фрегате убавили паруса, но один не уберегли — его мгновенно разорвало в клочья. Ветер выл и свистел в снастях, и вскоре к этим звукам добавился гул падающих волн и их глухие удары в корабельный борт. Первое время во внутренних помещениях что-то гремело и звенело. Но скоро порядок был наведен и слабо закрепленные вещи водворены на место и крепко-накрепко принайтованы. Теперь раздавался лишь скрип и скрежет брусьев и досок корабельного набора. Изделие портсмутских судостроителей проходило суровую проверку самого повелителя морей — Нептуна.

«Стойкий» медленно взбирался на очередную волну, на какое-то мгновение замирал на ее вершине, а затем стремительно скатывался вниз. В ложбине между темными стенами кипящей воды он выпрямлялся и медленно начинал подъем на новый гребень. Переваливался на другой борт и пробивался сквозь буруны, которые то и дело обрушивались на верхнюю палубу, так что она на некоторое время скрывалась под водой. Порой волна била в борт и подбрасывала фрегат как детскую игрушку. Тогда раздавалась команда капитана и, повиснув на штурвале, рулевые пытались уйти от нового удара. Но это удавалось не всегда — закрепленные на палубе шлюпки разбило в щепки, а загон со свиньями и курами, взятыми как запас свежей провизии, смыло за борт. Как ни крепили орудийные порты и люки, но запоры и крепления не выдерживали, и вода то и дело врывалась во внутренние помещения. К счастью, помпы работали исправно, и уровень воды в трюмах не достигал угрожающей отметки.

Шторм утих на третьи сутки и сменился свежим ветром. Все это время фрегат непрерывно мотало вверх и вниз, клало с одного борта на другой. Океан в полной мере показал свою грозную силу, но пощадил корабль и его команду. Обошлось без серьезных повреждений, но погибли двое матросов, которые сорвались с рей во время работы с парусами. Несколько человек попали в лазарет с переломами и ушибами, но все без исключения надолго запомнили эти штормовые дни.

И поняли смысл старинной матросской пословицы, которая гласит, что все люди делятся на живых, мертвых и тех, кто находится в море.

Хотя Иван не страдал от качки и в море был не первый год, но и его растрясло основательно. Все свои вахты выстоял как положено, помогал укачавшимся молодым мичманам, крепил с матросами паруса. Не раз брался за топор и паклю, чтобы вместе с плотником и его помощниками укрепить люки и порты. Намучались с кормовым окном в капитанскую каюту, которое все-таки вышибло волной.

Одним словом, пришлось, как говорят англичане, побывать «Джеком для всех работ». Потом еще некоторое время болела голова, ушибленная о переборку, а по ночам замирало сердце и снились вздымавшиеся черные стены воды, на поверхности которых плясали злобно шипевшие и плюющиеся пеной бесовские хари. После таких снов просыпался в холодном поту и тихо творил молитву Николе Морскому.

Потом была недолгая стоянка в Лиссабоне, где уже поджидал приказ об отправке на действующую эскадру. За этим последовали лихорадочные приготовления и погрузка последних припасов, и вскоре «Стойкий» рассекал удивительно прозрачные лазурные воды Средиземного моря.

Первое время большинство моряков, впервые оказавшихся в этих благодатных краях, не могли насмотреться на голубое небо, насладиться ласковым теплым ветром. Во время ночных вахт любовались огромными звездами, отражавшимися в воде. Вдыхали странный аромат прибрежных лесов, деревья которых никогда не сбрасывали листву. Голубые острова плыли в дымке, и над некоторыми из них вставали клубы дыма, полыхал огонь, и доносились глухие раскаты грома.

Порой Ивану казалось, что он оказался в сказочной стране, где дивные города поднимались на золотистых утесах, опоясанных изумрудными заливами. На их набережных моряков встречали улыбающиеся смуглые люди. Они предлагали удивительные фрукты и сладости, легкие, совсем непьяные, вина, миски, наполненные сочными кусками мяса, пряной рыбой, какой-то морской живностью, заправленной зеленью и перцем. Веселые стройные девушки с огненными глазами были готовы петь и плясать до самого утра.

Только раз увидел Иван, какими становятся местные жители в гневе. За мысом открылся склон, поросший странными низкими кустами, протянувшимися в несколько рядов. Один из матросов, уже побывавший в этих краях, сообщил, что именно на них растут сладкие ягоды, из которых делают местное вино. Иван, который командовал шлюпкой, разрешил высадиться на берег. Но пока все лакомились чудесными ягодами, из кустов появились чернявые мужчины в широкополых шляпах с мушкетами и саблями в руках.

Боже! Сколько было криков и угрожающих взмахов оружием! Моряки не поняли ни слова, но быстро сообразили, что до драки дело не дойдет. Силы были равны, а фрегат стоял у входа в бухту. Иван вышел вперед, на раскрытую ладонь выложил несколько монет. Крики смолкли, а старший из мужчин произнес целую речь, закатывал глаза и поднимал руки к небу. Но, видимо, говорил что-то хорошее, обиды не выказал. На прощание морякам поднесли целую корзину, наполненную гроздьями винограда и лимонами, махали платками.

Вот так всегда бы встречаться с чужими народами!

Но шла война. По дорогам всей Европы месили грязь многотысячные армии, жгли деревни, грабили города. Время от времени палили друг в друга из мушкетов и пушек, ходили в штыковые атаки. Потом хоронили убитых и обучали новобранцев. Ночами маршалы и генералы сидели над картами, разрабатывали планы новых походов и осад, а дипломаты и шпионы проводили тайные встречи. При свете дня короли, министры и другие верховные правители объявляли о своих решениях, заключали договора, решали судьбы стран и народов. Простым людям оставалось только одно — быть настороже и постараться пережить эти трудные годы.

Не было мира и на морях. Громадные трехпалубные корабли величественно следовали из одной гавани в другую и повсюду стреляли из своих огромных пушек. В чужих гаванях били ядрами по прибрежным постройкам, в своих просто салютовали. Но случалось, если погода была хорошей, а ветер попутным, они выстраивались в бесконечно длинные линии и много часов обменивались залпами. Некоторые из них загорались и взрывались, но чаще плотные клубы порохового дыма скрывали противников, и стрельба затихала сама собой. Победа по большей части зависела от выносливости команд и ветра — в штиль наступало перемирие, а когда штормило, то дорогостоящие военные корабли спешили укрыться в портах.

Но свежий ветер открывал морские просторы торговым морякам, чьи суда спешили доставить грузы по месту назначения. Они бороздили моря в любую погоду и не опасались, что многочисленная команда раньше времени истребит все запасы продовольствия и пресной воды, а сильная качка сорвет пушки со станков. Правда, еще были и пираты. Но иные хитрые капитаны, чтобы запугать преследователей, рисовали на бортах пушечные порты или красили борта в разные цвета. Поэтому издали было трудно определить принадлежность судна и решить, стоит ли нападать на него.

Но большинство капитанов надеялись на собственные знания, опыт, удачу и покровительство незримых, но, по мнению многих, вполне реальных сил. О таких вещах старались не говорить вслух, но для успокоения команды и пассажиров на носу судна сооружали чье-либо изображение.

Никогда прежде Иван не видел такого разнообразия деревянных фигур, установленных в носовой части кораблей и судов. Англичане и голландцы чаще всего ставили львов, позолоченных или выкрашенных в красный цвет. Испанцы отдавали предпочтение строгим статуям святых или королей. Но под белым с золотыми лилиями французским флагом можно было увидеть великое разнообразие весьма искусно изваянных древних богов и героев, тритонов, русалок (почему-то каждая не с одним, а двумя рыбьими хвостами) и других сказочных морских существ.

Пришлось изучать и запоминать все их особенности и различия, чтобы можно было быстро определить происхождение и принадлежность встречного судна вне зависимости от того, чей флаг был поднят над ним.

На «Стойком» вместо обычного британского льва красовалась дородная женская фигура, которая олицетворяла морскую нимфу. Это произведение плотников с королевской верфи не отличалось изяществом, но очень нравилось матросам. Они старательно раскрасили фигуру в самые яркие цвета, так что она издали бросалась в глаза. Занятый капитанскими обязанностями и довольно равнодушный к женскому обществу, мистер Франклин не обращал на нее особого внимания.

Однако появление «Стойкого» на стоянке британской средиземноморской эскадры вызвало бурю восторга. С соседних кораблей ухмыляющиеся офицеры рассматривали фрегат в подзорные трубы, а матросы радостно вопили и хохотали. Порой доносились неприличные шутки. С дальних кораблей приходили шлюпки, битком набитые желающими взглянуть на прибывший корабль. Вскоре выяснилось, что всеобщий