было, они исчезли без всякого следа!

Дункан смотрел на Моргана, раскрыв рот.

– Клянусь тебе, Дункан, – продолжал Морган тихо, как бы заглядывая внутрь себя, – он был излечен полностью, без шрамов и отметок. Даже рука его излечилась. Я… – его голос изменился. – Ты же специалист по чудесам, святой отец. Объясни мне, что произошло?

Дункан пришел в себя настолько, что сообразил закрыть рот. Затем он недоверчиво покачал головой.

– Не знаю. Я не могу объяснить этого, Аларик. Ты думаешь, к тебе приходил тот, из видения?

– Не знаю, – Морган оперся руками о спинку кресла и покачал головой. – Но как будто кто-то вкладывает идеи в мою голову, идеи, которые я не могу контролировать. И это хорошие идеи, которые идут нам на пользу. Может быть, Камбер Кулди помогает нам? Если принять это за истину, я готов поверить почти всему, даже самому невероятному, – он подошел к двери на балкон, откинул шторы и устремил взгляд на темное небо. – Что могут пара Дерини-полукровок знать о неведомых силах?

Дункан встал рядом с ним и тоже посмотрел на небо.

– Всему этому наверняка есть какое-нибудь обыкновенное объяснение, Аларик. И, может быть, все станет ясным, когда закончится борьба с темными силами.

– Хорошо, – кивнул Морган. – Считай, что так, раз тебе нравится. А у меня другое мнение. Тебя ничего не беспокоит в этом ночном происшествии?

– Ты имеешь в виду нападение лорда Эдгара или обвинения против тебя?

– Ни то, ни другое, – ответил Морган. – А то, что Келсон обнаружил в себе способность видеть правду. Я хотел бы, чтобы ты обучил этому и меня. Это спасло бы меня от многих неприятностей.

– Я? – изумился Дункан. – Ты думаешь, это я учил его?

Морган опустил штору на двери и обернулся к Дункану.

– Конечно, ты. Я никогда… – он задумался. – Или, может быть, Брион обучил его?

– Исключено, – ответил Дункан. – Брион не Дерини. А только Дерини может научить человека таким вещам.

– Может быть, Келсон когда-нибудь видел, как ты делал это?

– Никогда. Я до сегодняшнего дня не показывал Келсону ничего.

Вспомни, он даже не знал, кто я такой. Может быть, он видел, как такие вещи делал Брион, и сам от него научился?

– Конечно, он мог видеть. Десятки раз. Но, не имея могущества Бриона, он не мог научиться сам… Дункан, у меня возникла мысль: а что если в мальчике есть кровь Дерини?

– Не думаю. Брион был человек, в этом нет никаких сомнений.

Значит, ты полагаешь, будто Брион не отец ему? Чепуха.

Морган покачал головой.

– Нет. Брион его отец, это точно. Достаточно взглянуть на мальчика, чтобы убедиться в этом. Тебе не кажется, что Джехана…

Его глаза сузились, он посмотрел на Дункана, на лице которого отразились те же чувства, что и у него.

Дункан глубоко вздохнул и покачал головой.

– Королева – Дерини? Если так, это объяснило бы многое: ее сверхчувствительность к могуществу Бриона, ее непримиримая ненависть к тебе, внешне основанная на религиозном фанатизме… Ты думаешь, она понимает?

– Может быть, и нет, – сказал задумчиво Морган. – Ты же знаешь, как опасно быть Дерини. Я уверен, что существуют много Дерини, которые решили, что гораздо безопаснее не говорить своим детям, кто они. И в мире, где гражданские и духовные законы запрещают заниматься оккультными науками, как можно узнать, что в тебе кровь Дерини? Если знать, что ты Дерини, тогда другое дело: всегда можно найти наставника, который поможет тебе развить способности, только нужно быть очень осторожным. Но если ты не знаешь, кто ты, и на все твои попытки определить свои способности смотрят косо, то в этом случае мало что можно сделать. Я не говорю, что Джехана именно в такой ситуации. Возможно, существуют тысячи Дерини, которые не знают, кто они.

– Не буду спорить, – согласился Дункан. – Если Джехана Дерини, она будет нам завтра опорой, в которой мы нуждаемся. Ведь если мы как-то нарушили ритуал, то невозможно предсказать, на что способен Келсон, если будет опираться на собственные силы.

Морган покачал головой.

– Мне не нравится, что Келсон совсем не обучен. Предполагалось, что умение придет к нему вместе с могуществом Бриона, – он помолчал. – Интересно, предполагал ли Брион, что он оставляет на нас? Я даже не знаю, ругаться мне или благословлять Бриона за это.

Дункан улыбнулся и подошел к камину:

– Разве мы приняли поручение Бриона потому, что думали, будто оно будет легким? Нет, просто потому, что любили его, любили его сына, и, наконец, потому, что были уверены в том, что это нужно.

Морган улыбнулся.

– Ну конечно, Дункан. Давай без церемоний. Думаю, наши мотивы полностью совпадают, – он стиснул руки, бессознательно поглаживая Грифона, – но ты должен признать, что появилось много новых обстоятельств: собственное могущество Келсона, Джехана – будет ли она спокойно смотреть, как гибнет ее сын? И еще – предатель во дворце.

– Предатель?

– Да, в самом дворце. И, вероятно, занимающий высокий пост.

Ведь не сама же Чарисса послала Эдгара, как ты думаешь? Наверняка на нее кто-то работает.

– Ну, раз уж ты начал, скажу, что есть и еще повод для беспокойства, – сказал Дункан. – Предположим, Чарисса победит завтра. А это может случиться при неблагоприятном для нас стечении обстоятельств. Что случится с Келсоном? Что тогда случится с королевством? И что произойдет с теми, кто поддерживал Бриона и Келсона, вроде нас?

Морган поднял бровь.

– Если Чарисса победит, твоя ряса не защитит тебя. Как исповедник Келсона и мой родственник ты будешь сразу же приговорен. А твое участие в коронации только закрепит твой приговор.

– Ты боишься? – засмеялся Дункан.

– Конечно, – фыркнул Морган, – я был бы идиотом, если бы не боялся. Но я еще не достиг этого состояния. Во всяком случае, наши разговоры не рассеют наших сомнений относительно дальнейших событий. Не знаю, как ты, а я засыпаю прямо на ногах.

– Ну что же, закончим, – согласился Дункан. – Да и мне пора идти. Если я потороплюсь, то успею вовремя и меня не хватятся. Не думаю, что мой драгоценный архиепископ похвалит меня за ночные прогулки, – он взглянул на спящего Келсона и направился к потайной двери. – По-моему, я истратил сегодня столько сил, сколько не тратил за последние десять лет.

– Это полезно для тебя. Ты должен тратить их почаще, – засмеялся Морган, открывая потайную дверь и подавая Дункану зажженную свечу.

Та половина Дункана, которая принадлежала церкви, требовала проигнорировать это замечание, но все же он не смог сдержать легкой улыбки, входя в темную пустоту тайного коридора.

– Тебе нужно еще что-нибудь? – обернулся он, задержавшись у входа. – Келсон должен спать до утра, но…

– Ты уже говорил это, – фыркнул Морган.

– Но, Аларик, ты же знаешь, что я тут ни при чем, – прошептал Дункан шутливо-серьезным тоном. – А кроме того, у тебя, думаю, уже побывало много гостей за ночь. Я слишком устал от такого количества людей.

Прежде чем Морган успел придумать ответ, Дункан повернулся и исчез в коридоре. Морган покачал головой, улыбнулся и тщательно закрыл дверь. Он смотрел на нее в течение некоторого времени отсутствующим взглядом, а затем вернулся к камину.

Это был длинный день, длинные две недели. И хотя конец был близок, он знал, что самое трудное еще впереди.