Погожим полднем, когда яркое солнце удлиняющихся весенних дней высоко стояло в небе, а обитатели дерева видели третий сон в своих дуплах, Корин, стая и Отулисса тайком собрались в пещере кузнеца Бубо на дальнем конце острова.
— Вот здесь я их и храню, — пробурчал Бубо, кивая на вырытые в земляном полу ямы, на дне которых светились груды углей. — Угли-живцы у меня тут, — он ткнул закопченным когтем в одну из куч. — А дальше по убыванию — тут сорт А, дальше Б и так до В. Все, что ниже В, уже ни для чего путного не годно.
Он помолчал, обводя глазами свои владения, и тихонько хмыкнул:
— Конечно, с такими угленосами, как Сорен, Отулисса, Руби и Мартин, у меня тут все больше живцы, да сорт А! — Это была не лесть, а чистая правда. Клюв угленосов состоял из сплошных гениев своего дела, которые не только не знали себе равных в добывании углей, но и умело обучали этому мастерству молодых сов. Достаточно сказать, что подруга Сорена Пелли регулярно приносила Бубо превосходные угли-живцы, а выученный Мартином молодой мохноногий сычик превосходно работал в самых нижних слоях лесных пожаров. — Значит, думаете спрятать уголь Хуула у меня?
— Это была идея Отулиссы, и мы с ней полностью согласны, — подтвердил Сорен.
— Мы не хотим, чтобы уголь когда-нибудь снова стал предметом… поклонения и обожествления, — с усилием проговорила Гильфи.
— Мы знаем, что уголь Хуула не похож на другие угли, — продолжил Корин. — Известно, что он совершенно по-разному действует на разных сов, оказавшихся рядом с ним. А еще он умеет оказывать воздействие на расстоянии. — Корин до сих пор не мог забыть жар, вспыхнувший внутри него, когда Нира оттесняла его к скале каньонов. Он помнил, как был поражен, когда осознал, что прорезавший тьму зеленый свет льется из его собственных глаз! К счастью, этого не видел никто, кроме Ниры, а она почти сразу же рухнула вниз и словно испарилась.
Осторожно расспросив Примулу, Корин понял, что как раз во время его последней схватки с матерью уголь вдруг начал гаснуть и Примулу обвинили в кощунственном небрежении к святыне. Значит, в тот момент энергия угля каким-то загадочным образом перетекла в желудок Корина, став его собственной силой. Благодаря этому он выжил, но его мать тоже не погибла. Она просто исчезла, не оставив ни тела, ни костей, которые можно было бы предать огню. После возвращения Корин несколько раз заглядывал в пламя, тщетно пытаясь получить хоть какой-то ключ к разгадке тайны исчезновения Ниры. Он и сам понимал, насколько это глупо, ведь огонь никогда не дает ответы на конкретные вопросы и не посылает подсказки по заказу. Откашлявшись, Корин выбросил из головы мысли о матери и сказал:
— Я надеюсь, Бубо, что ты не попадешь под влияние угля.
— За свою жизнь я имел дело со столькими углями, что, наверное, приобрел какой-то… этот… ну, как его?
— Иммунитет, — подсказала Отулисса и, поглядев на друзей, быстро пояснила: — Это как с перьевой чесоткой. Стоит птице переболеть ею пару-тройку раз, как ее перья каким-то образом привыкают к действию клещей и те уже не могут причинить ее оперению никакого вреда.
— Может, оно и так, — согласился Бубо. — Короче, можете смело прятать уголь у меня. До чего же вы хитро придумали — спрятать его на виду, среди других углей! Не нужно никаких специальных ларцов, никаких тайных комнат и секретных запоров.
— Да, нашей Отулиссе пришла в голову поистине гениальная идея, — согласился Сорен, кивая на стоявшую рядом пятнистую сову. — Корин доставай уголь и клади его в кучу.
— С радостью, — отозвался король.
Аккуратно подцепив когтем крышку, он открыл ларец. Сразу же после возвращения Корина уголь засиял с прежней силой и теперь выглядел, как обычно — ярко-оранжевый, с трепещущим в середине язычком зеленого света, окруженным синим ободком. Если бы не этот зеленый огонек, уголь Хуула ничем не отличался бы от остальных живцов в яме. Именно на это и рассчитывали совы, прилетевшие в кузницу Бубо. На Великом Древе впредь не должно быть никаких особых групп, орденов или сообществ, вроде печально известных Стражей стражей! Корин перевернул ларец над ямой, и уголь Хуула, мягко шмякнувшись на вершину кучи, провалился вглубь, затерявшись среди своих собратьев. В тот же миг все стоявшие над ямой совы почувствовали, как желудки у них едва заметно встрепенулись, будто листья под легким летним ветерком. Совы медленно переглянулись. Они не обменялись ни единым словом, но разом поняли, что их мир восстановлен, Великое Древо излечилось от болезни, и отныне все будет, как должно быть: совы отдельно — угли отдельно.
Вечером того же дня, когда совы на Великом Древе пробудились от дневного сна, далеко-далеко, за морем Хуулмере, в глубине каньонов, прекрасная волчица громко запела свирепую волчью песню. Запрокинув голову, она выла в звездное небо, где среди светил возникло едва заметное золотистое облачко цвета светлой волчьей шерсти.
— Коди! — прошептала она, на миг прекратив песню. Сотканный из тумана волк повернул голову и кивнул головой, словно прощаясь. — Иди! Иди! — закричала волчица и впервые за это долгое время почувствовала, что освободилась. Ибо теперь Джильбана могла отдохнуть — ее сын ступил на звездный путь и отправился в пещеру духов.
Совы
и другие герои «Ночных стражей»
Сорен: сипуха, или амбарная сова
Гильфи: сычик-эльф
Сумрак: бородатая неясыть, или большая серая сова
Копуша: пещерная сова
Корин: сипуха, или амбарная сова,
Эзилриб: пятнистая совка, или совка с бакенбардами
Отулисса: пятнистая сова
Мартин: новошотландский мохноногий сыч
Руби: болотная, или короткоухая сова
Эглантина: сипуха, или амбарная сова
Бубо: виргинийский филин
Мадам Плонк: белая сова
