– Потому что дураки, – заявил Ваха. – Если б мы это сделали, так ни за что бы не попались. Так бы и улетели с деньгами.

– Вы куда это собрались?! – возопила жена Шапи, когда увидела, что на ночь глядя вся честная компания на двух «девятках» выезжает из дома.

– Молчи, женщина! – сказал Шапи. – Мы вернемся скоро. И с нами будет двадцать миллионов долларов.

Тата снова кинули в багажник, чтобы не оставлять без присмотра. Когда они доехали до аэропорта, уже темнело.

Охранник у ворот видел, что они с оружием, но он был племянником водителя одной из машин и поэтому пропустил Ваху. К тому же все ездили к трапу самолета с оружием, и никак нельзя было сказать, что у Вахи было больше оружия, чем у остальных.

Они выехали на взлетную полосу и увидели Як-42 с трапом, вывалившимся из кормы, как собачий язык из задницы. Возле самолета стоял бензозаправщик.

Ваха и его команда взбежали в салон и увидели, что в нем никого нет, кроме капитана в белой форме.

– А где остальные заложники? – спросил Ваха.

Он был так сильно пьян, что ему показалось, что капитанов двое.

– А… э… – сказал капитан.

– Они еще в аэропорту, – объяснила стюардесса.

– Понятно, – сказал Ваха и выстрелил в одного из капитанов. По счастью, он попал в того капитана, которого видел он один. А настоящий капитан от избытка впечатлений грохнулся между кресел и потерял сознание.

Ваха и его люди вынули тата из багажника, взяли с собой стюардессу и пошли искать заложников. Искали они их недолго: к самолету как раз подползал большой и желтый, как канарейка, автобус. Ваха открыл дверцу туалета, зашел туда, рядом поставил стюардессу и приставил к ее виску ствол.

– Запускай дорогих гостей, – сказал Ваха.

Утром Ваха проснулся оттого, что над ухом бубнил телевизор. Ваха разлепил глаза и увидел, что по телевизору идет теракт: какие-то недоумки захватили на взлетной полосе самолет, и он весь окружен спецназом и «альфовцами». Рядом с телевизором на цепи сидел вчерашний тат.

«Во придурки. Их же расстреляют вместе с этими чертовыми заложниками», – подумал Ваха.

В этот момент возле уха Вахи зазвенел мобильный. Это был начальник службы безопасности аэропорта майор ФСБ Геннадий Шеболев. Они были отдаленно знакомы: жена Шеболева была дальней родственницей одного из друзей Вахи.

– Послушай, Ваха, – сказал Шеболев, – мы пока собрали только десять миллионов долларов. Но мы передадим их только после того, как ты отпустишь женщин и детей.

Тут Ваха проснулся окончательно и понял, что перед ним не телевизор, а вид наружу через кабину пилота.

Майор Шеболев пришел к окруженному самолету в половине второго. К этому времени Ваха и еще двое террористов наконец продрали глаза, а остальные пятеро, наоборот, заснули. Майор Шеболев остановился у трапа самолета и поднял руки вверх, показывая, что в них нет оружия.

– Заходи, – пригласил его Ваха, стоявший с автоматом у люка.

Майор Шеболев зашел.

– Что это взбрело тебе в голову, Ваха? – спросил майор, оказавшись в пилотской кабине.

Он был немного знаком с Вахой через общих друзей, и он очень удивился истории с захватом самолета.

– Так получилось, – сказал Ваха.

– По правде говоря, мы совсем не собирались захватывать самолет, – признался украинец Николай. – Мало ли чего не сделаешь по пьяни.

– Да уж это точно, – согласился Шеболев, – вас тут восемь человек, и половина, по-моему, отсыпается после пьянки. А это кто? – спросил Шеболев, показывая на тата.

– Они меня украли, – сказал тат.

Николай пнул его ногой, и тат замолчал.

– Если вы не собирались захватывать самолет, – сказал Шеболев, – выметайтесь отсюда, все восемь. Отсидите полгода и пойдете под амнистию.

– Нет, – сказал Ваха, – что случилось, то случилось. Нам нужно двадцать миллионов и коридор до Тель-Авива.

В это время по радио, которое было включено в кабине, раздался призыв к намазу.

– Послушай, Ваха, – сказал Шеболев, – уже полвторого, а в кабине из-за тебя сидят старики, которые пропустили намаз. Разве у них есть где молиться? Разве ты воюешь со стариками? Иди и выпусти их, или тот грех, который они совершат, не помолившись, будет на тебе.

Вахе не хотелось брать на себя такой тяжелый грех, поэтому он распахнул дверь из кабины пилотов и, придерживая ее автоматом, крикнул:

– Муслим! Отпусти стариков!

Стариков отпустили, и, 'когда они ушли, Вахе стало слышно, как в салоне захлебывается криком годовалый ребенок. Ребенок орал так, что мешал террористу думать.

– Послушай, Ваха, – сказал Шеболев, который так и не покинул кабины, – это что? Ты посмотри, сколько у тебя женщин в самолете? Ты что, воюешь с женщинами? Иди и отпусти их, если ты мужчина.

Вахе показалось позорным воевать с женщинами, поэтому он распахнул дверь кабины пилотов и, придерживая ее автоматом, заорал:

– Муслим! Отпусти женщин!

Спустя пять минут в самолете остались одни мужчины. В нем было сорок два заложника, считая тата, восемь террористов и один майор ФСБ.

– Ну вот что, Гена, – сказал Ваха (как мы уже упоминали, он знал Шеболева и считал его неплохим парнем), – я выполнил твою просьбу, но ты останешься вместо них. И будешь здесь, пока нам не принесут деньги.

– Да ради бога, – сказал Шеболев.

С этими словами он выхватил из-за пояса ствол и выстрелил Вахе в живот. В ту же секунду в салон самолета ворвалась группа «Альфа».

Операция по освобождению заложников была проведена майором Шеболевым безупречно. Полагаясь на собственное знакомство с лидером террористов, на знание его характера и на специфику обстановки, майор сумел заставить его освободить женщин, детей и стариков. Майор знал, что в самолете нет взрывчатки и что из восьми предполагаемых террористов двое бодрствуют в кабине, один в салоне, а остальные спят пьяным сном, и благодаря передатчику и миниатюрной беспроводной видеокамере эту информацию узнали штурмующие.

Ваха очнулся в тюремной больнице. Он выжил чудом. Кроме него, из захватчиков остался в живых только парень по имени Шапи да сидевший на цепи тат.

Тут-то и наступили черные дни. Майор ФСБ Шеболев совершил подвиг, но он и постарался выжать из него все и еще немножко. Ни Шеболева, ни его начальников не устраивал теракт, совершенный по пьяни. За предотвращение такого теракта нельзя было получить Героя России, а Шеболеву хотелось Героя России. В крайнем случае он был согласен на «За заслуги перед Отечеством».

Кроме этого, Ваха был из очень богатой семьи. Его отец был ректором Первого медицинского института, и он готов был вытащить сына за любые деньги.

Ваху, Шапи и тата (которого тоже, на его несчастье, причислили к террористам) били смертным боем. Покорный тат во всем признавался, но его били все равно. От Вахи требовали признаний в связи с Басаевым и имен сообщников. Ваха отказывался.

Его привязали к кровати с проволочной сеткой и стали пускать через сетку электрический ток. Ваха ни в чем не признавался.

Ему надевали на голову противогаз и пережимали шланг, пока он не терял сознание. Ваха ни в чем не признавался.