и поднялась.
– А как же шампанское? – растерялась Липа, понимая, что не только не понравилась пожилой даме, но и вызвала у той к себе стойкое отвращение.
– Я загляну к тебе вечером, – Серафима Павловна выразительно поглядела на мнимую Верочку, – нам нужно обсудить твои дела тет-а-тет. – Кудрин послушно склонил голову и пошел провожать маму.
Олимпиада никогда не попадала в подобное положение, знакомясь с матерями своих кавалеров. Чаще всего она нравилась пожилым дамам своим азартом, деловой хваткой и уверенным поведением. К тому же Липа вовремя опускала невинные глаза, говорила матерям комплименты, восторгалась воспитанием их питомцев. Метод «двух в одном» срабатывал безотказно. На этот раз что-то вышло из-под ее контроля, что-то не получилось. Но раньше она никогда не являлась на смотрины с синяком под глазом и обмотанной в полотенце. Возможно, отрицательно сказался именно ее внешний вид. Но что ей оставалось делать?! Нужно было нацепить на тело Верочкин халат, а на нос – солнцезащитные очки.
– Зачем вы представили меня Верочкой?! – набросилась Липа на вернувшегося и заметно погрустневшего Кудрина. – Теперь ваша мама ее возненавидит и не захочет слышать ее имя всуе!
– По-твоему, – взбеленился тот, – я должен был признаться маме, что провел ночь с незнакомкой?!
– А что в этом такого? – искренне изумилась Липа. – Мужчины часто так делают и совершенно этого не стесняются. Они заносят незнакомок в список своих побед и хвастаются этим на каждом углу.
– У тебя превратное представление о мужчинах, – вздохнул Кудрин и ткнул вилкой в студень.
– Картошечки бы, – плотоядно глядя на еду, заметила Липа. – Я нажарю. Только мне нужно найти свою блузку. – И она исчезла в спальне, намереваясь перекопать все коробки, но найти необходимую вещь.
Для начала она легла на матрас и попыталась вспомнить, каким образом раздевалась вчера. Липа махала руками и внимательно оценивала траекторию предполагаемого полета ее блузки. Выходило, что она забросила ее в самую гущу коробок, и та, скользнув между ними, застряла в щели. Выудив блузку, Липа довольно оглядела ее, никаких прорех она не обнаружила, а помятость придавала блузке демократичный вид. Облачившись наконец-то по полной программе в свой привычный гардероб, Липа подошла к двери и остановилась. В комнате шел разговор. Кудрин говорил по телефону с... Верочкой. Липа замерла. Одна неверная реплика, и они больше никогда не помирятся. Ее раздирали черти, так хотелось крикнуть и передать Верочке привет, что Липа в испуге закрыла рот руками. Пусть голубки наговорятся, она не должна им мешать. К тому же Кудрин может отомстить и встрять в ее разговор со Станиславом, которому она должна, попросту обязана немедленно позвонить!
Впрочем, Кудрин снова молчал и слушал. Говорила Верочка, а он слушал и кивал сам себе головой. Та же не просто говорила, та изрыгала фразы, плевалась слюной в телефон, и Липе показалось, что Кудрин поспешно вытирал эти плевки, машинально проводя рукой по трубке. Верочка была в ярости. Она нисколько не успокоилась и посылала Кудрина на все четыре стороны. Тот спокойно выслушивал эти посылы и обреченно кивал головой. Олимпиада оставила свой рот в покое и демонстративно медленно прошлась перед Кудриным. Неужели он не понимает, что не должен так унижаться?! Мямля! Маменькин сынок! Бабский угодник! Нет, последнее не про него. Олимпиада решительно нажала на рычаг и прервала задушевную беседу, которая, по ее мнению, уничижала достоинство Кудрина. Он не стал сопротивляться и тяжело вздохнул, вернув трубку на место.
– Она никогда меня не простит, – простонал он, – никогда!
– Тем хуже для нее, – заявила Липа, нисколько не сомневаясь в своей правоте, – женщина должна уметь прощать. Тем более вы ни в чем не виноваты. Это я вломилась в вашу квартиру и уснула в спальне.
От раздавшегося в дверь звонка вздрогнули оба.
– Это не может быть Верочка, – прошептала Липа, – она бы не успела так быстро добежать. Скорее всего, это вернулась ваша мама. Что еще ей понадобилось? Добить меня своим тяжелым взглядом? – Она приосанилась и выпятила грудь, та теперь, слава богу, была облачена не в полотенце, так что стесняться было нечего. Застать врасплох Олимпиаду не удастся! Она оттолкнула испуганного Кудрина и подошла к двери сама.
– Вам нужно сделать глазок на дверь, – заметила Липа, – еще есть современные системы с видеокамерами. Сейчас мы бы знали, кто там ломится, и могли бы не пускать его в квартиру.
– Пусти, пусти! – обреченно махнул рукой Максим, приготовившийся к худшему.
– Я так и не получу в этом доме жареной картошки! – высказалась Липа и звякнула защелкой. – О! Максим, это не ваша мама!
На пороге стояла незнакомая ей дама и переминалась с ноги на ногу. Она была достаточно молода для того, чтобы соблазнить какого-нибудь пенсионера-льготника, но одевалась слишком вызывающе. Как определила Олимпиада, ее прикид был сплошным унисексом с ярко выраженной подростковой направленностью. Дама взлохматила свои коротко остриженные седые волосики и извиняющимся тоном поинтересовалась, нет ли у Кудрина сигаретки.
– С Новым годом! С новым счастьем! Такой лом бежать в магазин, – заявила престарелая красотка, – а курить хочется так, что нет никаких сил противиться этой вредной привычке. – Дама в упор не замечала Липу, пока та полностью не заслонила собой вид в дверную щель и Кудрина в глубине комнаты не стало видно. – Ой, Макс, а вы не одни? Надо же, я помешала! Я могу уйти, если у вас ничего нет...
– Верочка! – Липа решительно протянула даме руку. – С новым и вас счастьем. Все есть. Я курю, пью, сплю в постелях чужих мужчин и не нравлюсь их мамашам.
– Роза Викторовна, – с готовностью протянула руку дама. – Это очень хорошо, что вы такая порочная особа. Мне так повезло!
– Вам-то в чем повезло?! – изумился Кудрин, оттесняя Липу от двери. – И никакая она не Верочка.
Липа хмыкнула и отправилась за сигаретами. Раз уж Максим не приглашает даму в квартиру, значит, на то у него есть свои причины. Но даме она поможет, поделится насущным, где-то у нее еще оставалось несколько сигарет, найти бы только.
– Не нужно этого стесняться, – пронзительно зашептала Роза Викторовна. – Молодежь нынче пошла такая активная, пытается испробовать все на свете. Я так жалею, что в этом возрасте многое себе не позволяла и была синим чулком. Приходится в более зрелые годы наверстывать упущенное. Я вот с этого нового года решила начать курить сигареты. Представляете, все обычно бросают эту вредную привычку, а я решила начать курить! А сигареты купить забыла. Кефир купила, а сигареты нет. Как хорошо, что у вас, Макс, оказалась такая порочная подруга. Не волнуйтесь, Макс, вашей маме я ничего не скажу.
– Мама знает, – трагически произнес тот и гордо тряхнул каштановыми волосами, ударившись затылком о косяк. – А она на самом деле не Верочка!
– Что вы говорите?! – не поверила соседка. – И что? Ой! Я снова бесцеремонна.
– Да ладно, – ответила за него подошедшая Липа, – какие тут уж церемонии разводить. Вот, все, что осталось. Сами понимаете, что после бурно проведенной ночи рассчитывать на большее не приходится. – И она показала даме единственную сигарету, разломанную четко пополам. – К сожалению.
– Ничего, – Роза Викторовна с энтузиазмом отъявленного наркомана выхватила сигарный огрызок. – Я как-нибудь уж приспособлюсь. Начинать так начинать. Я же дала себе слово. Максим, – ее голос дрогнул, – а выпить у вас ничего не найдется?! Я с этого года решила начать пить горькую. Но забыла купить в магазине. Кефир, понимаете, купила...
– Есть водка и шампанское, – пробормотал Кудрин, понимая, что с соседкой случилась беда.
– Лучше водки! – заявила Роза Викторовна и бросилась без приглашения в комнату к столу.
– Что вы заладили, что я не Верочка? – недовольно прошептала Кудрину Липа. – Ей все равно, кто я. Представьте меня Екатериной Великой, и она поверит. У вашей соседки, по-моему, крыша поехала.
Роза Викторовна тем временем устроилась за праздничным столом и попыталась закурить от оставленной там Липой зажигалки трофейный огрызок. Было очевидно, что пользоваться зажигалкой она не умеет. Липа наклонилась к ней и помогла прикурить. Кудрин, внимательно наблюдая за разворачивающимся действом, присел к столу и задумался о том, что делать с маминой подругой, внезапно лишившейся рассудка. Роза Викторовна не позволила ему стать сторонним наблюдателем и потребовала водки. Кудрин ей налил в одноразовый стаканчик и наполнил свой стакан. Роза Викторовна потребовала, чтобы Липа выпила вместе с ними, припомнив той, что Верочка – фактически падшая женщина, и лишний стакан водки ей не
