– Светочка, – сжала ее руку Рузанна, – я так рада, что мы помирились! Иначе быть не могло, ведь мы одинокие женщины, страдающие без мужской любви.
– Да я как-то не страдаю, – вздохнула Светлана, перед глазами которой предательски замаячил образ Константина Борщова. – Если только иногда.
– Светланочка, если что-то понадобится, заходите! – трепетала от прилива дружеских чувств соседка.
– Обязательно, Рузанночка, – пообещала Селиванова, высвободила руку и понеслась к себе наверх. – Наркоманка, алкоголичка, тайная маньячка, – шептала она, – странная смена настроений. Чувствую, не к добру!
Но алиби соседки было внушительным. В праздничный день, когда вся страна отмечала День десантника, фурия покидала больницу, где пыталась забеременеть от какого-то Максима. И в ресторане «Надежда» ее не было.
Как раз в тот момент, когда Селиванова прикидывала, сколько в городе длинных, тощих стропил, которых придется проверить, раздался телефонный звонок. По всем законам детективного жанра должна была звонить преступница с угрозами лишить Селиванову жизни. Набрав в легкие больше воздуха для отражения словесной атаки, Светлана взяла трубку и громко сказала:
– Что еще, стерва?! – Так сказала, на всякий случай, и пожалела: вдруг звонила Василькова!
– Добрый вечер, – промямлил озадаченный «стервой» Вениамин Ремешков. – Светлана, ты нормально себя чувствуешь?
– Нормально, Беня, хорошо, что это ты, а не она! – бурно отреагировала Селиванова.
– Светлана, мы с мамой посоветовались и решили, что тебе нужна психологическая помощь. У мамы есть один знакомый психотерапевт…
То, что Ремешков о ней заботится, было приятно. Но то, что он делает это под чутким маминым руководством, как-то не радовало. Психотерапевт? Мужчина? Светлану так и подмывало спросить, не привлекательный ли мужчина этот знакомый лекарь человеческих душ и не носит ли он обручального кольца, но она сдержалась. Она вообще в последнее время стала очень сдержанной особой. Василиса ее предупредила, что не нужно рассказывать всем встречным-поперечным об их планах и делах. Ремешкова Селиванова тут же отнесла к встречным.
– Я вернул Алевтине комбинезон, – радостно продолжал докладывать Ремешков.
– И она взяла? – удивилась Селиванова. Возврат товара подруга переживала как личную трагедию.
– Мы с ней решили проведать тебя на днях, – продолжал поражать Ремешков.
– Спасибо за беспокойство, – процедила Света, – я не больная.
– Если решишь обратиться к психотерапевту, позвони, – на прощание сказал Вениамин.
Светлана положила трубку и задумалась. Вот так лучшие подруги рушат личное счастье! Это не Алевтина спешила на свидание вслепую к Ремешкову, это не Алевтина вляпалась из-за долговязого ботаника в черт-те что, это не Алевтине теперь приходится искать преступницу! Зато именно Алевтина получила кавалера.
Следует отдать должное, Селиванова была от него не в восторге. Но вдруг она привыкла бы к нему и к его маме! Разве можно что-то сказать наперед?
Ха! Ха! И еще раз «Ха!». Надо сказать Алевтине, что Ремешков бабник.
Или ничего не говорить. Все-таки лучшая подруга. Но могла бы сказать сама!
– Ты не обижаешься? – проворковала Алевтина в трубку, позвонив сразу после Ремешкова.
Селиванова заподозрила, что они оба находятся в одном помещении.
– Нисколько, – постаралась она придать голосу четкость и легкость. – Я рада за вас, ребята!
– Правда? – обрадовалась Алевтина. – Он мне сразу показался таким искренним, таким добрым, таким…
– Понятно, белым и пушистым, – пробурчала Селиванова, – извини, Алечка, у меня дела. Я, видишь ли, вместе с частным сыщиком ищу преступника!
– Василиса его обязательно найдет, – заверила Алевтина, – удачи вам!
Светлана хмыкнула. Оказывается, черная кошка предупреждала ее о многом! А она не поверила. Переплюнуть через левое плечо переплюнула, пуговицу покрутила, пальцы крест-накрест сложила… Что она еще не сделала? Не сделала чего-то важного! Нужно было вернуться домой и посмотреться в зеркало в коридоре? Нет, смотреться в зеркало надо, когда что-то в квартире забываешь и возвращаешься. Вспомнила! Нужно было попрыгать на одной ноге. Нужно было, а Светлана не попрыгала!
Она огорченно поглядела на красные шпильки, небрежно скинутые у дивана.
Обходить черную кошку нужно на одной ноге! А она обошла на двух, за что и поплатилась.
Василиса припарковала джип возле больничного комплекса и посмотрела на часы. Ужин должен был закончиться, больные – разойтись по палатам, врачи – по домам. Оставалось найти добрую медсестру, которая согласилась бы за небольшое вознаграждение проводить Василису к пострадавшему и никому об этом не рассказывать. Василиса понимала, что сделать из этого тайну не удастся. Но на то время, пока она ведет расследование, хотелось избежать огласки. Мало ли что. Если девица, ударившая Зайцева по голове, окажется его близкой подругой, дело можно закрывать. Они поругались, она стукнула, испугалась и свалила все на Светлану, подвернувшуюся под руку, вернее, под буйную стукнутую голову. В любом случае после разговора с пострадавшим что-то обязательно прояснится. Василиса закрыла машину и пошла в больницу.
Добрая медсестра нашлась сразу, и когда она вела Василису по длинному больничному коридору, та сразу догадалась, в какой палате лежит Серж Зайцев. Если в других было тихо и спокойно, из палаты Зайцева слышался голос диктора, сообщавший о счете в футбольном матче.
– Ему пришлось поставить телевизор, – мило улыбнулась медсестричка, – он так требовал, так требовал! – Она скромно потупилась.
Василиса поняла, что негативный процесс не пошел дальше больной головы. Зато Зайцев начал страдать временной амнезией.
– Не помню! – заявил он, увидев Василису на пороге палаты. – Эту мымру совершенно не помню! Совершенно! Даже если у нас с ней что-то было, и этого не помню! И алименты платить не собираюсь…
– Головой ударился, – мило пояснила медсестричка и заботливо поправила у Сержа подушку.
– Я знаю, – кивнула Василиса в сторону двери, та поняла намек и вышла. – Здравствуйте, господин Зайцев! Я Василиса Василькова…
– А! Так она подослала налогового инспектора?! – обознался по ее строгому тону и властному выключению телевизора пострадавший. – Не помню! Может, и скрывал доходы от государства! А может. и нет. Ничего не помню.
И Серж указал толстым пальцем на забинтованную голову.
– Примите мои искренние пожелания скорейшего выздоровления. – Василиса села напротив Зайцева на стул. – И фрукты. – Она выложила на тумбочку персики и сливы. – Они мытые, можете сразу есть.
– Подлизываетесь? – прищурился тот и привстал на локте. – Не проканает! Так и скажите Ленке Егоровой, ей ничего не поможет!
– Значит, – улыбнулась Василиса, – в тот вечер, когда случилось это несчастье, – она показала на забинтованную голову, – с вами была Лена Егорова?
– Что? – скривился в негодовании Серж. – Эта бесчувственная кукла?! На фиг она мне сдалась после того, как сбежала с Туркиным!
– Значит, она ударила вас по голове, после чего сбежала с Туркиным?
– Попробовала бы она меня ударить! Я бы ей!.. – Зайцев пригрозил в сторону двери кулаком.
– Но кто-то все-таки попробовал, – настаивала Василиса. – Вы знаете кто?
– Конечно, – пожал мощными плечами бритоголовый пациент, – стерва одна ударила!
– Какая? – продолжала допытываться Василиса.
– Которая затащила меня под лестницу…
– А кто вас затащил под лестницу?
Убить его было мало!
– Не помню, наверное, рыжуха, – вздохнул тот.
– Опишите, пожалуйста, девушку.
