отрицать это.

– Вы что, ясновидец? Или это ваши догадки?

– Ни то, ни другое. Просто я основываюсь на фактах. Я видел человека в глубоком шоке, пережившего страшное потрясение. Кстати, я почти цитирую его. Случившееся не результат умственной аберрации. Это – реальность. Толкуя о тайниках или о том, что он мог бы предпринять, вы перепеваете мои слова, потому что они содержались в донесении. А я, в свою очередь, слышал эти слова от него. Хейвелок размышлял о том, что мог бы сделать, но не сделал. Улавливаете разницу, уважаемый мистер разработчик стратегии?

– Вы считаете, ваших соображений достаточно, чтобы убить его?

– Я только хочу сохранить жизнь многим людям.

– Наши желания совпадают. Именно поэтому я здесь.

– Итак, вы желаете его увезти, – сардоническим тоном заметил Бейлор.

– Точно так. Разве этого мало?

– Мало. Предположим, вы промахнетесь. Или ему удастся ускользнуть. Что тогда?

– Такого не случится.

– Догадка или ясновидение?

– Факт.

– Нет. Это всего лишь предположение, вероятность, на которую я не желаю полагаться.

– У вас, вояка, нет иного выбора. Можете это рассматривать как приказ.

– Тогда, штафирка, извольте выслушать меня. Я своей черной жопой пробивал себе путь в этой армии белых людей, армии с белоснежным командованием и черномордой основой. Мне удалось стать важным зубцом в большой шестеренке белых дядей. И вот появляетесь вы с замашками тайного агента и кличкой с…

– …пакета с корнфлексом? – прервал его Огилви.

– Вы правильно ухватили. Пакета с корнфлексом. Я не смогу ни назвать вашего имени, ни сослаться на вас, если вдруг окажусь на крючке. Не смогу оправдаться, потому что имею дело с картинкой из дешевого комикса. Если вы провалитесь, а Хейвелок ускользнет, на линии огня окажусь я. И превращусь в объект для расправы. Все завопят: «Эта кофейная рожа провалила операцию! Он развалил всю свою агентурную сеть! Выдрать этот зубец из нашей большой белой шестерни!»

– Лицемерная сволочь! – презрительно бросил человек из Вашингтона. – Спасти свою драгоценную шкуру, больше ему ничего не надо!

– Для этого есть множество причин, которые вам придется, несмотря ни на что, принять во внимание. Я буду действовать следующим образом… Куда бы вы ни направились в этом городе, я стану следовать за вами. Сумеете справиться с ним по-вашему – отлично! Доставлю вас обратно на Паломбару и собственноручно прикручу обоими ремнями безопасности в самолете. Могу даже снабдить рекомендательным письмом, написанным на классической латыни. Но если обосретесь и он попытается скрыться, я разделаюсь с ним по-своему.

– И это говорит человек, который поверил Хейвелоку и даже просил за него!

– Я вовсе не просил за него. Я сообщил о нем. И мое донесение – там ни слова о том, поверил я ему или не поверил. Хейвелок – реальная угроза мне и осуществляемым мной в Риме функциям. Он также представляет собой опасность для значительной части разведывательной сети, которую я создавал по приказу моего правительства на средства американского налогоплательщика. – Подполковник помолчал и с улыбкой закончил: – Большего мне и не надо знать, чтобы нажать на спусковой крючок.

– Вы готовы зайти столь далеко?

– Я намерен поступить именно так. Мне надо набирать очки.

Огилви отошел от дерева и, выглянув из-за высоких кустов, осмотрел сонный парк. Затем спокойно, совершенно бесстрастным голосом тихо произнес:

– Знаете, а ведь мы можем вас потерять. Если потребуется, я вынужден буду убить вас.

– Верно, – согласился офицер. – А я могу забыть об «Эксельсиоре». Вам придется занять комнату от моего имени, а когда последует звонок Хейвелока, выдать себя за меня. Он считает, что я должен лично подтвердить ваше присутствие в отеле. Мне Хейвелок поверит, так как знает, что я уязвим. Да, кстати, когда будете с ним беседовать, не перестарайтесь, выдавая себя за черномазую обезьяну. Я все же выпускник университета. Закончил с отличием курс в семьдесят первом году.

Агент повернулся к подполковнику и произнес:

– Я могу вам гарантировать – если надо – военный суд. Мотивы – прямой отказ от выполнения приказов командования в условиях сложной оперативной обстановки.

– При беседе, которой не было? А если даже и была, я, хорошо ориентируясь в обстановке, в соответствии с уставом принял новое решение. Объект нашел предложенные ему условия неприемлемыми, и я потребовал, чтобы в Рим был направлен другой человек. Что скажете на это, «ходячая кобура»?

Прошла почти минута, прежде чем Огилви ответил. Он швырнул сигарету на землю и, неторопливо вдавив ее ногой в грязь, произнес:

– Вы талантливый человек, подполковник, и без вашей помощи мне не обойтись.

– Вы действительно так жаждете заполучить его живьем?

– Да.

– Я так и думал. Я услыхал это в тоне вашего голоса, когда мы беседовали по телефону. Сейчас мне нужно было лишь подтверждение от вас лично, мистер стратег. Рассматривайте меня как дополнительную подстраховку, которой вы не желаете, но на которой настаивает главный бухгалтер вашей фирмы. Если мне придется отвечать за свои поступки, я ничего не потеряю. Я смогу доказать необходимость своих действий лучше любой умной головы, заседающей за круглым столом в округе Колумбия. Ведь, в конце концов, я единственный, кому удалось с ним поговорить, и только я знаю, что он сделал, а что – нет.

– Боюсь, очень скоро вам представится возможность убедиться в собственной ошибке.

– Все же я предпочитаю рискнуть. Видите, насколько я уверен в себе?

– В этом нет никакой необходимости. И вам не придется отвечать за свои действия; я не ошибусь, и ему не удастся скрыться.

– Очень рад услышать подобное. Итак, что вам потребуется, кроме той пары, которая последует за вами от отеля?

– Ничего. Все необходимое оборудование я привез с собой.

– Что вы намерены ему сказать?

– Да все, что он желает услышать.

– Какие средства вы предполагаете использовать?

– Весь свой опыт. Вы уже договорились о номере в гостинице?

– Сорок пять минут тому назад, – ответил Бейлор. – Но не о номере, об апартаментах. Необходимо, чтобы в помещении было два телефонных аппарата на тот случай, если у вас вдруг возникнет искушение скрыть от меня место встречи. Я буду слушать все, что он скажет.

– Вы загоняете меня в угол, мальчуган.

– На это я вам ничего не отвечу. Давайте лучше еще раз рассмотрим наше дело с моей точки зрения. К концу дня вы направитесь в Вашингтон. С ним или без него, не имеет значения. В любом случае вы чисты. Удалось вам захватить Хейвелока живым, прекрасно. Не удалось – я готов принять на себя всю ответственность за последующее. В Пентагоне со мной считаются, в сложившихся обстоятельствах мое решение там будет воспринято «как необходимая крайность» и одобрено.

– Вы знакомы и с этими инструкциями?

– Вплоть до последнего из ста одного содержащегося в них противоречия. Возвращайтесь к вашей красивой жизни, мистер стратег. Будьте здоровы и счастливы, обретаясь в интеллектуальных кругах Джорджтауна. Шлите издалека свои мудрые предписания, а всю оперативную работу оставьте нам. И тогда жизнь для вас станет куда приятнее.

Огилви с огромным трудом прогнал гримасу, готовую исказить его лицо. Волна острой боли, зародившись в грудной клетке, поднялась вверх, залив горло и перехватив дыхание. С каждым днем эта волна вздымалась все выше. Боль становилась все острее. Сигналы неизбежного.

– Большое спасибо за совет, – ответил бывший оперативник.