Если поголовное выселение жителей из угрожаемых неприятелем местностей отрицательно отразилось на государственной жизни России, то неизмеримо больший вред принесли эвакуации заводов и промышленных предприятий, в которых военно-промышленные комитеты проявили громадную, но отнюдь не плодотворную деятельность. С уходом генерала Сухомлинова и с заменой его на посту военного министра генералом Поливановым, последний допустил нарушение коренного принципа нашего законодательства, выразившееся в вмешательстве особого совещания по обороне, которого он был председателем и которое не составляло учреждения фронта, в дела и распоряжения высшего командования на театре военных действий.

Пример этому мне пришлось испытать самому. Главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта, генерал Алексеев, воспретил вывоз кож из пределов Курляндской губернии, Риги и Рижского уезда, а помощник военного министра, генерал Лукомский, во исполнение постановления особого совещания по обороне, предложил мне телеграммой вывезти кожи за пределы фронта. Я ответил, что затрудняюсь нарушить приказ главнокомандующего, — и дальнейших распоряжений уже не получил.

Инициатива эвакуации исходила, по-видимому, из того же источника, о чем я сужу по полученным распоряжениям 6-й армии о подготовке к вывозу инвентарей заводов и промышленных предприятий Эстляндской и Лифляндской губерний. Тогда, ожидая, что однородное приказание может быть получено со дня на день и от главного начальника снабжений Северо-Западного фронта, я приказал составить список заводов и фабрик города Риги, его уезда и Курляндской губернии, количество подлежавшего вывозу имущества и необходимых для этой цели вагонов. Число последних оказалось настолько значительным, что для осуществления эвакуации потребовалось бы времени более полугода, почему я предполагал, в случае надобности, эвакуировать только заводы, работавшие на оборону. Эти данные я обсудил в особой комиссии с участием представителей промышленности и в тот же вечер выехал в город Седлец, где находились генералы Алексеев и Данилов, для личного им доклада. Главный начальник снабжений всецело разделил мой взгляд, с которым согласился и главнокомандующий.

Вскоре после этих докладов генерал Данилов вновь пригласил меня к себе и заявил, что генерал Алексеев только что получил со ставки телеграмму о командировании помощника главного начальника снабжений генерала Филатьева и меня в Петроград, в качестве представителей верховного главнокомандующего, для участия в особом совещании под председательством начальника генерального штаба, генерала Беляева, которое должно было состояться через несколько дней по вопросу об эвакуации Риги. В заседании совещания присутствовали представители всех министерств, и по его открытии председатель предложил мне, как уполномоченному от фронта и начальнику гражданского управления Прибалтийских губерний, ознакомить собравшихся с положением Риги и желательностью или невозможностью эвакуации.

Прежде всего я огласил цифровые данные, доложенные мной в Седлеце, а затем высказался категорически против эвакуации, ввиду промышленного значения Риги для всей Империи, считая, что этот город надо защищать во что бы то ни стало, а в случае крайней необходимости прибегнуть к взрыву, и прибавил, что с моим мнением о трудности эвакуации Риги согласны главнокомандующий фронтом и главный начальник снабжений. Генерал Беляев энергично настаивал на немедленной эвакуации, причем проявил полное незнакомство с заводским делом, утверждая, что Русско-Балтийский вагонный завод может быть восстановлен в другой местности через месяц, между тем как полное восстановление его не могло бы осуществиться и в течение года. Ввиду решения совещания я просил об образовании при мне эвакуационной комиссии и о командировании в помощь генерала, обладающего специальным образованием, так как я сам и крайне малочисленный состав моей канцелярии были буквально завалены работой. Генерал Беляев сказал мне, что журнал совещания, постановившего приступить к эвакуации, будет прислан, и просил заехать к нему на другой день.

При этом свидании мы обсуждали вопрос о количестве необходимых вагонов, причем присутствовавший представитель министерства путей сообщения уверял, что мне будет дано все необходимое. В конце беседы генерал Беляев добавил, что чины соответствующих учреждений военного ведомства выедут из Риги вместе со мной.

В тот же день я явился к военному министру и, войдя в кабинет, совершенно не узнал генерала Поливанова: вместо бодрого и энергичного человека, каким я привык его встретить в заседаниях Совета Министров во времена П. А. Столыпина, я увидел сгорбленного старика с потускневшими глазами и утомленным голосом. Я счел долгом повторить ему мои соображения о невозможности эвакуации, которые я накануне представлял совещанию, и получил в ответ, что раз решение совещания состоялось, — к эвакуации надо приступить. На мое заявление о необходимости предварительного получения приказания главнокомандующего министр ответил, что таковое мне будет дано.

Действительно, одновременно со мной в Ригу прибыли и обещанные представители отдельных управлений военного министерства, а также инженер Шуберский — от управления военных сообщений ставки верховного главнокомандующего. Заседание состоялось в тот же день, и названный инженер заявил, что ставка может дать сто вагонов в день. В дальнейшем выяснилось, что остальные прибывшие чины оказались не членами постоянной эвакуационной комиссии, а только временно командированными, чтобы определить, какие станки рижских заводов необходимы их управлениям. В течение дня прибыл член военно-промышленного комитета князь Бебутов и целый ряд заводчиков центральной России, предъявивших мне требования о тех же станках, так как их предприятия работали на военную оборону. В вечернем заседании крайне характерны были взаимные препирательства между этими лицами, доходившие до острых столкновений, так что получалось странное впечатление о каком-то разграблении рижской промышленности. Был выработан план использования обещанных нам ежедневно ста вагонов сообразно заявлениям промышленников о количестве подлежащего вывозу имущества.

Я решил вывозить сначала имущество заводов, специально работавших на военную оборону, и в первые же дни мне удалось отправить оборудование оптических заводов. Обращал на себя особое внимание упомянутый уже выше завод машинных масел Эльриха, на эвакуации которого настаивал Петроград. По поводу этого завода произошло столкновение центрального управления с главнокомандующим Балтийским флотом, который категорически восстал против такого распоряжения и прислал для этой цели начальника оперативного отделения своего штаба, капитана 1-го ранга Колчака, впоследствии верховного правителя России. Благодаря энергичному выступлению в заседании комиссии капитана Колчака, вынужденного напомнить спорившим о почти безграничной власти командующего флотом, представитель военно-промышленного комитета отказался от своих притязаний.

Одновременно я получил приказание ставки начать эвакуацию Курляндской губернии, уничтожать посевы, увозить всю медь до церковных колоколов включительно и уводить все население по мере наступления германцев, которое в это время опять началось. Вся эта работа падала дополнительно на мою канцелярию, с трудом справляющуюся с текущими занятиями, так как для сотрудничества специально по эвакуации Риги я мог назначить только одного чиновника особых поручений, и мы с ним вдвоем, в сущности, составляли эвакуационную комиссию. Ввиду получения к этому времени подтверждения об эвакуации от моего непосредственного начальства, что мне обещал военный министр, я многочисленными телеграммами настаивал перед ним и генералом Беляевым на исполнении решения особого совещания и прежде всего о присылке мне в помощь какого-нибудь специалиста. В ответ я получал лишь обещания, а время все уходило.

Наконец, в первых числах июля прибыл один из чинов главного артиллерийского управления, генерал