законами истории, которые всюду одни и те же. «Лос-Анджелес сделался похожим на Страсбург военных лет и на Кашмир» – это не красивая фраза, это авторское кредо. Земной шар лежит у писателя на ладони, но понимание механизмов его верчения ничего не меняет. Ни у любви, даже великой, ни у добра на шарике, вылепленном Рушди, никаких шансов. Возможно, поэтому последняя эмоция, которую переживает главная его героиня Индия, – ледяной гнев. И это гнев отчаяния.

Национальный бестселлер-2008 получил Захар Прилепин. Серьезных конкурентов у него и в самом деле не было. Разве что Лев Данилкин с биографией Александра Проханова «Человек с яйцом» – трудом основательным и галлюциногенно ярким, но слишком уж маргинальным, чтобы премия «Нацбест» с ним отождествилась. Для того чтобы остановить выбор на прозе вошедших в короткий список Анны Козловой, Андрея Тургенева, Юрия Бригадира и Александра Секацкого, от жюри тоже потребовался бы предельный радикализм или хотя бы пристрастие к политической, новаторской, философской или просто слабой (как в случае с Бригадиром) прозе. Выбор Захара Прилепина – отличный компромисс.

«Нацбесту» ведь тоже надо как-то жить. Подтверждать, с одной стороны, скандальную, хулиганскую (а премия именно так заявляла о себе когда-то), с другой – не слишком отклоняющуюся от мейнстрима репутацию (такой она и получилась в итоге). Прилепин для подобной политики – фигура идеальная.

Он все-таки не Лимонов, наградить которого «Нацбесту» явно не по зубам, но при этом Прилепин – из озорной лимоновской команды. Из лимоновской команды, но все же автор, признанный литературным сообществом.

И ведь именно «Нацбест» в свое время Прилепина открыл, его дебютная автобиографическая повесть о спецназе в Чечне, «Патологии», вошла в 2005 году в короткий список премии. Год спустя там же оказался и брутальный роман о жизни лимоновцев «Санькя», и вот наконец полная и окончательная победа с автобиографическим же сборником рассказов «Грех». Но эта победа просто зафиксировала популярность 33-летнего автора – за последние три года Прилепин засветился во всех крупных литературных премиях, а в прошлом году получил Гран-при «Ясной Поляны».

Так что с нацбестовским лауреатством Прилепина все прозрачно. Любопытней понять, почему жесткая, неизменно военизированная проза, даже если рассказывается о жизни на гражданке, с каплями пота на мужественном лбу, с хрустом костей, «глухим, но сочным» мордобоем оказалась востребована сейчас столь многими. Ведь сегодня Прилепин – персонаж еще и модный. Желанный гость в популярных телепрограммах, в СМИ, в которых пишет колонки, на книжных ярмарках, где представляет поколение молодых. Да, он молод, не примелькался, не надоел, но все же главная причина его успеха в другом – он талантлив. Он действительно хорошо пишет. Его проза насквозь традиционная и реалистичная, ничуть не новаторская, но яркая, живая, фактурная, с быстрыми диалогами, точными деталями, любовно и красиво описанным миром.

Но и талант – условие для славы недостаточное. Еще одна причина успеха становится понятней, если вспомнить старую русскую сказку «Лиса и дрозд». Помните? После того как дрозд, спасая своих детушек, накормил, напоил и даже насмешил хитрую лису, та потребовала, чтобы теперь он ее напугал. Все сбылось, и кроме острых ощущений желать больше нечего.

Жажда публики читать о том, как стреляют, убивают, подрываются на минах и пускают кровавые пузыри, свидетельствует о полном ее благодушии, совершеннейшей сытости. Что само по себе не так уж плохо. Только не надо обманываться, проза Прилепина именно об этом: война, драка, протест – ее нервные узлы. Вот это про что. «Я присел рядом, прихватил его покрепче за волосы на затылке и несколько раз, кажется семь, ударил головой, лицом, носом, губами об асфальт. Вытер руку о его плащ, но она все равно осталась грязной, осклизлой, гадкой» (рассказ «Шесть сигарет и так далее»). И рассказ, давший название премированной книге, вовсе не про грех – он о рождении смутного, чувственного притяжения между героем, Захаркой, и его двоюродной сестрой. Притяжения, которое осознано как мучительное и светлое рождение в мальчике мужа. А это в мире Прилепина поважнее греха.

Недаром все рассказы премированного сборника «Грех» устроены похожим образом: на мир прекрасных женщин и нежных младенцев, тонких яблонек и мокрой смородины неизбежно покушается какой-нибудь гад – сосед по лестничной клетке, неудачливый писатель, обнаглевший зажравшийся позер, да мало ли кто… Острая, но неопасная тревога разлита в прозе Прилепина, она-то и притягивает. Интересно только, о чем Прилепин будет писать, когда изживет в себе войну. Ведь перестать писать о смерти – это как соскочить с иглы.

«The Телки» – возвращение к интерьерам и темам первого романа Сергея Минаева «Духless»: модные московские клубы, легкие наркотики, футболки из бутиков, мельтешение знаменитых брендов как основной фон и бесконечная тусовка, которая на этот раз входит в сферу профессиональных интересов главного героя, Андрея Миркина. Он светский обозреватель «Одиозного журнала», сам себя в шутку называющий гламур-менеджером.

Этот 27-летний раздолбай пишет колонки, берет интервью, плюет на дедлайны, а заодно пытается продвинуть новое музыкальное направление «гангста-трэш» в лице сколоченного из приятелей бэнда, для которого пишет песни. Но главный предмет гордости героя – двойная жизнь. Андрей встречается одновременно с двумя девушками. Одна, постарше и поумней, – аудитор в крупной компании, другая, помоложе и поглупей, – модель. Андрей постоянно им что-то врет, не подозревая, что во второй половине романа, когда и он сам, и читатели уже совершенно изнемогут от прокрутки одних и тех же кадров (Рита / Лена / пьянка / cдача журнального номера / Лена / Рита), Сергей Минаев поставит на его пути очаровательную Катю, студентку РГГУ, в которую герой влюбится уже по-настоящему, в смысле – почти по-. Перед нами ведь «повесть о ненастоящей любви», как указано в подзаголовке.

В целом в книге есть все, что поможет прочитать ее быстро и скоротать час-другой, например в самолете. Интрига, городская экзотика в виде сквота сатанистов, злободневность отдельных деталей «культуры повседневности» – сайт «Одноклассники. ру», рэп-группа «Кровосток», теракт. В ассортименте и незамысловатые, но иногда удачные шутки: «Плохих ресторанов в Москве нет, что доказывается счетами в них» – и точные наблюдения: «Знаете это чувство? Когда зачеркнешь в ежедневнике какое-нибудь дело, возникает ощущение, словно уже сделал его, правда?» К тому же в финале самых терпеливых ждет приз – неожиданная развязка.

Да, роман страшно затянут, да, образ «гламурного менеджера» разваливается на глазах – он без предупреждения превращается из легкомысленного бонвивана-циника в печального философа и застенчивого романтика, голосом героя «Духless» рассуждающего о смысле жизни; да, чудесная Катя с неправдоподобной стремительностью оказывается… как все. Но упрекать автора во всем этом было бы нелепо. Равно как и морщиться на отсутствие попыток хотя бы слегка обогатить интригу литературным контекстом – положим, срифмовать своего гламур-менеджера с другими отчаянными врунами русской литературы или героями другого времени, хотя бы и Хлестаковым, хотя бы и Печориным (ровесником минаевского героя). А также на никакой язык, незнание смысла слова «англицизм» и то, что проблески искренности, озарявшие «Духless», в «Телках» напрочь исчезли. Нелепо, потому что Сергей Минаев и не ставит перед собой художественных задач. Коммерческие же наверняка будут решены: мода на «гламурную» и ее близнеца – «антигламурную» литературу, самим Минаевым отчасти и введенная, продолжается. И 300-тысячный тираж книги разойдется – без всяких сомнений.

Вместе с тем «The Телки» любопытны не только новыми ноликами, которые появятся на нескольких банковских счетах. Минаев – акын, воспроизводящий то, что видит вокруг. Его новая книга – экспресс- анализ психики молодых российских яппи, их коллективного бессознательного. Автор фиксирует их жизненные принципы, легко исчерпывающиеся рекламными слоганами вроде «Живи легко» или «Позволь себе немного лишнего», коллекционирует их страхи: СПИД, теракты, увольнение, разоблачение. Траектория пути Андрея Миркина проходит как раз через эти точки. Обильный эмпирический материал собран, досье составлено. И хотя подобная литература обречена топтаться в прихожей большого искусства, она и есть та самая плодородная почва, из которой русские Бальзаки (захоти они!) вырастят свои «Утраченные иллюзии», свои настоящие художественные романы.