Еретики отобрали у Штеля оружие, полевой рюкзак и даже его меховую шапку, вывернули его карманы. Они думали, что он беспомощен. Они ошибались.

Самое сильное оружие Штеля было внутри него. Его механическое плечо было исправно, а бионический глаз почти закончил цикл ремонта и перезарядки. Штель уже мог им видеть, хотя еще расплывчато. Он смог активировать внутриглазной дисплей, по которому было видно, что глаз будет полностью функционален через пятьдесят восемь минут.

А тем временем предатели окажут ему услугу. Хоть он сейчас и был их пленником, они несли его туда, куда он хотел попасть.

Они несли его в Ледяной Дворец… к исповеднику Воллькендену.

ОНИ БЫЛИ в ловушке.

Гавотский выругал себя за то, что поверил той женщине, когда она позвала его и Блонского на улице. Он следовал своей интуиции, и не остановился, чтобы подробнее допросить ее, несмотря на явное недоверие Блонского. Но за ними гнались предатели, а интуиция еще никогда не подводила сержанта.

И сейчас она подсказывала ему что-то.

Часовня наполнилась треском лазганов. Звук эхом отражался от сводчатого потолка и возвращался в уши с оглушительной силой. Но стреляли только лазганы Ледяных Воинов. Мутанты не сопротивлялись. Они даже почти не были вооружены. Скуля и воя, они прятались за колоннами и остатками каменных скамей, за самим алтарем.

— Прекратить огонь! — крикнул Гавотский. — Я сказал прекратить огонь, это приказ!

Грейл подчинился первым, хотя и удивленно посмотрел на сержанта. Пожар, казалось, был на грани мятежа, а Блонский…

Он хоть и не нацелил лазган прямо на Гавотского — он держал оружие под углом, направленным в пол между ними — но мускулы на его руках напряглись в готовности открыть огонь, а черные глаза смотрели испытующе.

— Со всем уважением, сержант, — сказал он, — могу я узнать основания для такого приказа?

— Посмотрите на них! — сказал Гавотский. — Разве это похоже на засаду? Никто из них не атаковал нас. Они лишь пытаются спрятаться.

— Они мутанты! — выплюнул Блонский. — Их существование уже является оскорблением для нас!

Гавотский спокойно посмотрел в ответ на его яростный взгляд. Его нелегко было испугать.

— Обычно, да, — сказал он. — Но сейчас совершенно необычная ситуация. Я не думаю, что наши проводники лгали нам. У этих… этих туземцев есть информация, которая может быть полезна для нас. Они знают путь в Ледяной Дворец и знают, на что способен Мангеллан.

— В таком случае, сержант, — сказал Блонский, — я думаю, что моим долгом является спросить вас, не защищаете ли вы этих мутантов по причине некоего странного сочувствия им? Вы можете поклясться в том, что вы еще верны Богу-Императору?

Гавотский ударил его прикладом лазгана. Удар был такой быстрый и сильный, что, хотя Блонский и внимательно смотрел на сержанта, но все равно был захвачен врасплох и рухнул на пол.

— Если ты сможешь доказать такое обвинение, — прорычал Гавотский, встав над ним, — то я буду ожидать, что ты меня застрелишь. А пока ты заткнешься и будешь делать то, что я говорю. Понятно?

— Они молились, — тихо сказал Пожар. — Они молились Императору…

Гнев покинул его, и теперь молодой солдат казался смущенным. Гавотский не ожидал такого. Он думал, что Пожар будет сопротивляться приказу так же яростно, как и Блонский.

И мутанты — те, которые были еще похожи на людей — понемногу стали выглядывать из своих укрытий и приближаться к Ледяным воинам, видя, что те перестали стрелять. Гавотский поднял лазган и направил его на ближайшего мутанта.

— Стоять! — приказал он, и мутант остановился, подняв руки.

— Мы понимаем ваши… подозрения, понимаем, что мы… так отвратительны, — громыхающий голос раздался позади Гавотского. Сержант обернулся и почувствовал, что у него перехватило дыхание. Говоривший выступил из тени: неуклюжий монстр, покрытый серой шерстью, его пальцы превратились в когти, глаза сверкали красным, лоб неестественно выдавался вперед.

— Мы отвратительны сами себе, — сказало существо. — Но никто из нас… не выбирал такой судьбы. Никто не хотел стать таким. Хаос так… так силен… в воде, воздухе… он завладел… нашими телами, — мутант болезненно глотнул.

Гавотский вспомнил, что говорил Толленберг.

— Но вы боретесь с этим, пытаетесь сохранить свои души в чистоте.

— Если вы так преданны Императору, — проворчал Блонский, поднимаясь на ноги и массируя ушибленную челюсть, — то знаете, что должны делать. Указ Императора о скверне Хаоса вполне ясен. Для вас есть лишь одна возможность очиститься.

— Мы знаем, что должны… умереть, — сказал мутант. — Но хотим, чтобы наша смерть… не была бесполезной. Мы хотим… напасть… на еретиков. Они… сделали это с нами. Они… сотворили это с нашим… миром, с Крессидой, — казалось, существу было трудно дышать, и оно прерывало свою речь, со стоном и хрипом набирая воздух в легкие.

— Вы знали, что мы идем сюда, — вдруг понял Грейл. — Вы посылали своих шпионов за нами, в горах и в лесу. Я видел одного из них. Вы следили за нами!

— Жаль… только, — сказал мутант, — что мы не смогли… подойти к вам раньше. До снайпера на озере… до того, как вы потеряли… своего товарища у места крушения челнока… до того, как вас нашли… гвардейцы-предатели. Нам пришлось осторожно выбирать момент… чтобы вы поняли нас. Сейчас так трудно… понять, кому можно верить…

Гавотский проследил за печальным взглядом мутанта, смотревшего на трупы проводников, приведших сюда Ледяных воинов, и других — шестерых, убитых прежде чем сержант приказал прекратить огонь.

— Мы не можем спасти ваш мир, — тихо сказал Гавотский. — Мы не для этого пришли сюда. Но с вашей помощью мы можем спасти одного человека. Важного человека.

— Тогда мы поможем вам… всем, что в наших силах, — пообещал мутант. — Мы будем сражаться за Императора…и молить Его… чтобы, когда мы уйдем из этой жизни, Он посмотрел… на наши оскверненные души… с пониманием.