долго сдерживаемым чувствам, — развернувшись, она так заехала сопернице кулаком в лицо, что та свалилась от удара на пол.

Тори не видела выражения глаз своего партнера — зачем ей смотреть на него? Его лицо и его глаза ее не интересовали.

— Эй! — прокричал парень, — эй!

Тори по-прежнему не смотрела на него и не видела, что тот остановился.

— Ты кто такая, твою мать! — разозлился парень и, недолго думая, очень спокойно, как будто перед ним копошилась муха, с силой врезал Тори по носу и сломал его...

...Нос сросся немного неправильно, и Лора потащила дочь к своему пластическому хирургу, однако, увидев большой ряд образцов носов на выбор, которые предложил врач, Тори опрометью бросилась прочь из клиники и никогда туда больше не возвращалась, а искривленный нос служил ей напоминанием о том, как ей не удалось получить то, чего ей очень хотелось, — свободы. Свободы быть — но кем? Адона была права, когда говорила, что Тори нужны сильные переживания, страсти, иначе она чувствовала себя заключенной в тюрьму, а какая же жизнь в тюрьме?

Лора Нан заглянула в библиотеку и увидела там дочь Мать успела облачиться в голубые джинсы с рядами вырезов по краям карманов и вдоль боковых швов и белую матросскую рубаху, наивно считая, что простенький костюм поможет ей стать ближе к дочери. Наряд Лоры только разозлил девушку, так как она знала, что ее попытка быть на дружеской ноге с ней — всего лишь очередная игра в дочки-матери.

— О, ты здесь, дорогая! Тебя искали, но не могли найти, а ты вот где спряталась! К тебе пришли, — Лора сверкнула ослепительной улыбкой.

— Ко мне, не может быть! Кто же это? — Тори подняла взгляд от книги, которую читала, удобно устроившись в большом кожаном кресле и перекинув босую ногу в шлепанце через подлокотник. Из одежды на ней была только длинная студенческая майка. — Никто не знает, что я дома.

— Тем не менее, он здесь.

— Кто?

— Рассел.

— А фамилия?

— Но как же, дорогая, ты должна знать — Рассел Слейд. — Лора продолжала улыбаться, словно ждала указания режиссера: «Достаточно!»

— Господи! — Тори захлопнула книгу и спрыгнула с кресла. — Почему ты не послала его ко всем чертям? Могла бы сказать, что меня нет дома?

— Зачем? Наоборот, я сказала ему, что очень рада его видеть, что, кстати, сущая правда, и просила подождать, пока я схожу за тобой. Давай...

— Мама, Рассел Слейд выгнал меня с работы!

— Уверена, это просто ошибка, какие-нибудь внутренние дела. Твои профессиональные качества здесь ни при чем. Смена власти или что-то в этом роде. Новый начальник всегда приводит своих людей, это естественно. У нас на киностудиях такое случается на каждом шагу, и я считаю, что для начальства это способ самозащиты. Только не нужно видеть в разной ерунде личную обиду, понимаешь?

— Но он ни разу не говорил со мной с тех пор, а прошло уже полтора года!

— Даже когда мы были... в Вашингтоне в прошлом году?

— Даже тогда.

В Вашингтон они приехали, чтобы получить лично из Рук президента Почетную медаль Конгресса, которой посмертно был награжден Грег Нан. Вернувшись домой, Лора спрятала медаль в один из ящиков комода в комнате сына — высокая награда была не предметом гордости для нее, а лишним напоминанием об ужасной трагедии, случившейся в семье.

— Пожалуйста, не упрямься, дорогая, — продолжала мать. — Рассел такой приятный мужчина... — Ив этот момент Тори увидела, что Рассел Слейд проскользнул в библиотеку, отрезая ей путь к отступлению.

— Хэлло! — сказал он таким тоном, словно между ними ничего не произошло.

Тори на мгновение словно онемела, перевела взгляд с Рассела на мать, стоящую в дверях. Лора умоляюще посмотрела на нее и вышла из библиотеки, тихонько закрыв за собой дверь.

Рассел осмотрелся.

— Давненько я не был здесь! Как я рад снова увидеть Лору Нан, какая она необыкновенная женщина!

— Дома у тебя целая коллекция медных Лор. Какого черта ты приперся?

— Ты не дашь мне чего-нибудь выпить? Дорога из аэропорта была очень утомительной.

Тори подошла к бару и смешала коктейль, не спрашивая у Слейда, чего он хочет, — она это прекрасно знала. Получив стакан из рук хозяйки, Рассел вежливо поблагодарил. Одет он был элегантно и удобно: синяя тенниска с воротником поло, льняные брюки, отличного покроя шелковый летний пиджак. Тори, босоногая и одетая, как бродяжка, почувствовала себя в его присутствии как нашкодивший ребенок, которого собирается отчитывать строгий родитель.

— Я приехал сообщить тебе кое-что.

— Что же?

— Кто-то должен это сделать. Так вот: Ариель Соларес был одним из моих лучших оперативников. Поскольку ты находилась рядом с ним в момент его гибели, я не могу не поговорить с тобой, протокол требует.

— Верится с трудом.

— Как я уже сказал, Соларес был одним из лучших, поэтому я счел своим долгом лично сообщить тебе о том, что Ариель работал на нас.

— Брось врать, Рассел. Ты приехал потому, что с Ариелем была я, а не кто-то другой.

— Я понимаю твой гнев, но...

— Ни черта ты во мне не понимаешь! — взорвалась Тори.

Рассел отпил коктейль и спокойно спросил:

— Можем мы побеседовать друг с другом или нет?

— Я больше не работаю в Центре.

Он вздохнул и опустился на край кожаного дивана, стоящего рядом с внушительных размеров креслом, в котором Тори недавно сидела. Взял книгу, которую она читала. Это было «Величие неудачи». Слейд посмотрел на Тори:

— Я читал эту книгу. О легендарных героях японского эпоса, да? Тори, сядь, пожалуйста. Конечно, ты сердишься на меня за то, что я нарушил твое одиночество. Но ведь кто-то убил Солареса, и надо выяснить кто. Согласна? Давай обсудим этот вопрос.

— Как у тебя все просто.

Тори снова подошла к бару, взяла большой стакан, положила туда лед и плеснула чистого виски, потом добавила воду. Ей не хотелось пить, просто она старалась выиграть время, чтобы обрести душевное равновесие.

— Первое, что мне хотелось бы выяснить, это не пострадала ли ты во время взрыва. Полицейские из Сан-Франциско сообщили нам, что ты отказалась от медицинской помощи.

— Потому что она была мне не нужна, — ответила Тори, отхлебнув из стакана и повернувшись к незваному гостю.

— Вижу, — Рассел оглядел ее с ног до головы. — Очень на тебя похоже — что хочу, то и ворочу.

— Но я более опытна...

— Знаю, знаю, не начинай все сначала, прошу тебя.

— Какую маску ты нацепил на себя сегодня? — Тори подошла и села рядом с Расселом на диван. — Изображаешь великого администратора? Или полководца, жертвующего одного солдата за другим на кровавом поле битвы, где он сам никогда не сражался? А может быть, ты надел свою любимую личину протеже Бернарда Годвина?

— Эту личину ты ненавидишь больше других, так? (В голове пронеслись слова Годвина: «Твои отношения с Тори Нан еще не закончились».) Мы оба стали жертвами вынужденного соперничества: