пострелял глазенками в поисках властей. Ажаны – два амбала и черная чувиха с пистолетом на огромной заднице – стояли далеко у дверей. Да и что может «Серый» сейчас предъявить властям против меня?
– Позвать? – пошутил я. – Вон, ту, загорелую?
Жена «Серого» стояла поодаль, к нам спиной. Она, похоже, не очень переживала. Даже не повернулась. Скорее, она была убита чем-то своим. Так мне показалось. Неужели сутенер из «Абдуллы» довел дело до конца? Почему-то мне этого ужасно не хотелось. В газетном мокром свертке у меня был последний сюрприз – рыбья голова. Я планировал передать этот «подарок» именно жене – «для супруга в дорогу»! – ведь они хавали мою рыбку с бородинским наверняка вдвоем, по-семейному! Но что-то мне мешало сделать шаг к этой женщине.
– Ладно, сегодня я добрый, – сказал я, достал из кармана газетный сверток и сунул «Серому» прямо в вырез плаща, где прятался шелковый шарф. – Сувенир на память! Только попробуй выбросить! С самолета велю ссадить!
Я собрался уже идти прочь. Надо было вымыть руки после запаха тухлой рыбьей головы.
И тут жена «Серого» повернулассь. Я похолодел. Все во мне обрвалоь. Я готов был сдохнуть, провалиться, открутить все назад – на меня смотрела… Надежда. «Моя» Надя, моя любовь. Ее призрак- близнец из прошлого. Вылитая она. Меня она, естественно, не «узнавала», потому что она не могла быть той, из моей юности, она была тенью той…
Она подошла к нам и взяла у мужа сверток.
– Что это?
– Сувенир от товарища! – сказал «Серый», он пытался огрызаться.
– Дайте! – я хотел вырвать сверток, но она опередила меня и развернула, глянула. Потом с отвращением бросила рыбью тухлую голову мне под ноги.
– Я тронута. Большое спасибо.
Я узнавал и этот голос, и эти глаза.
Само небо теперь мстило мне, сваливаясь мне на голову…
Ох, и поддали же они с Шарлем в тот вечер! Шарль снял на мобильник всю сцену. И «Серого» крупно. Только жена его была все время спиной. Лишь на одном крупном плане было ее лицо. Она смотрела с ненавистью и презрением. Но это была вылитая Надежда.
Теперь он приехал, чтобы разыскать ее. Приехал за призраком. Отомстить крайнему – самому себе…
Пришла моя «Косоглазка». Перед глазами замелькали кадры вчерашнего разворота с блядями. Она же улыбалась во весь арбуз, из которого выхватили ломоть под носом.
– Доволен, «иносранец»?
Я вздрогнул.
– Скажи, что с тобой сделать? Откуда ты их взяла, этих лахудр?
– Да ладно тебе! Я же только о тебе думаю. Ты высказался вечером.
– Чего? Я еще и вещал? О, Боже!
– Теперь – «Боже»! А послушал бы ты себя вчера! Такие понты кидал! Ладно. Твою просьбу я выполнила: сауна заказана.
– Какая еще сауна?
– Ладно притворяться! Не такой ты был уж и пьяный!
«Россия!» «Моя униженная и оскорбленная!» Давай, давай, притворяйся! «Хочу припасть к твоим несчастным детям!»
– Оху… С крыши совсем спрыгнул. Даа… Но при чем тут сауна?
– Я тебе туда всю твою «Россию» пригласила. Болтать вы все мастера, теперь обнимай и люби «свою Россию»!
– Что за население? Опять обслуга из сортира?
– Сам ты! Хорошие девушки. Ты просил разыскать Надьку – вот и увидишь.
Я весь напрягся, кажется, я приближался к разгадке тайны. Но виду не подал, что меня пробило до печени. Бросил безразлично:
– Чего ты меня разводишь, как фрайера? Смотри, а то башлять перестану!
– Сам увидишь.
– Ладно. Уговорила.
Может быть, что-то станет яснее, когда увижу, кого она там мне разыскала?
Косоглазка ушла, а я сел напиваться. Забежали с докладом мои люди, они уже выследили и здесь, в Москве моего крестника «Серого» и навели справки. По слухам, он сильно поднялся, а его жена пошла по рукам.
Я, стиснув кулаки, выслушивал все это. Тут была моя вина, а куда рыпнешься?
Вот что нарыли мои люди. «Серый», промучившись, выкинул жену чуть не на улицу, то есть на панель, – что еще от такого козла ждать? На ее след выйти удалось без труда, она засветилась во всех «придонных» водах столицы. Ее знали в злачных местах давно, после разрыва с мужем она пропадала по закрытым клубам в самых разных компаниях. Список мне положили на стол и спросили дальнейших инструкций. Да я и сам не знал, чего хотел.
Надьке сейчас должно быть столько же, сколько и мне. Для женщины – возраст смертельный. Кем она могла быть для жены «Серого»? Старшей сестрой? Не катит. Не подходит по возрасту, не срастается. К тому же сестры ее все вышли замуж сто лет назад. Откуда же это сходство? Откуда такой холод и жар одновременно окатывают меня при одной мысли о жене «Серого»? При воспоминании о ее голосе там, в аэропорту Орли? Когда она швырнула чуть не в меня мою рыбью голову.
Если моя «красавица»-коридорная нашла, действительно, Надюху, лучше бы мне ее не видеть. Но любопытство терзало, вот я на всякий случай и надирался.
Может, чего придумается потом? Я не хотел почему-то, чтобы она меня видела, кем бы она ни была и решил с понтом устроить маскарад! После бани я собирался переодеться, облачиться по полной программе. Почему-то я был уверен, что никто не придет, Тамарка блефовала, стягивала на себя скатерть. Поэтому-то я и велел выследить, куда ходит напиваться загулявшая подружка моего бывшего «крестника». За мной должны были заехать и отвезти в ночное заведение. Я намеревался поехать «ряженым».
На такой облом я привез тот еще прикид! Парик мулатки из диско плюс платок с обручем и кистями – опереточный шейх. Мебельный лак, вроде морилки, – научили в тюремном замке – превращает белого человека после нанесениия в загадочного индуса лилового цвета. В специальной шкатулке у меня хранились поддельные часы IWC, перстень с липовым брюликом, булавка в галстук в стразах «а ля Онассис» и запонки с сапфирами из венецианского стекла.
Про то, что увижу Надежду, я, повторяю, отказывался пока верить. Надька была мечтой. А мечта не имеет реального воплощения. Не так: Надька была плиткой смальты в мозаике ушедшего. В прекрасной мозаике под названием «Мгновение, которое мы потеряли» и, кажется, к счастью. Мы бы умерли, возвратись утраченная радость.
Зачем я иду? Я пойду убедиться, что я ошибся. В таком возрасте женщину, которую любил, видеть запрещается под страхом смертной казни. «Интересно, похожа ли на нее ее дочь?» – вдруг вспыхнула в башке табло – не табло, а так – бегущая строка.
«А что если?..»
Чтоб успокоиться, я достал бумаги стал рассматривать договор, по которому я мог хоть завтра предъявить свои права на замок в Германии, в Вестфалии… И я знал, что замок мой, и я предъявлю на него свои права, имею «право»! Вот этот клочок бумаги дает мне эти права.
Над автобаном повис обрывок дороги, ведущей в прошлое. Я шел вместе с фигурами, сотканными из тумана, в башню, попирающую землю железом. Там, наверху меня ждет…
Потому что я знал, отказываться нельзя. Сегодня стало ясно, что моя «подруга» Тамарка в личине топ-менеджера, или коридорной вышибалы, или эфэсбешницы, моя Косоглазка послана мне судьбой. И не исчезнет, пока не будет доигран финал. Я надел банный халат. У двери меня уже ждала Тамарка с отвратительным грязным полотенцем через локоть. Из рукава форменной кофты выглядывала неряшливая отечная кисть с облупленным маникюром. Она сжимала кусок мыла цвета
