а с него свисает очередная змея. Ее ладони стали влажными, как будто рука коснулась чешуи.

– Что-нибудь не так? – озабоченно спросил Рамон, заметив, что она побледнела. – Ты не любишь змей?

– Да, – проворчала Кэти, – очень.

Тряхнув головой, он взял ее за локоть и вывел наружу. Кэти с облегчением вдохнула чистый воздух и опустилась на ближайшую скамейку.

– Я уверена, что они поставили скамейку около питомника для таких, как я. Иначе нас пришлось бы просто выносить.

В улыбке Рамона появилось некоторое превосходство.

– Вообще-то змеи очень полезны. Они едят грызунов, насекомых…

– Пожалуйста, – взмолилась Кэти, – не описывай мне их меню.

Рамон продолжал, не отрывая от нее глаз:

– Они необходимы для равновесия в природе. Дрожащая Кэти встала, бросив на него ироничный взгляд:

– Да что вы говорите? Вот уж никогда бы не подумала.

Ее изящный носик сморщился от отвращения. Рамон, задумчиво улыбаясь, пристально посмотрел в голубые глаза.

– Вообще-то я их тоже не люблю, – признался он. Они долго бродили по зоопарку. К своему изумлению, Кэти стала замечать, что слегка театральная испанская галантность Рамона начинает ей импонировать.

Кэти истратила больше половины второй пленки, когда они подошли к острову, где обитали обезьяны, павлины и другие интересные, но менее редкие животные.

Жуя поп-корн, она оперлась на узорную ограду маленького пруда и бросала зернышки уткам. Ее поза была ненамеренно соблазнительной, темно-синяя ткань туго обтянула изящные бедра. Рамон откровенно наслаждался этим зрелищем. Не подозревая о том, что ее рассматривают, Кэти оглянулась через плечо:

– Хочешь, сфотографирую? У него дрогнули губы.

– Что именно?

– Острова, – ответила Кэти, озадаченная его улыбкой. – Эта пленка скоро кончится. Я собираюсь подарить се тебе. Когда ты сделаешь фото, у тебя будет сувенир на память о зоопарке в Сент-Луисе.

– Эти фото для меня?

– Конечно, – ответила Кэти, взяв очередную горсть поп-корна.

– Если бы я это знал, – усмехнулся Рамон, – я бы сфотографировал нечто более интересное, чем медведи и жирафы, на память об этом дне.