Да, большой. По крайней мере с точки зрения местных жителей.
Само собой, и здесь имели представление о законе, да только никогда не принимали его в расчет. То есть если у кого-то возникали неприятности, то он и не думал обращаться к закону, а справлялся сам. Ну а если какие-нибудь задиры начинали буянить, то судебный исполнитель обычно засаживал их на ночь в кутузку. Или, когда они размахивали пушками, отбирал у них оружие и отправлял проспаться.
Теперь времена изменились. В округе появлялись все новые и новые лица. Большие хозяйства теряли много скота, в хозяевам это, естественно, не нравилось. И отсюда вытекало следующее: когда они наконец подумают разобраться с этим делом своими силами, то уж мешкать не станут.
У меня возникло подозрение, что такое время уже не за горами.
Когда мы брели по улице вместе с Эдди, он неожиданно заявил мне:
— Знаешь, Пронто, тебе стоило бы обзавестись собственным хозяйством. Работая на других, далеко не уедешь.
— На свое хозяйство мне никогда не хватало денег, — откликнулся я. — Самое большое, что мне удалось скопить, — это сорок долларов на покупку седла.
— Но почему? Ведь ты говорил, что в Чикаго промотал куда больше денег.
— Верно. Только то был выигрыш, а выигранные деньги, известное дело, долго в карманах не задерживаются. Возле скотного двора я ввязался в игру в кости, вот и схлопотал несколько затрещин. В начале игры в кармане у меня было не больше тридцати долларов, а потом стало около трехсот. И вдруг появились копы: кто-то заорал: «Шпики!» Все скоренько похватали деньги и врассыпную. Причем хватали они по большей части мои деньги. В результате у меня осталось всего шесть долларов. Да еще пришлось заплатить штраф.
— Да уж, тебе не слишком повезло…
— А мне всегда не очень-то везет. Только я не поднимаю шума из-за подобных пустяков. Просто делаю свою работу да по субботам позволяю себе развлечься.
— И все же тебе следует обзавестись собственным хозяйством. Например, на каком-нибудь из тех ручьев, о которых ты мне рассказывал.
— Вся проблема в том, — проговорил я, — что на те ручьи гоняют свои стада владельцы крупных ранчо. И они не станут любезничать с теми, кто посмеет присосаться к их воде.
— Чтобы скопить деньжат, тебе нужно позаботиться а фасаде, — заявил Эдди.
— О каком еще фасаде?
— Да об одежке, вот о чем. Раздобудь себе пару новых сапогов и не забывай как следует чистить их. Купи новую шляпу. А может, даже и костюм. Будешь выглядеть так, словно у тебя куча денег. Так доллары сами к тебе поплывут.
— Знавал я одного парня, Эдди, который рассуждал точно так же. Он обзавелся разным барахлом да еще впридачу новым конем и седлом. Так вот его повесили…
— Повесили?
— Вот именно. В окрестностях стал пропадать скот. Потому все и заинтересовались: откуда у этого ковбоя взялись деньги на обновки? Словом, выволокли из города и повесили на мосту.
— А он, что же, не возражал?
— А что толку-то? Он взглянул на воду под мостом и попросил их затянуть узел покрепче, — мол, не умею плавать…
Вскоре выяснилось, что Гранвилл Стюарт, владелец одного из самых крупных ранчо в Монтане, тоже находился в городе. Он остановил меня на улице и предложил работу. Но загвоздка состояла в том, что мне бы предстояло провести всю зиму в отдаленном лагере на пару с Пауэллом Ландаски… его тоже звали Пайком.
На всей границе не найти лучшего напарника, чем он. Пайк был мастером на все руки: и ковбоем, и охотником, и звероловом, и даже лесорубом. Кроме того, он слыл одним из лучших борцов. Только вот характер у него — точно порох. Так что мы с ним непременно перегрызлись бы.
Про него рассказывали сотни всевозможных историй. Например, о том, как он заявился в лагерь индейцев со старенькой винтовкой в руках. Индейцы решили, что на такое способен только сумасшедший и не тронули его. А в другой раз индейская пуля угодила ему в лицо. Пайк поскакал за доктором, но сломанная челюсть так зверски болела, что он попросту взял и вырвал добрый кусок челюсти вместе с костью — такой большой, что на нем помещалось два зуба. Правда, я не знаю, стало ли ему после этого легче.
В результате мы с Эдди вернулись к Чарли Брауну и снова навалились на тушеное мясо. Мы пожирали его с такой жадностью, что Чарли не удержался и спросил:
— Снова на мели, Пронто?
— А когда я был не на мели?
— Но долги ты всегда отдавал. — Чарли оперся о стойку бара. — Слушай, Пронто, может, тебе нужно немного деньжат? Могу подбросить.
— Спать мы можем и в конюшне, — отозвался я. — А есть будем у тебя, покуда ты нас не вышвырнешь. Нам бы только побыстрее работу подыскать…
Чарли с минуту помолчал, а потом сказал:
— Знаешь, Пронто, я собираюсь втянуть тебя в одно дело, хотя вовсе не уверен, что ты будешь мне за это благодарен. Биллу Джастину нужны двое для работы в лагере на ручье Повешенной Женщины.
— А что там плохого?
Он внимательно посмотрел на меня, но промолчал. Лишь минуты через две наконец проговорил:
— Ну-ка, ребятки, подойдите ближе к стойке.
Хотя в салуне, кроме нас, никого не было, но он, видать, все же опасался чужих ушей. Он налил нам по чашке кофе и перегнулся через стойку, опершись о нее локтями.
— Пронто, в этих краях в любую минуту жди неприятностей. Только глупец этого не видит. И неприятности могут начаться именно на ручье Повешенной Женщины… Вот почему место свободно.
Я оглянулся на Эдди.
— Что скажешь, парень? Зима, похоже, выдастся холодной, а там хоть за дровами не придется далеко ходить.
— У меня вся жизнь — сплошные неприятности, — заявил Эдди, — так что мне не привыкать.
— Чарли, скажи Биллу Джастину, что он заполучил двух бравых парней. Мы согласны.
Допив кофе, мы направились к выходу.
И в тот же миг дверь распахнулась, и на пороге появился высоченный ковбой, полностью загородивший дверной проем своими могучими плечами. Хоган работал на «Бриллиантовом Р» — грузил в вагоны скот, предназначенный для отправки. А дрался он так, что только щепки летели.
— Провалиться мне на этом месте! — расплылся он в широкой ухмылке. — Да ведь это тот малыш, что так любит подраться
На самом-то деле я вовсе не такой уж малыш. Во мне пять футов и десять дюймов росту, а вешу я сто семьдесят фунтов. Но рядом с Хоганом меня и в самом деле можно было принять за малыша.
А салун между тем наполнялся народом. Многие подзадоривали Хогана, надеясь, видно, поглазеть на драку. Ну что ж, и я давно не развлекался.
— Батч, какой у тебя рост? — спросил я.
— Если в сапогах, то шесть футов и четыре дюйма, — ответил он.
— А я и не знал, что у тебя каблуки такие высокие, — хмыкнул я и, размахнувшись, ударил его.
Глава 4
Когда я открыл глаза, меня ослепило солнце. А привела меня в чувство отчаянная тряска повозки по ухабам проселочной дороги.
Мне несколько минут не удавалось сообразить, где же я нахожусь, а когда, наконец, сообразил, мне все это совсем не понравилось. Я лежал на спине на дне повозки, среди каких-то ящиков и мешков. И голова у меня трещала так, словно меня лягнул мул.
Я попробовал подняться, но тотчас пожалел о том, что мне пришла в голову такая вздорная идея. Схватившись рукой за бок, я рухнул на дно повозки.
Эдди, сидевший на козлах, обернулся ко мне.
— Во всяком случае, он тебя не убил.
