него с подозрением, а затем снова бросил на стол.

– Аларик? – спросил Дункан.

– Давай ты. В таких случаях ты больше понимаешь, чем я.

Откашлявшись, Дункан снова придвинул к себе пергамент и осмотрел его, а затем поднял взгляд на Келсона.

– Хорошо. Со стихами следует поступить так: надо разбить их на компоненты – основные элементы ритуала. В нашем случае мы имеем два трио и одну кварту. Три человека: Сын, Представитель Бесконечности и Темный Защитник – ты, я и Аларик. Они названы в первом четверостишии, и они представляют собой человеческие элементы.

– Неплохо, кузен, – сказал Морган, прищелкнув пальцами и улыбнувшись Дункану.

Дункан многозначительно поднял бровь.

– Три человека, – сказал Келсон, нетерпеливо подтолкнув Дункана. – А дальше?

Дункан кивнул:

– Также мы видим в стихах три предмета: Глаз Рома, Кольцо Огня и Малиновый Лев. Это наши…

– Подожди, – Морган резко выпрямился на стуле. – Я только что подумал об одной ужасной возможности. Келсон, где Глаз Рома?

Келсон побледнел.

– Я не знаю, Морган. Скажи мне, что это, и, может быть, я скажу тебе, где он.

Дункан взглянул на Моргана.

– Это темный рубин размером с мой ноготь. Брион носил его всегда в правом ухе. Ты должен был его видеть.

Келсон вспомнил, и на его лице отразился страх.

– О, святой отец, если это действительно так, то его похоронили вместе с отцом. Я не знал, что камень так важен.

Морган сжал губы и в молчании водил ногтем по Золотому Льву на коробочке, а затем вопросительно посмотрел на Дункана.

– Вскроем гробницу?

– У нас нет выбора.

– Вскроем гробницу? – с ужасом переспросил Келсон. – Но вы не можете! Морган, вы не можете!

– Боюсь, что это необходимо, – ответил спокойно Дункан. – Нам нужен Глаз Рома, в противном случае ритуал бесполезен, – он опустил глаза. – Это в любом случае хорошая идея. Если Чарисса действительно приложила руку к смерти Бриона, а у нас есть все основания так думать, тогда… тогда есть возможность, что он не полностью свободен.

Глаза Келсона расширились еще больше, и вся краска отхлынула от его лица.

– Вы имеете в виду, что его душа…

– Где он погребен? – резко спросил Морган, оборвав Келсона и переводя разговор, пока ужас полностью не овладел мальчиком. – Мы должны составить план действий, которого необходимо будет придерживаться, когда мы разделимся.

– Он в королевской усыпальнице под собором, – ответил Дункан. – Насколько я знаю, там круглосуточно дежурят четыре стражника. У них приказ никого не пускать в ворота. Так что гробницу невозможно даже издали увидеть.

Глаза Моргана сузились. Он поигрывал кольцом, вертя его в пальцах.

– Четыре стражника? Ночью их наверняка меньше, как ты считаешь?

После того как ворота храма запираются, нет нужды в сильной охране.

Я думаю, мы справимся с этим.

Келсон с изумлением смотрел на Моргана. Краска постепенно возвращалась на его лицо.

– Морган, ты действительно собираешься открыть гроб? – спросил он, задыхаясь.

Ответ Моргана был прерван шумом, донесшимся со двора. Дункан вскочил, выглянул в окно и стал поспешно задергивать занавес.

Морган быстро подошел к нему и заглянул через небольшую щель, оставленную Дунканом.

– Кто это? Ты можешь сказать?

– Архиепископ Лорис, – ответил Дункан. – И по числу людей, его сопровождающих, невозможно понять, то ли он просто приехал в город, то ли он прибыл за тобой.

– Он за мной. Посмотри, как он расставляет людей. Он знает, что мы здесь. Через минуту мы будем окружены.

Келсон тоже подошел к окну. На лице его появилась тревога.

– Что нам теперь делать?

– Мне остается только отдаться им самому, – сказал Морган, пожав плечами.

– Отдаться самому, Морган? Нет! – воскликнул Келсон.

– Правильно, Морган! – поддержал Дункан и повел мальчика к столу. – Если Аларик уклонится от вызова в Совет – твой Совет!

– он преступит законы, которые поклялся соблюдать как лорд Совета, – Дункан усадил мальчика. – А если ты пренебрежешь своими обязанностями как глава этого Совета, ты сделаешь то же самое.

– Но это еще не мой Совет, – возразил Келсон. – Это Совет матери. Она пытается убить Моргана.

– Нет, это твой Совет, Келсон. Но ты должен напомнить им об этом. А кроме того, до вечера мы все равно не сможем ничего сделать. И чем дольше ты будешь оставаться в Совете, тем меньше у них шансов строить против нас козни, так как они будут на виду у тебя, ты будешь знать, где они и что делают, – он положил все предметы ритуала в потайной ящик в стене и закрыл его. – Здесь они будут в безопасности до вечера.

Но Келсон еще сопротивлялся.

– Предположим, они признают Моргана виновным. А может быть, уже признали. Я же не смогу встать и подписать ему приговор.

– Если так случится, то тебе придется, – сказал Морган, похлопывая его по плечу. – Но помни, я еще не осужден, и даже не разоружен. Дерини обладают достаточно мощными силами, чтобы защитить себя.

– Но, Морган…

– Не спорь, мой принц, – сказал Морган и мягко, но настойчиво повел его к двери. – Ты должен верить, что я знаю, что делаю.

– Надеюсь, это так, – кивнул Келсон, соглашаясь.

Дункан отодвинул засов и открыл дверь.

– Ну, до вечера, Аларик.

– Если что случится, я сообщу, – кивнул Морган.

– Я и сам все узнаю, – улыбнулся Дункан. – С Богом, кузен.

Морган с благодарностью кивнул и повел смятенного Келсона к двери. Когда они прошли по коридору и вышли во двор, то услышали ободряющее благословение Дункана и звук закрывающейся двери. Моргану было приятно сознавать, что он может рассчитывать на Дункана.

Как только они вышли во двор, их немедленно окружили солдаты с мечами, готовыми к нападению, но как только Келсон был узнан, мечи опустились. Морган старался держать руки подальше от рукояти своего меча, так чтобы они были видны всем. Случайный удар меча, нанесенный невыдержанным солдатом, мог навсегда положить конец всем надеждам Келсона, да и его жизни тоже, не говоря уж о жизни самого Моргана. Он заметил, что Келсон подошел поближе к нему, бледный, но решительный, когда увидел, что к ним едет архиепископ Лорис.

Архиепископ Лорис еще не сменил дорожные одежды, его черный плащ был измят и пропылен, но даже и в таком виде он производил впечатление.

Хотя Морган ненавидел человека, ответственного за гонения и избиение Дерини на севере, он должен был признать, что Лорис относится к тем редким людям, которые как будто свыше получают власть и могущество, которые как будто самим провидением предназначены для вершения великих дел – как добрых, так и злых.

В блестящих голубых глазах светился огонь религиозного фанатизма, тонкие серые волосы образовывали нимб вокруг гордо посаженой головы. Левая рука сжимала свиток пергамента, скрепленный