далекоидущие планы, после которых делала утешительные прогнозы, трясясь в трамвае вместе с Элькой. Та только кивала головой, чувствуя, что во внезапном преображении подруги есть и ее вина. Хмель выветрился из Элькиной головы, но в ней прочно застрял вопрос: «Что будет, если Владик узнает?!»
– Признайся ему сразу, – подначивала ее Олимпиада, – если что-то скроешь, этот шовинист тебя же и обвинит. Скажи ему, что выручала подругу и ляпнула, не подумавши. Слушай, Элька, а ты точно хочешь за него замуж?
– Точно, – всхлипнула та. – Скажу ему, что выручала тебя и ляпнула. Нет, не ляпнула, а играла роль. Сидят же на представлениях квакеры, так вот я была твоим.
– Некрасиво звучит, квакер. Актриса как-то благозвучнее. Ладно, скажи ему, что ты играла роль. Я подтверждю, подтверджу, подтвердю, короче говоря, удостоверю твои слова. Мозги сегодня что-то слабо соображают, не помочь ли им? Не сообразить ли нам еще по коктейлю?
– Липа! Ты с ума сошла! – испугалась Эля. – Того, что случилось, уже вполне достаточно. К тому же, как я вижу, твое горе благополучно захлебнулось в спирте. Теперь нужно подумать о моем.
– У тебя что-то случилось?! – спохватилась Липа и обняла подругу. – Влад тебя бросил?! Подлец и негодяй! Его следует убить за это! Я читала в одном детективе, что зимой лучше всего действовать сосулькой. Когда она растает, никто и никогда не найдет орудие убийства.
– Липа! Ты несешь какой-то бред! Вспомни, это я Влада бросила полчаса назад. Отреклась от любимого человека, – Скороходова снова всхлипнула и вытерла платком покрасневший нос.
– Да, – качнула головой подруга, – как-то быстро ты от него отказалась.
– Не береди рану, я сделала это ради тебя.
– Дай мне свой телефон! – потребовала Липа и потащила подругу к выходу.
Они зашли в кафе, располагающееся поблизости от Элькиного дома, куда подруги первоначально планировали попасть, и устроились за столиком. Липа заказала бодрящие душу и организм напитки, Эля доверчиво протянула той телефон...
– Влад! – строгим голосом начала разговор с женихом Скороходовой Липа. – Это Олимпиада, подруга твоей невесты. Сегодня у нас с Элькой был тяжелый день, ей пришлось от тебя отказаться. Завтра эту новость узнает вся страна, но ты не обращай на нее никакого внимания. Эля сидела квакером и квакала исключительно для меня. – Она прижала трубку к груди и обратилась к Эльке: – Дорогая, теперь у тебя точно что-то случилось. У твоего жениха от горестной вести поехала крыша. Он требует разговора с какой- то Царевной-лягушкой.
Скороходова залилась слезами и выхватила мобильник у подруги из рук. Липе пришлось выпить двойную порцию, Элька битый час, пока не закончились деньги, объясняла своему бывшему жениху, почему она от него отказалась. На глазах Олимпиады рушилось счастье еще одной, казалось бы, вполне счастливой пары. Шовинистически настроенный Влад не захотел понять тонкой организации души Эльки Скороходовой, которая не смогла сказать подруге «нет». Да еще сдуру во всем ему призналась. И Элька поплелась домой обнимать подушку.
Возвращаться домой Олимпиада решила на электричке, междугородние автобусы, как оказалось, сбиваются с маршрута и ездят не по тем городам. Она села у окна вагона и задремала.
Максим повернул ключ в двери и обрадовался, когда замок щелкнул и открылся. Он вошел в темный коридор и включил свет. Если бы не ворох женских вещей, внушительным слоем покрывающий телефонную тумбочку, он мог бы поклясться, что зашел в собственную квартиру. Приглядевшись, Кудрин стал замечать некоторые отличия: дорогие обои под покраску были салатового, а не светло-голубого цвета, лампочка освещала коридор матовым светом, а не обычным, и коврик у двери лежал темно-зеленый, а не серый. Безусловно, все эти мелочи совершенно невозможно заметить поздним предновогодним вечером, она и не заметила. Максим прошел дальше. В комнате, которую постепенно заполнял сумрак, возвышалась искусственная елка, такая же, как и у него. Он включил елку и сел на диван. В принципе, если не обладать цепким зрением, перепутать можно. Что она и сделала. Нужно было захватить с собой Верочку, чтобы та убедилась, что и в наше современное время в городах строят типичные кирпично-монолитные дома, а в магазинах продают одинаковую шведскую мебель, обои и искусственные ели. Этому всему есть, конечно, разумное объяснение, но Верочка вряд ли его поймет. Он сам на ее месте ничего бы не понял.
Кудрин достал из кармана злополучную фотографию и положил ее на столик, стоявший рядом с диваном. Рядом с фотографией он пристроил Липину сумку. Таким образом, чтобы она сразу же бросилась хозяйке в глаза. Почему он так сделал, Кудрин не знал. Возможно, подспудно ему захотелось, чтобы Липа зашла и сразу догадалась, что он здесь был. Именно был, потому что Кудрин не собирался оставаться. Он планировал положить вещи на место, письменно извиниться перед Липой и уехать. Вещи он положил, извиняться было не перед кем, да и, собственно, не за что. Максим расстегнул куртку, снял шарф. Сейчас он посидит еще немного и поедет обратно. Внезапно в дверях послышался скрежет замка.
Кто-то вошел в квартиру и принялся возиться в коридоре. Кудрин выпрямил спину, постарался изобразить на своей физиономии орлиный взгляд и едва заметную усмешку. Раньше Верочка ему говорила, что так выглядят настоящие мачо. Кудрин хотел предстать перед Олимпиадой во всей красе, а в том, что это вошла она, он не сомневался. Безусловно, это не значило, что он собирался задерживаться в этой квартире и, упаси бог, проводить здесь ночь, просто ему захотелось выглядеть перед хозяйкой если уж не блестяще, то, по крайней мере, достаточно привлекательно. Максим надвинул поглубже кепку на шишку, украшавшую его лоб, и замер. Сейчас дверь откроется, и войдет она...
Женский силуэт показался на пороге и щелкнул выключателем. Это оказалась не Олимпиада, а совершенно незнакомая Кудрину пожилая дама. Она поглядела на него и закричала «Грабят!», после чего тут же заорала про пожар, бушующий на всем этаже. Кудрин догадался, что сейчас на ее зов прибегут все соседи и начнется грандиозный скандал, в котором наверняка примут активное участие вызванные соседями правоохранительные органы, и свой дом он увидит не скоро. Возможно, домом ему отныне станет тюрьма. Зачем он поддался на провокацию и открыл чужую дверь своим ключом?! Его орлиный взгляд преобразился в затравленный и забегал по комнате в поисках алиби.
Пожилая дама продолжала орать, как потерпевшая, которую переехал каток асфальтоукладчика. Комичная сцена была исполнена такого жизненного трагизма, что у Кудрина заныли коренные зубы. Он принялся мычать что-то невнятное и указывать на Липину сумку. Как ни странно, это подействовало.
– Это вы?! – воскликнула дама и бросилась обнимать Кудрина. Тот опешил еще больше и вжался в диван. – А я вас сразу узнала! Вернее, сначала дочкину сумку, а потом вас. – Она подняла непрошеного гостя и принялась крутить вокруг его оси. – Именно таким я вас и представляла. Я всегда говорила, что у Липушки хороший вкус! Как же вы нас нашли?
– Понимаете, – наконец-то смог проговорить тот, – у нас с Олимпиадой одинаковые адреса...
– Ах, правильно! – радостно всплеснула руками дама. – А как же вы открыли дверь?!
– Понимаете, ключи тоже, – Кудрин опасливо покосился на даму, – одинаковые.
– Ну надо же! – продолжала радоваться та.
Максим на всякий случай протер глаза, дама, которая поверила ему сразу и бесповоротно, не исчезала, она начала бегать по комнате и собирать разбросанные женские вещи. После пяти минут сборов она засунула их под елку и остановилась, возбужденно улыбаясь.
– Липочка скоро придет, – сообщила она, – пойдемте пить чай! Я принесла только испеченные плюшки. Липушка, конечно, прекрасно печет сама, просто у меня остались лишние. А еще Липа вышивает крестиком, вяжет пледы и выпиливает лобзиком узоры. Она у меня такая талантливая! Вы не пожалеете!
– Да я, собственно, – Кудрин развел руками, – только хотел оставить сумку...
– Не дождаться хозяйку, которая вас за это отблагодарит, – дама хитро подмигнула, от чего Кудрин вздрогнул, – было бы верхом неприличия! Вы же интеллигентный человек?!
Максим понял, что он действительно интеллигентный человек, который попался в руки ушлой мамаши одинокой девушки. Впрочем, мамаша не производила на него отталкивающего впечатления. Мало того, ее расплывшееся в улыбке лицо было до боли знакомым. Они где-то встречались? Скорее всего, ему просто показалось. Женщина действительно, несмотря на свой напор, была довольно приятной.
– Евгения Петровна Кутузова, – представилась дама и подняла кверху брови, ожидая ответного действия от гостя.
– Максим Кудрин, – сказал тот и наклонил голову вниз. Кепка слетела и открыла чужому взору большую шишку на его лбу.
