– Нет. – Эд картинно вздохнул. – Ты – мой крест на эти выходные, и я донесу его до конца. Иначе бабушка никогда меня не простит и лишит наследства. Ты же не возьмешь меня на содержание?
Ответить Келли не успела. Эд повернулся к ней спиной и стал исследовать холодильник на предмет прохладительных напитков. Спина у него была что надо. Рельефная, но в меру, как раз в Келлином вкусе. Наверное, его кожа очень нежная на ощупь… Келли на миг представила себе, как она встает, подходит к Эду и кладет руки ему на плечи… Что он тогда сделает? Ох, лучше об этом не думать…
Келли с трудом оторвала глаза от соблазнительной спины «малыша Эдди» и побрела вон из кухни. Надо было ему сказать, чтобы не забыл надеть плавки, вяло подумала она. Но если скажешь, он нарочно забудет.
Дневник Авроры Каннингэм
30 августа
Правильнее было бы написать тридцать первое, потому что сейчас четыре часа утра. Но так как я до сих пор не ложилась, то для меня еще продолжается тридцатое августа.
У меня такое ощущение, что оно не закончится никогда. Какая же я идиотка… Страшно вспомнить. Но я должна вспомнить и все записать, потому что иначе мне не избавиться от чувства стыда и не забыть того, что произошло сегодня, то есть вчера. Тьфу, неважно.
Как я уже писала, мы всей семьей были приглашены на прием к О’Коннорам. Мистер О’Коннор отмечал пятидесятилетие и снял по такому случаю главный банкетный зал отеля «Хилтон Плаза». Насколько я поняла, там присутствовали все, кто хоть что-нибудь значит в Нью-Айленде. Собралась огромная толпа. Я и не подозревала, что здесь так много людей со значением. Серьезных, состоятельных, солидных. Эти три «С» могли быть напечатаны на визитной карточке каждого гостя.
Мы были, естественно, в числе гостей первой важности, и не только потому, что папа – один из самых богатых бизнесменов штата. А еще и потому, что они с мистером О’Коннором давние друзья и я должна выйти замуж за его младшего сына Билли.
Одним словом, я была как на иголках. Первый официальный прием, выход в высший свет Нью-Айленда, знакомство с семьей жениха, да и с самим женихом, собственно говоря. Меня причесали, накрасили, затянули в узкое, неприлично открытое платье и взгромоздили на высоченные каблуки. Мне было страшно посмотреть на себя в зеркало. Я считаю себя привлекательной девушкой, хотя и не такой красивой, как мама, но мне казалось, что мой наряд способен изуродовать даже королеву красоты.
Правда, мама сказала, что я ослепительна, да и папа похвалил. Все пройдет отлично, сказал он, если ты не будешь опускать глаза и переваливаться как гусыня. Порой папе очень не хватает такта. Как еще я могу ходить, скажите на милость, если туфли на высоких каблуках я примерила впервые в жизни только несколько дней назад?
Мама оказалась более понимающей. Она поддерживала меня под руку и помогала практическими советами, но у меня все равно тряслись колени. А как могло быть иначе? Волнение, страх плюс абсолютная неспособность владеть своим телом. Сестра Эллис, преподававшая гимнастику, умерла бы от смеха, глядя, как я шатаюсь при каждом шаге и пытаюсь удержать равновесие.
Но это были пустяки. Только начало. Кошмар случился в «Хилтон Плаза», когда я поднималась по лестнице. На самой верхней ступеньке стояли О’Конноры всем составом и поджидали нас. Я не запомнила ни сколько их было, ни как они выглядели. Я полностью сосредоточилась на своей походке и достаточно уверенно передвигала ноги. Но, разумеется, это не могло продолжаться слишком долго. Когда до О’Конноров оставались какие-нибудь жалкие три-четыре ступеньки, я умудрилась наступить на подол своего чересчур длинного платья и… кубарем скатилась вниз.
До сих пор уши горят от стыда. К несчастью, я ничего себе не повредила. Если бы меня увезла машина «скорой помощи», меня, по крайней мере, пожалели бы, а так на мою долю достался только смех. В лицо, естественно, не смеялся никто, но уж за спиной похихикали вволю. Достаточно было только видеть мамино лицо, чтобы понять, что моя репутация безвозвратно разрушена.
У подножия лестницы мое падение закончилось. Кто-то помог мне встать, отряхнуть платье. Хоть убей, не помню, кто это был. Дворецкий или горничная, или еще кто-нибудь из прислуги. А может быть, гость, что было бы совсем ужасно.
За это время, видимо, мама успела меня представить О’Коннорам, потому что сам именинник спустился ко мне и поинтересовался, как я себя чувствую. Я ответила, что все в порядке, хотя на самом деле все было отвратительно. Мистер О’Коннор благородно сделал вид, что поверил мне, и, опираясь на его руку, я во второй раз стала штурмовать лестницу. На этот раз все прошло удачно.
Но прием был для меня испорчен. Каждый, кто подходил к нам знакомиться, смотрел на меня со снисхождением и жалостью. И самое обидное заключалось в том, что со своим женихом я так и не встретилась, потому что накануне Билли где-то подцепил ветрянку и в день приема валялся в постели. Беда на самом деле никогда не приходит одна. Теперь нам придется встретиться с глазу на глаз, без спасительного присутствия посторонних людей.
Одно я знаю точно – туфли на каблуках я на встречу с Билли надевать не буду.
4
У бассейна Келли осознала, что ей следует волноваться не о плавках Эда, а о собственном купальнике. Вернее, о том, что его заменит. В ее фирменной бело-голубой сумке «Суперняни» было припасено немало интересных и полезных вещиц, которые могли бы пригодиться в работе с восьмилетним карапузом, но, увы, ни одного бикини. Лазурная вода бассейна манила долгожданной прохладой, но Келли, к сожалению, могла позволить себе разве что расстегнуть верхнюю пуговичку рубашки.
– Как, ты еще не готова? – услышала она голос Эда.
Келли повернулась. Стеклянные двери были полностью сдвинуты в сторону. Он стоял, прислонившись к стене, и с негодованием смотрел на девушку. К счастью, плавки на нем были. Зато не было ничего другого, и у Келли перехватило дыхание. Конечно, она видела в глянцевых журналах фотографии потрясающих мужских тел, но одно дело – рассматривать картинки, и совсем другое – лицезреть подобную красоту в жизни. Сохранять необходимое для няни хладнокровие было все труднее и труднее…
– Ты собираешься раздеваться или нет?
Эд шел прямо на нее. Одной рукой он держал поднос с напитками, на второй, как у заправского официанта, висели полотенца.
– Я все приготовил, а ты ведешь себя как монашка.
Келли подскочила на месте.
– Что ты сказал?
– Ведешь себя как монашка, – удивленно повторил Эд.
Он поставил поднос на стол под уже ненужным зонтиком, а полотенца кинул на ближайший шезлонг.
– Купаться в одежде я тебе не позволю.
– Я вообще не буду купаться, – отвернулась Келли. – У меня нет купальника.
– Как нет купальника? Ты что, не знала, куда идешь? Бабушка не сказала, что у меня есть бассейн?
– Сказала.
– И ты не взяла купальник?
– Нет.
Эд плюхнулся на шезлонг.
– Ничего не понимаю. Хозяев нет. Бассейн есть. Все выходные купаться можно, а ты без купальника.
У Эда был такой растерянный вид, что Келли захотелось погладить его по голове.
– Я пришла работать, а не купаться.
– Серьезно?
– У тебя странное представление о нянях, – рассмеялась Келли и села на шезлонг рядом. – Мы действительно сидим с детьми, развлекаем их, общаемся с ними, вовремя укладываем спать и читаем сказки на ночь. А вовсе не веселимся в доме их родителей.
– Да, отстал я от жизни. Может быть… Мне пару раз родители нанимали бебиситтера. В первый раз девочка закрылась в подвале и нюхала клей. Мне было девять.
– Какой ужас.
