замолчала. Молчала и на похоронах, и на девять дней. Ну, ты все это знаешь… Но… Удивительное дело, Костик ее разговорил. Он забирался к ней на колени и расспрашивал о тебе. А каким был дядя Витя, когда был маленьким? Что он любил? Во что он играл? Она стала доставать альбомы, показывать твои фотографии. Она стала разговаривать. И сегодня за столом тоже говорила. Рассказывала о тебе. Плакала, конечно. Но я даже обрадовалась ее слезам.

— Ты не оставляй ее, — попросил Виктор.

— Конечно. О чем ты говоришь? Но мне кажется, она меня никогда не простит.

— Почему? Кирюша человек мудрый. Она никогда не ищет виновных. Да разве ты виновата?

— Да. Конечно виновата. В том, что впутала тебя во все это дело.

Лена смотрела на фотографию. Слезы лились, она вытирала их платком.

— Перестань реветь, — сказал Витька.

— Не буду, — послушно откликнулась Лена.

— И не преувеличивай свою роль в истории, — улыбнулся Виктор. — Я сам впутался.

— Мы были сегодня на кладбище. Вы с Черновым похоронены почти рядом.

— Я знаю.

— Как это странно все. Не взялась бы я за это дело, не познакомилась бы со Зверевым, не попала бы в больницу…

— Не продолжай.

— Но если бы всего этого не было, ты бы не погиб, Витька!

— Все не так. Все совсем наоборот. Ты подумай о том, что удалось предотвратить! Какой «ящик Пандоры» удалось замкнуть на засов. Вся эта цепь случайностей на самом деле совсем не случайна. Все предопределено гораздо в большей степени, чем мы предполагаем. Оказывается, именно нам суждено было остановить этот отлаженный механизм. И сломать его. Как маленькая букашка способна вывести из строя сложную электронную систему.

— Эти слова, про букашку и механизм, говорил мне Зверев. Там, на базе.

— Да так оно и есть.

— Ты думаешь?

— Теперь я это знаю.

— Но почему, почему должны гибнуть хорошие люди?! Почему ты?

— Чтобы другие люди остались жить. И потом… Правосудие свершилось, не так ли?

— Да. Никого из них нет в живых. Все они «сгорели» за три дня. Ничего не удалось сделать. Все записи Каримова были зашифрованы. Получается, они погибли от своего же «оружия возмездия». Кроме Карины, которая задохнулась в дыму, но, в сущности, погибла от того же.

— Вот видишь. Мы с тобой тоже оказались своего рода орудием возмездия.

— Получается, что так. Знаешь, а Лельку успели спасти. Ее отправили в лечебницу для ВИЧ- инфицированных. Это за городом. Я была у нее. Там замечательные врачи. Знаешь, она сказала мне, что впервые чувствует себя в настоящей семье. А на днях меня вызывали для опознания человека с «картофельным» носом, твоего убийцы. Его выдали охранники с базы. Это очень опасный преступник. Давно в розыске. Зверев держал его для выполнения особых поручений.

— Вот видишь. Каждому по делам его.

— Каждому по делам его… — одними губами безмолвно повторила Лена. — А мне по делам моим… Ты говоришь, что я не виновата. Но я виновата, Витька! В том, что мало тебя любила. Только теперь, только теперь я поняла, что ты для меня значил…

— Ну… Любила как умела. Мне казалось маловато, это верно. Потому что я любил тебя сильнее. Я любил тебя с далеких экспедиционных времен, дурочка. И ни с кем не находил утешения. Но ведь мы соединились! Я прожил с тобою целый год. Я был счастлив.

— Я не родила тебе девочку.

— Что ж. Родишь кому-нибудь другому. Я буду считать ее своею.

— Как я буду жить без тебя, Витька?

— Я буду с тобой! Я буду сидеть на твоем плече невидимой птахой небесной. И нашептывать тебе нужные слова. И беречь, и предостерегать тебя. Я буду сидеть на твоем плече, пока не стихнет боль в твоем сердце. А когда ты сможешь обходиться без меня — все проходит, так ведь было начертано на кольце царя Соломона, — тогда я взлечу ввысь и буду хранить тебя оттуда. А может быть, мы еще соединимся в какой-нибудь другой жизни. И проживем вместе не один год, а много, много лет.

— И умрем в один день, да?

Витька улыбнулся. Правда! Печально-мудрое выражение его лица сменилось ласковой усмешкой.

— Смотри, Аленка, свеча догорает. Давай споем нашу экспедиционную…

Когда вновь свидимся, другая Не вполовину и не втреть Свеча нам будет молодая Высоким пламенем гореть. А эта нас не пожалела, Чего же нам ее жалеть?

Лена шевелила губами, следя за язычком пламени…

Свеча действительно догорала, отбрасывая блики на висевшую над столом акварель.

Горбатый мостик отражался в воде, отчего образовывался темный эллипс. И в очерченном этим эллипсом пространстве отражались чуть размытые окна стоявшего на берегу здания.

Сейчас, в трепещущем пламени свечи, эти окна оживали движущимися фигурками людей. Какие-то люди — непременно хорошие — двигались в этой виртуальной реальности…

Веселое чириканье воробья оборвало ее видение. Лена обернулась к раскрытому окну. Рассвело. Незваный гость чирикнул, поглядывая на нее нахальным насмешливым глазом.

Часы показывали шесть утра.

«Надо приготовить Кирюше завтрак», — подумала Лена и еще раз посмотрела на Витюшину фотографию.

— А я про что? — сказал Витюша.

Елена снова глянула на воробья и рассмеялась.