– Да. Все разговоры могут подслушать – вы сами утверждаете, что у меня в номере стоят «жучки».

– Так где же нам вас устроить?

– Да хоть в автомобиле, который я сам выберу. Я отвезу Лэтема куда-нибудь, введу ему препараты, узнаю, что нужно, и верну его вам.

– Но вы убьете его?

– Нет, если за мной не будет слежки.

– Ясно. Похоже, у меня нет выбора.

– Время, Моро, время! Это теперь самое главное. Его необходимо найти в течение тридцати шести часов!

– Что? Опять я вас не понимаю. Почему именно в течение тридцати шести часов? Объясните, пожалуйста.

– Хорошо, вы уже догадались: кое-что я от вас утаил… Видите ли, я врач, меня считают лучшим нейрохирургом в Германии, и я не стану с этим спорить. Гарри Лэтем – безумен: комбинация шизофрении и маниакальной депрессии. Я спас ему жизнь в нашей долине, сделав операцию, снимающую давление, которое провоцирует эту болезнь. Просмотрев мои записи, я понял одну страшную вещь. Если через шесть дней после побега ему не дать лекарства, он умрет! Из этих шести дней прошло четыре с половиной. Теперь понимаете? Мы должны допросить его прежде, чем он унесет имя предателя в могилу.

– Да, теперь понимаю, но, доктор, с вами-то все в порядке?

– А что такое?

– Вы страшно побледнели, и лицо у вас мокрое от пота. Не сердце ли? Я могу вызвать «Скорую» – она примчится через несколько минут.

– Мне нужна не «Скорая», а Гарри Лэтем! У меня не болит сердце, но нет терпения ждать, пока вы переварите всю эту информацию.

– Понимаю, доктор. Вы – ученый, блестящий ученый, и я весьма польщен знакомством с вами… Пойдемте, мы можем уже идти, я постараюсь все ускорить.

Выйдя на Елисейские Поля, Моро и его сотрудник распрощались с Крёгером, посадили его в такси, а сами направились к ожидавшей их машине Второго бюро.

– Поспешим! – воскликнул Моро. – Этот мерзавец так врал, что чуть слюной не захлебнулся! Но что скрывается за его ложью?

– Что вы собираетесь предпринять, Клод?

– Посижу, подумаю и сделаю несколько звонков. В частности, известному ученому Хайнриху Крейтцу, германскому послу. Придется ему и его правительству раскопать для меня кое-какие архивные материалы, хотят они того или нет.

Дру Лэтем с «дипломатом» в руке подошел к регистратуре отеля «Интерконтиненталь», выложил на стойку военный билет и предварительный заказ американского посольства на номер. Строго одетый клерк тут же взял документы, придирчиво их изучил и вытащил карточку из своей картотеки.

– Ah, oui, полковник Уэбстер, вы у нас желанный гость. Посольство просило небольшой номер, и, представьте себе, мы такой нашли. Досрочно уехала супружеская пара из Испании.

– Я вам очень признателен.

– Так, что еще… – сказал клерк, читая карточку. – К вам могут прийти посетители, и мы должны звонить вам, прежде чем сообщить, какой у вас номер, n’est-ce pas?

– Все правильно.

– Ваш багаж, мсье?

– Я оставил его у консьержа и сказал свою фамилию.

– Отлично. Значит, вы просто путешествуете?

– Военным частенько приходится переезжать с места на место, – заметил Дру, расписываясь в журнале: Энтони Уэбстер, полковник ВС США. Вашингтон, округ Колумбия, США.

– Как интересно.

Клерк перевернул страницу регистрационного календаря и убрал журнал. Затем он поднял глаза и нажал на кнопку.

– Проводите monsieur le colonel[88] в 603-й номер и скажите консьержу, чтобы туда им отнесли багаж на имя Уэбстера, – сказал он появившемуся посыльному в униформе отеля.

– Oui, – ответил посыльный. – Пожалуйста, пройдите за мной, мсье. Ваш багаж принесут через несколько минут.

– Спасибо.

Путешествие на лифте на седьмой этаж обошлось без приключений, если не считать не слишком приятных попутчиков – американских супругов средних лет, которые непрестанно друг с другом спорили. Женщина с голубоватыми волосами и унизанными бриллиантами руками выговаривала своему тучному мужу, на голове у которого красовалась широкополая шляпа стетсон:

– Лукас, ты мог бы по крайней мере вести себя полюбезнее.

– А чего тут любезничать? Я никак не найду даже порядочного лимузина, попадаются лишь какие-то жалкие корыта – задница едва помещается. Да к тому же никто не говорит по-американски, пока не дашь им на чай. Можно подумать, они воспитывались в Тексаркане.

– Это потому, что ты никак не разберешься с их деньгами.

– А ты разобралась?

– Я-то хожу по магазинам. Знаешь, сколько ты дал в последний раз таксисту?

– Да не помню я. Просто отслюнявил несколько бумажек.

– На счетчике было пятьдесят пять франков – это приблизительно десять долларов. А ты вручил ему сотню, почти двадцать долларов!

– Черт возьми! Так вот почему он все время подмигивал, когда ты вышла, да еще сказал на таком прекрасном английском, что будет стоять у отеля большую часть ночи и чтоб я, если понадобится, разыскал именно его.

– Еще бы!

К счастью, на шестом этаже дверь открылась, и сварливая пара вышла.

– Я приношу извинения за своих соотечественников, – произнес Дру, не зная, что еще сказать, когда увидел, что у посыльного поползли вверх брови.

– Не извиняйтесь, monsieur le colonel. Вполне возможно, сегодня попозже вечером этот джентльмен отправится искать то самое такси.

– Touche.[89]

– D’accord.[90] Это же Париж их мечты, верно?

– Боюсь, с’еst vrai.[91]

– Так что обижаться тут не на что… Вот ваш этаж, мсье.

Номер был маленький – спальня и гостиная, – зато по-европейски уютный. Но особое своеобразие ему придавала стоявшая на полочке бутылка виски. Это Витковски, наверно, попытался загладить свою вину, что отнюдь не было лишним. Лэтем успел возненавидеть эту проклятую форму: грудь, талию и всю заднюю часть тела она сковывала, как кокон. Одной одежды достаточно, чтобы из армии увольнялись пачками, и как они терпят?

После ухода посыльного Дру стал ждать, когда принесут чемодан с полным комплектом гражданской одежды, которую взяла в его квартире Карин, до неузнаваемости изменившая внешность белым париком. Он снял душивший его китель, налил себе виски, включил телевизор и, отыскав канал Си-эн-эн, удобно расположился в кресле. Последние новости касались спорта, в основном американского бейсбола, вовсе его не интересовавшего. Вот наступит сезон хоккея – тогда другое дело.

В дверь позвонили. Это мальчик-посыльный принес его чемодан. Дру его поблагодарил, дал на чай и был очень удивлен, когда тот протянул ему записку со словами:

– Это вам, мсье. Как бы это сказать – confidentiel?[92]

– И так ясно, спасибо, – улыбнулся Дру и развернул листок.

«Позвони в 330-й номер. Друг».