— Ну, мне все кажется, в общем-то, тем же самым! — заметил спецагент, поворачиваясь к Джиллу. А Джилл ответил:

— Это был тот же экран, который взбесил тебя в прошлый раз?

— Да, по-моему, именно тот.

— Тогда нам лучше держать его прямо здесь, — решил Джилл, оглядываясь кругом в поисках Барни. Но и с этим тоже все обстояло точно так же, как в прошлый раз. На уровне, с которого они только что спустились, скажем, на восемь-девять ступенек по прочной железной лесенке, стоял, глядя на них сверху вниз, Барни, чуть склонив голову набок и яростно виляя обрубком хвоста.

Джилл удовлетворенно кивнул:

— Похоже, я прав, — прикинул он. И, обращаясь к Анжеле:

— Помнишь первый раз? Ты сказала, что, похоже, он хочет, чтобы мы последовали за ним? Ну, он хотел, но мы проигнорировали его. Мы направились вниз, вертикально, тогда как Барни отправился каким-то иным путем, горизонтально. Суть в том, что в этих местах бывает больше, чем одна дверь. В то время, как мы совершим свою безумную, кошмарную поездку на поезде в ржавую пустыню — к ульям тех ржавчервей, которые, между прочим, запросто могли прикончить нас — думаю, будет вполне вероятным, что старина Барни двинулся поохотиться на странных кроликов в сравнительно приятный лесной мир. И я лично не собираюсь дважды совершать одну и ту же ошибку.

Он двинулся обратно вверх по лесенке.

И в этот момент Фред Стэннерсли ощутил на своей спине тепло, почувствовал непривычный свет там, где тот теперь появлялся из-за длинного тонкого, бросающего вызов гравитации, гниющего стального каркаса шпиля. Больше трети огромного диска все еще загораживалось, заставляя спутанный, застроенный лесами край шпиля гореть ржаво-красным и темно-золотым там, где его пронзало насквозь медленно расходящимся веером лучи сияющего света. Но стала видна уже достаточно большая часть диска, чтобы вызвать у наблюдавших благоговейный страх и удивление.

— Господи! — У Стэннерсли отвисла челюсть. Еще миг, и аханье Миранды возвестило о ее признании чуда, равно как и едва слышное со стороны Уэйта:

— О, Боже мой!

А увидели они вот что: «солнце» раза в три больше земного, похожее на гигантский серебряный шарикоподшипник более миллиона миль в поперечнике, усыпанный кратерами раковин, испускающих спицы огня, света и радиации в нескончаемой серии ядерных цепных реакций. Машинное солнце, стоящее в центре того, что могло быть только машинной системой миров, в могучей машинной вселенной.

Джилл, однако, уже видел все это; он не горел желанием провести здесь слишком много времени и не слишком сильно интересовался реакциями этого солнца, ядерными или иными. Но интересовался реакциями Кину Суна.

Другие разинули рты... но Кину Сун бросил один взгляд и сразу упал на колени и склонил голову в молитве. Ибо там, где Джордж Уэйт всего лишь воскликнул «О, Боже мой!», маленький китаец явно увидел Его; увидел Самого Бога или Эквивалент Его в том чудовищном механическом круге. И Спенсер Джилл не мог сказать, что именно он ощущает — облегчение или разочарование. Но, в любом случае, он убедился, что Сун сдал первый, и, возможно, последний экзамен...

— Барни! — ахнула Анжела.

— Э? — Джилл глянул на нее, проследил за ее взглядом и увидел, что Барни направился по более высоким мосткам туда, где он вот-вот свернет за близкий и одновременно далекий угол.

— Барни, назад! — позвал он пса, который остановился всего на миг, оглянулся, а затем побежал дальше за угол. — Черт побери! — простонал Джилл. И уже Анжеле:

— Я должен его догнать.

Так что к тому времени, когда она помогла другим подняться обратно на те мостки, Джилл тоже исчез...

Сит, некогда антифон, оглянулся на достигнутые им на данный момент успехи: во-первых, имплантируя Кину Суну подслушивающее устройство и используя донскую технику заживления для сокрытия небольшой раны у него на шее, он проверил контакт устройства со своим бесхитростным человеческим зондом, пока не убедился, что может приобрести определенную меру управления субъектом, когда ни пожелает. Но только меру.

То есть, он мог пользоваться глазами и ушами Суна для наблюдения за Джиллом и его коллегами — и даже его голосом, чтобы вступать в их разговоры и, возможно, направлять их — но и только. Если Сит не желал обременять себя полным и постоянным управлением этим человечком на протяжении всех тяжких испытаний, которые ждали группу, то дальше этого контроль над ним заходить не мог. Для чего-либо еще потребовалось бы куда больший имплантант, и в таком случае можно было с таким же успехом синтезировать полный дубликат человека и снабдить его компьютерным разумом. Но при сильно повысившейся чувствительности Спенсера Джилла, при его «машинном мышлении», этот путь мог оказаться опасным. Нет, намного безопасней было задействовать Суна в небольшой роли, чем дать ему ведущую партию и рисковать, что эта уловка будет раскрыта.

Потом легкая часть: доставить Суна через трансмат в океан неподалеку от маяка, где Сун, находящийся в состоянии после гипнотического сна — считающий, что он видит сон, несмотря на физический шок от пробуждения в воде, — принялся плыть к смутно вырисовывающейся массе суши. И, наконец, нежданная удача, когда Сит увидел через глаза Суна подпрыгивающий на океанских волнах плот из обломков кораблекрушения.

Таким образом, подготовленная им для китайца недавняя трагедия нашла немедленное подтверждение; Сун был настолько типичной «жертвой кораблекрушения», что народ на маяке наверняка должен принять его без всяких сомнений. И его приняли...

Потом, ожидая возвращения Джилла — зная, что у его ненавистного врага есть фонский синтезатор, дезактивированная узловая точка с шотландской горы, — Сит счел нужным вновь рассмотреть свой план. В своей первоначальной форме тот был очень простым: первая фаза заключалась в том, чтобы поймать в капкан Джилла, эту самку, а также то грубое животное, Джека Тарнболла; а середина и конец состояли в мучениях и страшной, медленной смерти для них всех. А попытаться устроить все это в первоначальном Доме Дверей, это уже другой разговор! Потому что половина команды Джилла обладала опытом знакомства с некоторыми из миров Замка, и тут все зависело от того, сколь многому научился за минувшие годы этот бесящий Сита человек. Если он вообще чему-то научился. Но затем, увидев отчаянные, неловкие попытки своего противника вновь активировать Замок, Сит опять обрел уверенность. Так как, похоже, Джилл не знал ничего, или настолько мало, что делал все лишь методом проб и ошибок. И поэтому, пока Джилл продолжал усиленно пытаться сопрячь свой рассудок с фонской технологией. Сит синтезировал себе скафандр для выживания в земной среде. Ибо то, что Джилл оказался не способен сделать сам по себе (а именно, найти способ материализовать Замок, а потом вступить в него) теперь должен был совершить за него Сит.

Ничего сложного, скафандр Сита представлял собой легкий цилиндр из сверхгибкого пластика, защищающего ту среднюю часть его «персоны», окружавшую три жизненно важных органа: мозг, первичную двигательную систему и губчатую сифонно-нервную цепь, что соединяла их и которая соответствовала позвоночному столбу у созданий земного типа. Но кроме защиты основных органов Сита, скафандр служил еще одной очень важной цели: его получающие энергию от микроконвертеров гравитационные дефлекторы уменьшали гравитацию на семьдесят процентов, и таким образом снижали его вес до сносного фонского стандарта. Без поддержки скафандра в основном жидкое создание, вроде Сита, привыкшее к низкой гравитации, превратилось бы в пятно на вытесанном морем ландшафте маячной скалы...

А именно туда-то он и заставил трансмат переправить его как раз тогда, когда Джилл уже доходил до точки, в тот миг, когда он схватил миниатюрный замок, словно собираясь раздавить его в кулаке.

Просканировав уже маячную скалу через глаза Кину Суна, Сит точно знал, где надо материализоваться: за скоплением массивных округлых валунов, ярдах этак в сорока от ближайшего члена группы, расположившихся поближе к Джиллу и дезактивированной узловой точке.

Трансмутируясь, Сит пошел на немалый личный риск: изолируясь «снаружи», чтобы заняться тем, что соплеменники Джилла могли бы назвать ВМД, или Вне Машинной Деятельностью. Трансматом определенно