Через несколько минут я смог посмотреть вниз, в долину Вальеситос.

Чуть ниже меня начинался лес, сперва только редкие чахлые деревца, а потом — сплошная стена сосен и пихт. Наш лагерь был там, между ними — я видел тонкую струйку дыма, ползущую кверху.

От места, где я стоял, до лагеря было, я думаю, всего с полмили — правда, если б мы были на одном уровне. Но сама гора имела в высоту милю с лишком, так что на самом деле расстояние получалось куда больше. То тут, то там на склоне попадались отвесные обрывы. И спускаться прямо вниз все равно не получится. Видел я отсюда одно местечко — его придется обходить с севера, не меньше мили, пока найдешь, где спуститься.

А там, где мы с Кэпом разбили площадку для города, кипела бурная деятельность. В нескольких местах поднимались столбы дыма, вроде бы шло какое-то строительство, но отсюда было слишком далеко, не разглядеть, даже в этом чистом воздухе.

Когда я вернулся обратно к пещере, солнце уже садилось, а Эйндж широко улыбнулась, увидев меня.

— Вы не беспокоились?

Она улыбнулась уже прямо мне.

— Нет… вы ведь написали, что вернетесь.

Вид у нее уже стал получше. На щеках появился нормальный румянец, она даже начала сама готовить кофе. На обратном пути я подстрелил самку толсторога (по-другому — снежную овцу), мы зажарили ее над огнем и устроили себе целый пир. В этот вечер мы сидели и болтали, пока луна не взошла.

Она легла спать, а я долго еще сидел у входа в пещеру и глядел, как полумесяц уложил подбородок на гору и потихоньку сползает вниз, прячась из виду за темной гребенкой деревьев.

Через пять дней, на рассвете, мы с ней двинулись в дорогу — вниз.

Добрались до речки, которая текла на север или северо-восток, и дальше поехали по старой звериной тропе, той самой, что Эйндж говорила. Она показала мне, где они потеряли своего вьючного мула с частью запасов пищи и патронов, а потом рассказала, что там была дорожка, которая могла бы, пожалуй, привести к нашему лагерю, пробитая оленями и баранами тропка в южную часть каньона.

Эйндж ехала верхом, а я вел аппалузу на поводу среди бесконечных скал и густых деревьев; продвигались мы медленно, и у нас очень много времени ушло, пока мы спустились в долину. Я все вел лошадь через деревья, пока не достиг места — ну, может в полумиле от площадки, разбитой под будущий город.

Там работали, наверно, человек сорок, возводили строения, но я не видел и следа Кэпа. И почему-то вся картина представлялась мне неправильной.

Я помог Эйндж слезть с лошади.

— Отдохнем, — сказал я. — А как стемнеет, поедем в наш лагерь. Что-то вся эта компания меня беспокоит.

Вовсе мне не хотелось ввязываться в неприятности с больной девушкой на руках.

Сумерки опускались медленно. В конце концов я не вытерпел — за Кэпа тревожился. Подсадил Эйндж снова в седло и вытащил винчестер из чехла.

Нам предстояла недолгая прогулка — пересечь луг и сразу в ивняк. Нигде никого, только козодои ныряли и кружили в воздухе над нами. Где-то завыл волк. Солнце уже село, но еще не стемнело полностью.

Мы повернули на юг. Я был в мокасинах и шагал по траве почти неслышно, да и аппалуза шумел ненамного больше. В воздухе слегка ощущался дымок и легонько тянуло ветерком с высоких вершин.

Я не мог думать ни о чем, кроме Кэпа Раунтри. Если эта толпа в городе — скверная компания (а мне чутье говорило, что так оно и есть), тогда, значит, Кэп ранен или убит. Ну, а если он убит, придется мне тогда отправиться в этот городок и почитать им из Библии. Я собирался поучить эту банду страху господнему.

И тут нам навстречу из кустов выехали трое, а впереди всех был Китч.

— А мы тебя тут давно уже поджидаем, Сэкетт, — сказал он и поднял револьвер. Он, конечно, думал, что взял меня голенького.

На свою беду, он не разглядел винчестера, который я держал вдоль ноги. Я просто повернул его правой рукой, схватил снизу под ствол левой и выстрелил с бедра. Пока он наводил на меня револьвер, небрежно и играючи, я всадил ему пулю чуть выше пряжки. Не сходя с места, выстрелил во второго — и увидел, как он скрутился.

А третий стоял белый как стенка, с выпученными глазами, и я ему сказал:

— Слышь, мистер, снимай-ка свой пояс с револьвером. Если есть настроение, так давай, хватайся за пушку… я очень надеюсь, что ты так и сделаешь.

Он уронил на землю свой оружейный пояс и отступил на шаг.

— Ну, а теперь поговорим, — сказал я. — Как тебя зовут?

— Эб Уоррен… я не собирался делать ничего плохого. Он заколебался. — Мистер, Китч еще жив… могу я ему помочь?

— Твой приятель Китч сейчас получит вторую пулю, если не будет лежать спокойно, — ответил я. — Хочешь помочь ему — говори. Где мой партнер?

Этот парень переступил с ноги на ногу, понял, что я его убивать не собираюсь, и вроде как обнаглел.

— Ты лучше мотай отсюда, задрав хвост. Сейчас появятся другие, глянуть, что случилось.

— Пускай появляются. Ты собираешься говорить?

— Нет, не собираюсь. Будь я…

Но я уже был возле него и хлестнул его тыльной стороной ладони по зубам. Это был легонький беззаботный удар, но, как я уже говорил, руки у меня здоровенные и загрубелые — все ж таки я тяжко трудился всю жизнь.

Он повалился на землю, я нагнулся, ухватил его за рубашку и поднял на ноги.

— Говори, пока я тебя не разорвал на куски. Я сейчас суну кулак тебе в глотку и вытащу все кишки наружу.

Ну, тут он заторопился:

— На него устроили засаду, но он живой. Этот старый хитрый енот ускользнул по-индейски в кусты и уложил двоих раньше, чем они успели удрать. Он сейчас в вашем лагере, только я не думаю, что дела у него хороши.

— Он один?

— Не-е… там с ним Джо Раггер, — Уоррен сделал паузу. Раггер перешел на его сторону.

Застонал Китч. Я подошел к нему.

— Ну что, Китч, не сбежал я, а? — И повернулся к Уоррену. — Если он выживет и я когда-нибудь увижу его с револьвером на поясе, хоть здесь, хоть в Техасе, хоть в Небраске, я пристрелю его на месте. Между прочим, то же самое относится и к тебе. Хочешь остаться здесь — оставайся. Но если будешь ходить с оружием, убью.

Я взял коня под уздцы и добавил:

— Отправляйся обратно и передай этой компании, что все, кто не заключил с Кэпом договора на участки, могут убираться — или я их приберу. Мы застолбили и заявили эту площадку под город и нарубили лес для зданий.

— Там сорок человек! — сказал Уоррен.

— А тут я один. Но ты им все равно передай. Я надеюсь, что у них хватит мозгов убраться до того, как я приеду почитать им из Библии.

Я подобрал его оружие, револьверы подстреленных и двинулся дальше.

Пока мы добрались до лагеря, стало совсем темно. Меня окликнули. Голос был знакомый, хоть и не принадлежал Кэпу.

— Это Сэкетт, — сказал я, — и мне составляет компанию леди. Я въеду в лагерь.

Я подошел к Эйндж и сказал:

— Мэм, мне очень неприятно из-за того, что там случилось. Люди меня никогда не считали драчливым, но с этими ребятами у меня уже были неприятности раньше.