деньги остались в бумажниках, вероятность того, что убийство было совершено в целях ограбления, уменьшалась.
— Из сумочки Миа Бергман, лежавшей на вешалке в холле: карманный календарь типа ежедневник, отдельная от него адресная книжка и записная книжка в черном переплете.
Хольмберг еще раз сделал перерыв и за чашкой кофе мысленно отметил, что против обыкновения пока что не нашел в доме Свенссона и Бергман ничего сугубо личного и постыдно интимного. Не было там ни припрятанных где-нибудь приспособлений для секса, ни неприличного нижнего белья или чего-нибудь в этом роде. Ему не попались ни сигареты с марихуаной, ни какие-либо признаки незаконной деятельности. Создавалось впечатление, что это была совершенно обычная супружеская пара из пригорода, возможно, если говорить о ней с полицейской точки зрения, даже более занудная, чем большинство.
Наконец он вернулся в спальню и уселся за письменный стол. Открыв верхний ящик стола, он на час погрузился в разбор бумаг. В основном здесь хранились разнообразные материалы, относящиеся к докторской диссертации Миа Бергман под названием «From Russia with love». Источники и специальная литература были аккуратно разложены по полочкам, как в хорошем полицейском отчете, и Хольмберг на какое-то время погрузился в чтение некоторых отрывков текстов. «Миа Бергман хорошо подошла бы для нашего отдела», — подумал он. Одна секция книжной полки была полупустой и служила, по-видимому, для хранения материалов Дага Свенссона. В основном это были газетные вырезки из его собственных статей и вырезки на интересующие его темы.
Некоторое время заняло изучение компьютера. Память его составляла примерно пять гигабайт, в которые входило все, от программного обеспечения до писем и скачанных статей в виде pdf-файлов. Иными словами, за один вечер с этим явно невозможно было управиться. Хольмберг включил в число изъятых предметов весь компьютер и разбросанные CD-диски, а также тридцать zip-дисков.
Покончив с этим, он некоторое время сидел, погруженный в недовольное молчание. Насколько он мог судить, материалы в компьютере принадлежали Миа Бергман. Даг Свенссон был журналистом и не мог обходиться без компьютера, который являлся для него важнейшим рабочим инструментом, но в настольном компьютере у него не имелось даже своей электронной почты. Следовательно, где-то у Дага Свенссона должен быть другой, отдельный компьютер. Йеркер Хольмберг встал и в задумчивости прошелся по квартире. В холле лежала специальная сумка для ноутбука — пустая, в ней обнаружилось лишь несколько блокнотов, принадлежавших Дагу Свенссону. Самого ноутбука нигде в квартире не оказалось. Хольмберг достал ключи и спустился во двор, где обследовал машину Миа Бергман, а затем кладовку в подвале, но искомого нигде не нашел.
«Самое странное в этой собаке, дорогой Ватсон, что она не лаяла», — вспомнилось ему.
Хольмберг мысленно сказал себе, что в перечне изъятых предметов недостает ноутбука.
Бублански и Фасте встретились с прокурором Экстрёмом в его служебном кабинете в половине седьмого, сразу же как только вернулись с Лундагатан. Курт Свенссон получил по телефону указание отправиться в Стокгольмский университет и переговорить там с научным руководителем Миа Бергман. Йеркер Хольмберг остался в Энскеде, а Соня Мудиг отвечала за осмотр места преступления на площади Уденплан. Прошло десять часов с того момента, как Бублански был назначен руководителем следствия, и семь часов с тех пор, как Лисбет Саландер была объявлена в розыск. Бублански кратко доложил то, что удалось выяснить на Лундагатан.
— И кто же такая эта Мириам By? — спросил Экстрём.
— Пока что мы знаем о ней очень немного. В полицейских списках правонарушителей она не числится. Хансу Фасте поручено начать ее поиски завтра с самого утра.
— Но Саландер не было на Лундагатан?
— Насколько нам удалось выяснить, там ничто не указывает на ее проживание в этой квартире. По крайней мере, вся одежда в шкафу была не ее размера.
— Да еще какая одежда-то! — добавил Ханс Фасте.
— И какая же? — поинтересовался Экстрём.
— Во всяком случае, не такая, какую дарят на День матери.
— В настоящее время мы ничего не знаем о Мириам Ву, — сказал Бублански.
— Да что тут еще, черт возьми, знать! У нее же полный гардероб нарядов для проститутки.
— Для проститутки?
— Ну да! Кожа там, лак, корсеты и фетишистская дребедень, а в комоде набор игрушек для секса. Кстати, похоже, что все недешево стоит.
— Ты хочешь сказать, что Мириам By проститутка?
— В настоящий момент мы ничего не знаем о Мириам Ву, — повторил Бублански более настойчивым тоном.
— Расследование, проведенное несколько лет назад социальной службой, показало, что Лисбет Саландер занималась проституцией, — сказал Экстрём.
— Социальные службы обычно ничего не говорят просто так, — вставил Фасте.
— Отчет социальной службы не основан ни на задержании, ни на расследовании, — заметил Бублански. — Когда Саландер было шестнадцать-семнадцать лет, ее однажды застали в парке Тантолунден в обществе мужчины, который был гораздо старше ее. В тот же год ее задержали за появление в пьяном виде. И тоже в обществе мужчины, который был значительно старше ее.
— Ты хочешь сказать, чтобы мы не спешили с выводами, — понял Экстрём. — О'кей. Но я сразу вспоминаю, что исследовательская работа Миа Бергман была посвящена теме трафика секс-услуг и проституции. Таким образом, существует возможность, что в ходе своей работы она контактировала с Саландер и этой Мириам By и чем-то их спровоцировала, а это могло стать мотивом для убийства.
— Возможно, Бергман контактировала с опекуном Саландер и это привело к тому, что завертелась какая-то карусель, — предположил Фасте.
— Возможно, — согласился Бублански. — Следствие как раз и должно это выяснить. Сейчас важно найти Лисбет Саландер. Совершенно очевидно, что на Лундагатан она не живет. А это значит, что нам нужно отыскать Мириам By и расспросить ее, как она очутилась в этой квартире и какое отношение имеет к Лисбет Саландер.
— И как же мы найдем Лисбет Саландер?
— Она где-то здесь. Вся трудность в том, что нам известен только один адрес, по которому она проживала, а именно квартира на Лундагатан. Перемена адреса официально нигде не зафиксирована.
— Ты забываешь, что она лежала в клинике Святого Стефана и какое-то время жила у разных приемных родителей.
— Я ничего не забыл, — сказал Бублански и сверился с бумагами. — К тому времени, как ей исполнилось пятнадцать лет, она уже сменила три приемные семьи. С ними у нее что-то не складывалось. С шестнадцати до восемнадцати лет она жила в Хегерстене у супружеской пары, их звали Фредрик и Моника Гулльберг. Сегодня вечером к ним сходит Курт Свенссон, когда закончит беседу с научным руководителем в университете.
— А как будет насчет пресс-конференции? — поинтересовался Фасте.
В семь часов вечера в кабинете Эрики Бергер царило мрачное настроение. После ухода инспектора Бублански Микаэль Блумквист застыл в молчаливом оцепенении. Малин Эрикссон отправилась на велосипеде на Лундагатан и наблюдала там за действиями штурмового отряда. Затем она вернулась с отчетом, что там, по-видимому, никого не задержали и движение транспорта по улице уже восстановлено. В редакцию позвонил Хенри Кортес и взволнованно сообщил, что, по слухам, полиция сейчас разыскивает еще одну женщину, имя которой не разглашается. Эрика объяснила ему, о какой женщине идет речь.
Эрика и Малин посовещались, но толком так ничего и не придумали. Ситуацию осложняло то, что Микаэль и Эрика знали о том, какую роль Лисбет Саландер сыграла в деле Веннерстрёма: будучи хакером высочайшего класса, она добывала для Микаэля секретную информацию и тем сильно помогла в его расследовании. Малин Эрикссон ничего об этом не знала, до этого дня она даже не слышала имени Лисбет Саландер. По этой причине в разговоре иногда возникали недоговоренности и паузы.
— Я пошел домой, — объявил неожиданно Микаэль, вставая с кресла. — Я так устал, что голова не
