– Москва отдала приказ о моем уничтожении. В Вашингтоне отдан аналогичный приказ относительно Скофилда.
– Да, но ты сказал, что ни Москва, ни Вашингтон ничего не знают о Матарезе? И тем не менее вам обоим расставили ловушки, пытаясь удержать вас в стороне от событий. Я не могу этого понять.
– Официальная Москва и официальный Вашингтон действительно ничего не подозревают о существовании Матарезе. Однако кто-то попытался перейти нам дорогу. Ведь мы готовы были выступить с соответствующими заявлениями перед правительствами, объединив все то, что каждый из нас знает. Но нас обоих обвинили в измене, и был отдан приказ о нашем уничтожении. Матарезе заправляют этими делами, используя спецслужбы обеих стран. Они представлены и в Москве, и в Вашингтоне, но они невидимы.
– Не совсем так, Василий, – возразила Зося. – Помнишь, люди, с которыми ты говорил в Москве…
– То были перепуганные старые люди, – прервал ее Талейников. – Заезженные боевые лошади. Импотенты.
– А тот человек, с которым говорил Скофилд?.. Уинтроп? Что с ним?
– Я не сомневаюсь, что он уже мертв.
Зося отошла от окна и остановилась перед Василием.
– Что ты собираешься делать? Ведь вас загнали в угол.
Василий покачал головой:
– Напротив, у нас уже есть некоторые успехи. Первое имя в списке – Скоцци – оказалось верным. Теперь у нас есть мертвый англичанин. Без документов, без каких-либо признаков того, кто он и откуда пришел. Но эта метка на его груди сказала нам больше, чем полный набор фальшивых документов, будь они у него при себе. Этот человек – частица их армии, а его присутствие здесь наводит на мысль о том, что есть и другой, который следит за стариком, работающим в архиве библиотеки Салтыкова-Щедрина. Матарезе пребывают в Ленинград, чтобы защитить Ворошиных и скрыть правду. А мы с каждым шагом подбираемся к ней все ближе.
– Ну, предположим, что вы найдете ее. К кому вы пойдете с этим? Вы не в состоянии защитить самих себя, ибо не знаете, кто они.
– Но мы знаем, кто не относится к ним, а этого уже достаточно. Мы можем начать с премьера и президента.
– Вы не сможете добраться до них.
– Мы приблизимся, если у нас будут доказательства. Беовулф Агата – Медведица Агата, то есть Скофилд – был прав, когда говорил, что нам нужны неопровержимые доказательства. Можешь ли ты помочь нам? Помочь мне?
Она молча смотрела ему в глаза.
– Василий Васильевич, моя жизнь шла так однообразно, а тут ты вернулся…
– Я просто не знал, куда мне еще пойти. Я не мог пойти прямо к старику. Мне очень жаль, что я потревожил тебя, Зося.
– Не переживай. Я уже теряла тебя. И конечно, я помогу тебе. Я ведь еще не сказала… я собираюсь подать документы на конкурс, чтобы перевестись в наше ташкентское управление. Но это между прочим…
– Однако это ведь не основание для того, чтобы помогать мне.
– Нет, не основание. Но то, что ты рассказал мне, пугает.
Малеткин нервно прохаживался подле машины – час, назначенный Талейниковым, давно прошел. Талейников наблюдал за ним из окна второго этажа.
– Он не уверен, то есть не помнит, в какой именно дом я прошел, – пояснил Василий. – А что, ваши подвалы по-прежнему существуют? По ним можно еще пройти, как раньше, переходя из одного в другой?
– Да, во всяком случае, так было, когда я последний раз была там.
– Тогда я спущусь вниз, пройду подвалами и выйду на улицу из другого подъезда. Мне нужно предупредить Малеткина, что моя встреча затягивается еще на полчаса. Это даст нам дополнительное время. А ты пока наряжай англичанина. Сумеешь?
Зося оказалась права: в подвалах ничего не изменилось. Они соединялись один с другим, и можно было пройти под всем домом, а при необходимости выйти через любой подъезд или через подъезд соседнего дома. Талейников вышел на улицу за четыре дома от того здания, где была квартира Зоси, и быстро направился к Малеткину.
– А я думал, ты придешь с другой стороны, вот отсюда! – Предатель кивнул на ряд подъездов слева.
– Ты не больно наблюдателен, приятель. В этих домах я никого не знаю. А спустился я специально, чтобы предупредить тебя, что мне необходимо еще полчаса, чтобы закончить свои дела.
– Но ты не задержишься потом еще дольше?
– Нет-нет. Жди меня и лучше всего сядь в машину, а то заметно, что ты нервничаешь.
– Просто потому, что мне нужно сходить в туалет.
– Надо тренироваться, дорогой, – посоветовал ему Талейников и заспешил назад, к дому.
Спустя двадцать минут они с Зосей согласовали все детали. План действий по обеспечению связи со стариком из библиотеки имени Салтыкова-Щедрина подразумевал активное участие Зоси. Она должна будет сказать этому старику, что студент, который много лет назад занимался с ним, а затем сделал карьеру в крупном госучреждении и в 1954 году давал показания по его делу, хочет встретиться с ним без свидетелей. Этот студент, а точнее, его друг, не хочет показываться на людях, поскольку испытывает определенные трудности и нуждается в помощи.
Старик, конечно, разволнуется, и его волнение непременно заметят посторонние. Зося должна спокойно проинструктировать его относительно самой встречи. Ему предстояло выйти из двери с юго-восточной стороны здания библиотеки в десять минут шестого. На улицах в это время будет уже темно, а снегопад сегодня, похоже, не ожидается. Старик должен пройти несколько кварталов в сторону, а затем вернуться, и если по пути с ним не будет установлен контакт, то ему надо будет возвратиться в библиотеку и ждать. Уверенный в полной безопасности, его старинный друг постарается навестить его прямо там, в библиотеке. Но никаких гарантий, что будет именно так, естественно, нет.
– А что ты будешь делать после разговора со стариком? – спросила Зося.
– Это зависит от того, что он мне скажет, или от того, что я узнаю от человека, который следит за ним.
– Но я еще увижу тебя?
– Это может плохо кончиться для тебя. К тому же вечером тебе на дежурство…
– Я могу пойти на работу чуть пораньше и вернуться уже к полуночи, а что касается опасности, то позволь мне роскошь не обращать внимания на это.
– Ты поступаешь очень неосмотрительно: на работе могут поинтересоваться, почему ты уходишь раньше.
– Ну, на худой конец, я могу что-то придумать.
– Сама по себе идея великолепна, – улыбнулся он. – Я буду очень осторожен и пройду к тебе через подвалы.
– А что ты собираешься делать с этим? – Она кивнула на мертвого человека.
– Оставим его в одном из самых дальних подвалов, который покажется наиболее подходящим. У тебя есть водка?
– Ты что, хочешь выпить?
– Нет, это он хочет. – Василий кивнул на мертвеца. – Еще один душевнобольной, покончивший жизнь самоубийством. Мне понадобится также бритва.
Петр Малеткин стоял с Василием в тени арки недалеко от юго-восточной стены библиотеки.
– Ты говоришь, что этот старик один из наших? – спросил Малеткин.
– Выбирай местоимения правильно. Кого это «ваших»? Старик – из КГБ, а человек, который пойдет за ним по следу, – наш, то есть их. Следовательно, мы должны перехватить нашего друга, прежде чем он попадет в ловушку. Ибо он – один из самых высокопрофессиональных сотрудников нашей разведки. Его имя
