повернуть направо или налево, выйдя на порог дома, оказывается роковым! Повернешь направо — и попадешь в логово зла, повернешь налево — и ты в царстве света и добра.

Я в своей жизни всегда выбирал прямой путь. Я дал слово сэру Клиффорду служить у него, и слово мое непреложно.

— Сэр Джордж, — сказал я, — я не могу допустить, чтобы меня арестовали. Я хочу служить у вас, хочу в этот трудный час служить Англии. Арест для меня был бы фатальным. — Я запнулся, не зная, как объяснить, почему арест так для меня фатален. Наконец я нашел подходящий аргумент: — Я убежден, что меня хотят арестовать для того, чтобы убить. Как только я окажусь в тюрьме безоружным, со мной расправятся наемники Лекенби.

— Не бойтесь. Вы уйдете на моем корабле, и никто не доберется до вас, а тем временем я походатайствую за вас у королевы. Послушайте, Чантри... У меня в команде разные люди, но большинство из них служит ради денег или ради того, чтобы заслужить мою благосклонность и продвинуться по службе. Есть и просто прихлебатели, озабоченные своей карьерой. С другой стороны, есть опытные воины, неоднократно доказывавшие свое мужество и силу. Но ни один из них не обладает такой быстрой сметкой, как вы. За короткое время, что вы служите у меня, вы разобрались во многих проблемах и успешно разрешили их. Вы сразу овладели тайнами корабельного дела и искусства комплектования грузов. Какую бы задачу я ни ставил перед вами, я мог уже к ней не возвращаться, потому что вы решили ее самостоятельно. Вы стали моей правой рукой, и я уже назвал ваше имя сэру Джону Хокинсу, который, возможно, примет командование этим кораблем.

— Это в самом деле не слухи?

— Да! Королева хочет, чтобы я был при ней, хотя я предпочел бы уйти в море. По крайней мере еще на один рейс. — Он вдруг испытующе взглянул на меня и оглянулся, нет ли кого поблизости. — Чантри, я открою вам одно обстоятельство, только вам, потому что хочу, чтобы вы остались у меня. Я получил сведения... совершенно секретные... о том, что в наши воды направляется большое испанское судно с сокровищем в трюме. Я надеюсь захватить это судно. — Он взял бутылку с вином, налил два стакана и один пододвинул мне. — Чантри, скажу вам даже больше. У меня есть друг-ирландец... О, не смотрите на меня с таким удивлением! Да, у меня есть друг-ирландец, который в настоящее время служит в испанской армии. Так вот, сведения получены от него. У нас много проблем с Ирландией. Многие ирландцы готовы смести Англию с лица земли. Но — и это очень важно! — они абсолютно не желают, чтобы это вместо них сделал кто-нибудь другой. Как сказал мне один ирландец, «англичане — враги, но они наши враги. В этой вражде нам не нужны союзники». Забавно, правда? Этот человек пользуется полным моим доверием. Сведения о судне я получил от него.

— Когда оно появится?

Он пожал плечами:

— Не знаю. Мне только известно, что оно должно прийти и мы должны быть наготове.

— Вы получите дополнительные сведения?

— Возможно, но сомневаюсь. Подобные сведения трудно передавать. Может быть, вам с вашими знакомствами на речных пристанях удастся что-то услышать? Но чем меньше об этом разговоров, тем лучше. Учтите, что я вынужден остерегаться не только испанцев, но многих наших людей, которые не прочь сами подобрать лакомый плод, готовый упасть с дерева. У меня хороший корабль, но я не Дрейк, не Фробишер и не...

— Но Хокинсу вы, пожалуй, не уступите.

Он улыбнулся:

— Возможно, но даже и он пока ничего об этом не знает.

— Я остаюсь с вами, сэр Джордж.

— Прекрасно! — Он протянул мне руку. — Заканчивайте свои дела и возвращайтесь. Мы должны, не задерживаясь, снова выйти в море.

Я сменил свою шляпу с плюмажем на плоский берет и темный капюшон. Затем, вооружившись шпагой, кинжалом и парой пистолетов, сошел на берег и направился в контору Эммы Делахей.

Я быстро договорился с ней о своих делах и оставил на шестьдесят фунтов товаров.

— Поступайте с ними как найдете нужным. Я вернусь, когда кампания завершится. Если мое возвращение затянется, распорядитесь моим капиталом в моих интересах и положите прибыль на мой счет. Рано или поздно я непременно вернусь.

Сейчас меня удивляют мои собственные слова. Какое смутное предчувствие беды побудило меня сказать именно так? Казалось, я только проявляю предусмотрительность, и, конечно, мне и в голову не приходило, что произойдет столько событий, прежде чем я снова переступлю порог конторы Эммы Делахей.

«Элизабет Бонавентюр» снова вышла в море.

Дул попутный ветер, и мы на полных парусах стремительно неслись к берегам Франции. У нас были сведения, что там видели несколько испанских судов, направлявшихся в сторону Англии. Но мы их не обнаружили, и сэр Джордж распорядился сменить курс на юг, к Азорским островам, надеясь там найти добычу.

Сэр Джордж владел обширными поместьями, но был постоянно обременен долгами. Богатые трофеи помогли бы ему расплатиться с долгами, которые накопились у него из-за его расточительства. Вместе с возрастом к нему пришла рассудительность, и он намеревался восстановить свое состояние. Судно, груженное сокровищами и шедшее из Вест-Индии или от берегов Америки, решило бы все его проблемы.

Мы находились в море уже около десяти дней, когда как-то на рассвете я услышал крик впередсмотрящего:

— Судно!

— Где?

— Три румба слева по борту!

Наш корабль сделал поворот, и мы легли на другой курс, направляясь к «испанцу». Красивое судно с высокими бортами, испанский галион, по-видимому, шло из Вест-Индии.

Палубы освободили, зарядили пушки, и, подойдя к испанскому талиону, мы дали бортовой залп. Ядра срезали фок-мачту и оторвали кусок бушприта. Сэр Джордж знаком подозвал меня:

— Вы пойдете с абордажной командой. Как только захватите судно, немедленно произведите необходимый ремонт, а затем присоединитесь к нам.

Суда столкнулись бортами. Абордажная команда, держась за снасти, изготовилась к атаке. На палубе «испанца» толпились матросы. Наш бортовой залп нанес судну серьезные повреждения, и офицеры, находившиеся на юте, потеряли возможность управлять боем.

Матросы из абордажной команды разом, как один человек, перескочили на палубу вражеского корабля. Разгорелась короткая яростная схватка. На меня напал испанец с кортиком. Я проткнул его шпагой и сразу вслед за тем разрядил пистолет в другого. На меня бросились еще двое, но одного убил один из наших матросов — крепкий парень из Йоркшира, а со вторым управился я сам. Испанцы отступили. В их рядах началось замешательство: там, где сражались, по-видимому, баски, сопротивление совсем ослабло.

Человек десять басков держались вместе. Внезапно все они бросили оружие и сдались. Один из них, высокий белокурый парень с великолепным торсом, отдал мне свою шпагу.

— Капитан, — сказал он, — нас насильно завербовали. Никто из нас не хотел сражаться.

— Тогда ступайте к мачте и, если увидите, что ее можно починить, займитесь ремонтом. Если нет — спилите. Будете нам помогать — получите свободу.

Баски побежали к мачте. Сражение уже почти закончилось, только несколько упрямцев отказывались сдать свои шпаги. Мне было жаль убивать воинов, и я старался убедить их сдаться.

На юте стоял капитан галиона. У его ног лежали два трупа: один, по-видимому, штурман, другой — помощник капитана, хотя я плохо разбираюсь в порядках на испанских судах.

Капитану было не больше шестнадцати лет. Он, вероятно, занимал свой пост в силу знатности своей семьи. В этих случаях капитану обычно придают тщательно подобранных помощников, которые и несут на себе все бремя службы. Оба помощника были убиты, и вот юный офицер остался один. Красивый юноша стоял, гордо выпрямившись, бледный, но бесстрашный.

— Вы взяли штурмом мое судно, — сказал он, смотря на меня с удивлением. По-видимому, он еще не