«Желанная» выглядела несколько лучше, чем корабль сопровождения, — ее фок— и грот— мачты остались целы, впрочем, бизань-мачту срезало почти до самой палубы. Хуже обстояло дело с фока-реем — его разнесло пополам, внутренние концы лежали на баке, а ноки болтались на топенантах. Это судно еще несло грот и фор-стеньги-стаксель.
Последним из-за дымовой завесы вышел «Черный принц». У него все было на месте, от салингов до самого низа. На его борту не осталось ни одной брам-стеньги и уже убрали обломки, но все марса-реи были на эзельгофтах, а по такелажу, рангоутным деревьям и марсам сновали люди, равно как и на «Быстром». Оттого и наступило затишье — на обоих английских фрегатах свистали всех наверх, чтобы укрепить рангоут, а «французы», идя прямо по ветру, повернулись так, что не могли навести на «англичан» бортовые пушки; из-за скоса кормы на фрегатах в те дни к кормовым орудиям прибегали редко. Мне всегда казалось, что в этом отношении суда, построенные испанцами, превосходят все прочие; англичане же и американцы словно бы не принимали в расчет, что когда-нибудь им придется спасаться бегством. Я вовсе не хочу сказать, будто испанцам недостает храбрости — это неправда, — я хотел только отметить их превосходство в некоторых вопросах кораблестроения; однако, построив отличное судно, они не знают, как следует с ним обращаться.
Первые десять минут после того, как облако дыма рассеялось, мы видели, как на всех четырех кораблях команды поспешно устраняли повреждения: французы — бестолково и наверняка с шумом; англичане — старательно и с совершенным знанием дела. Я нарисовал общую картину, но были и исключения из правила. На борту «Оленя», например, я видел группу матросов, расчищающих судно от обломков грот- мачты; они трудились спокойно, уверенно и методично — свидетельство того, какие бесценные человеческие сокровища пропадали втуне из-за неправильного устроения этого рода войск, и главным образом — это мое твердое убеждение — из-за того, что офицеры не понимали, как важно хранить молчание на борту переполненного судна. Благодаря исконной английской неразговорчивости, помноженной на упорядоченность общественного устройства этой чинной — пожалуй, сверх меры — нации, англичане выиграли столько морских сражений, сколько их враги из-за присущей им словоохотливости — возросшей, может быть, в царствование les citoyensnote 121 за счет искривлений в политической жизни — проиграли. К счастью для нас, в минуты тяжелых испытаний американский характер склонен к молчанию и вдумчивости; мы шумливы, говорливы и пылки только в политических дискуссиях.
Уразумев, что бой, вероятно, переместится под ветер, мы некоторое время стояли на месте, желая посмотреть, чем он закончится. Я удивился тому, что «Черный принц» держался в отдалении от «Быстрого», когда тот спустился под ветер, устремился вслед за неприятелем и, заходя сначала с одного борта «Оленя», а потом с другого, обрушивал на него плотный и разрушительный огонь. Наконец сэр Хотэм Уорд тоже спустился под ветер и пошел в фордевинд, делая три фута против двух «Быстрого» благодаря тому, что мог нести все три марселя. Месье Менневалю как будто не понравилось, как обошлись с его кораблем сопровождения; не дожидаясь, пока его постигнет та же участь, он положил руль влево, пошел в бейдевинд и, приводя судно к ветру, дал бортовой залп, что объяснило нам причину промедления «Черного принца». На этом судне уже поставили предохранительный трос, чтобы спасти мачты, и, должно быть, выстрелом с «Желанной» срезало какую-то важную снасть, ибо грот-мачта рухнула сразу после того, как «француз» нанес удар, увлекая за собой крюйс-стеньгу. Однако в таком отчаянном положении «англичанин» не устрашился. Все паруса на фок-мачте по-прежнему забирали ветер, и он шел и шел прямо на неприятеля и только в двухстах ярдах от него привел судно к ветру, медленно и тяжело, — маневр существенно облегчило то, что вслед за кормовым рангоутом рухнула фор-стеньга, когда руль положили влево. «Олень», снова настроившись на позиционный бой, тоже пошел в бейдевинд, и снова все четыре корабля с таким воодушевлением набросились друг на друга, будто стычка только началась.
Нелегко будет рассказать обо всех эпизодах этого второго столкновения. Два часа кряду четыре судна стояли в кабельтове друг от друга, ведя крайне оживленную борьбу. Меня особенно поразила доблесть «Черного принца», который принужден был стрелять из-под обломков мачт и тем не менее, обрушившись на своего главного противника, «Желанную», выжал все, что мог, из своих пушек. Нельзя сказать, что какой- либо из четырех кораблей не выполнил своего долга, но, думаю, наиболее мужественно держался сэр Хотэм Уорд, может быть оттого, что мужество было нужно ему более, чем всем прочим. В конце концов «Желанная» отстала от «Черного принца», заваленного грудой обломков, которые невозможно было убрать под таким сильным огнем, и вскоре оба судна разошлись настолько, что не могли уже навести орудий друг на друга. «Англичанин» вновь принялся расчищать судно от обломков, а «француз» поставил новые фок и бизань, ибо прежние превратились в лохмотья.
«Быстрый» и «Олень» тем временем не бездействовали. «Француз» выдержал свою роль, да, собственно, у него и не было другого выхода; он сделал поворот через фордевинд и последовал за своим конвойным судном, а проходя мимо «Черного принца», обменялся с ним залпами.
Неизвестно, чем кончилось бы это сражение, хотя оно ничем не отличалось от обычных сражений, какие случались в конце прошлого — начале нашего века, если бы не сыграло свою роль несомненное превосходство английского флота над французским или французы не расценили бы свое бегство как победу. Однако обеим сторонам пришлось устранять повреждения, а именно в такой работе обнаруживается настоящая моряцкая сноровка. Всякий может зарядить пушку и дать залп, но только опытный моряк способен справиться с чрезвычайными обстоятельствами, возникающими во время боевых действий, в которых требуется его профессиональная выучка, — а они нередко возникают на войне. Какой-нибудь мужлан может подрубить мачту, но поставить новую должен моряк. С самого начала этой стычки все мы на «Рассвете» поражались тому порядку, аккуратности и быстроте, с которыми на «Черном принце» и «Быстром» ставили и убирали паруса, проворству и изобретательности, с которой они делали все, что предусмотрено морской практикой при укреплении поврежденного рангоута и замене разодранных парусов, между тем как Марбл не уставая глумился над неуклюжей, суетливой работой французов. Теперь, когда рассеялся дым, стихла канонада и ничто не отвлекало нашего внимания от английской и французской команды, разница между ними стала особенно заметной.
Через полчаса «Черный принц» расчистили от обломков, привязали несколько новых парусов, в то время как на борту его противника положение, казалось, только усугубилось. То же самое можно было сказать о двух других судах, хотя в общем «Олень» справился со своим бедственным положением более ловко и умело, чем «Желанная». Что касается «Быстрого», надо отдать должное моему старому знакомцу, лорду Харри Дермоиду, — в сражении он держался так, как подобает настоящему моряку, а после умело устранял повреждения. Готов поручиться, что достопочтенный лейтенант Паулитт не принимал деятельного участия ни в том, ни в другом. Лучше бы он провел тот день в салоне своей маменьки, предоставив исполнять роль помощника более достойному человеку. Сеннит же находился на пути в Барбадос, впрочем, я не думаю, что гений насильственной вербовки умеет воевать.
Больше двух часов сражающиеся устраняли повреждения. «Желанная» и «Олень» отошли больше чем на милю к востоку от англичан, и последние, едва избавившись от обломков, пустились за ними, но под малыми парусами. Во время передышки «Черный принц» даже успел поставить три запасных стеньги и теперь готовился водрузить на них паруса. На «Быстром» работали не столь энергично или не столь искусно, однако тоже не сидели сложа руки. Англичане стремительно пошли на неприятеля. На этот раз месье Менневаль весьма своевременно спустился под ветер, ретируясь, и с обоих кораблей открыл огонь по своим противникам, которых отделяло от него около полумили. Последствия столь ловкого маневра обнаружились незамедлительно. В самом деле — можно ли не обстрелять неприятеля, который идет на вас носом вперед? Макдоноу выиграл битву на озере Шамплейнnote 122 потому, что сумел воспользоваться таким благоприятным случаем; а французы под Абукиром не сумели и потому потерпели поражение; хотя Нельсон, возможно, поборол бы их в любом случае; воля к победе, которая двигала им, перевесила бы любое мелкое тактическое преимущество.
Снаряды французов попали в цель. Как трактовалось впоследствии в официальном докладе, мачты на «Черном принце» получили серьезные повреждения, и уж затем слетели вновь установленные стеньги; получив следующий залп, посыпался весь рангоут, пока от него уже не осталось ничего, кроме трех обломков мачт, самый крупный из которых возвышался над палубой менее чем на двадцать футов. Сэр Хотэм Уорд оказался теперь в отчаяннейшем положении — его корабль не мог сдвинуться ни на фут, разве только дрейфовать, пока не обрубят всю оснастку. Сухопутному жителю может показаться, что обрубить
