неприступной крепостью.

Свернув с шоссе на дорогу, ведущую к винодельням Фраев под красивым названием «Раскидистая крона», Джошуа попытался припомнить все, что знал о Лео Фрае. А знал он совсем немного. Кэтрин редко упоминала об отце, а друзей у него почти не было.

Джошуа переехал в долину в 1945 году, через несколько лет после смерти Лео. Но до него доходили слухи, по которым он составил представление о Лео как о холодном, суровом, замкнутом, упрямом, очень умном и властном эгоисте. Что-то вроде феодала далеких времен, средневекового аристократа, предпочитавшего жить в хорошо защищенном, неприступном замке.

После смерти отца Кэтрин продолжала жить в особняке. Там она вырастила Бруно, вдали от ровесников, среди зубчатых стен и деревянных панелей, подставок для ног, каминных часов и дорогих тяжелых скатертей. Здесь мать и сын прожили вместе тридцать пять лет, пока Кэтрин не скончалась от сердечного приступа.

Странно, что взрослый мужчина так долго прожил в обществе одной только матери. Естественно, не обошлось без сплетен. Большинство сходилось во мнении, что Бруно не интересовался девушками, потому что питал тайную страсть к мальчикам. Поговаривали, что он удовлетворяет свой сексуальный голод во время случайных поездок в Сан-Франциско, подальше от любопытных соседей. Предполагаемый гомосексуализм Бруно не особенно шокировал жителей долины, в сущности, им не было до этого дела. Возможно, спокойствие этих мест располагало к мудрости.

Но сейчас Джошуа пришло в голову: что, если общественное мнение ошибалось? После невероятных событий последних дней тайна Бруно Фрая стала казаться ему гораздо более темной и ужасной.

Сразу после похорон Кэтрин глубоко потрясенный ее кончиной Бруно покинул особняк на утесе. Он забрал с собой всю одежду, коллекции картин, скульптуры из металла и книги, принадлежавшие ему лично, но оставил все принадлежавшее Кэтрин. В шкафах до сих пор висели ее платья. Ее античная мебель, статуэтки, хрусталь, музыкальные шкатулки, эмали – все это могло быть продано на аукционе и принести солидные барыши, но Бруно распорядился, чтобы все оставалось, как было при жизни Кэтрин. Он поставил на окна двойные ставни и засовы, запер на несколько замков двери, опечатал дом – и таким образом превратил его в сокровищницу, которая хранила память о его приемной матери.

Бруно снял квартиру и приступил к строительству новой резиденции среди виноградников. Джошуа пытался убедить его, что неразумно оставлять сокровища в заколоченном и никем не охраняемом доме. Бруно сослался на то, что в здешних местах почти не бывает краж со взломом. Ключ от фуникулера хранился у самого Бруно. И потом, кроме него и Джошуа, никто не знал о ценности упрятанного от посторонних глаз имущества.

Насколько Джошуа было известно, за пять лет ни одна живая душа не побывала в крепости на утесе. Подвесная дорога поддерживалась в хорошем состоянии благодаря ежемесячным профилактическим осмотрам техника, Джилберта Ульмана, приглашенного следить за подъездными путями к винодельням и прочим оборудованием. Завтра или, самое позднее, в пятницу, решил Джошуа, нужно будет подняться на вершину утеса и хорошенько проветрить помещения перед посещением экспертов из Сан-Франциско и Лос-Анджелеса.

Сейчас его гораздо больше интересовала новая резиденция Бруно. Джошуа свернул налево и покатил к автомобильной стоянке. Асфальтовая дорога шла через залитые солнцем виноградники – вплоть до самого дома, внушительного одноэтажного здания в стиле ранчо, построенного из камня и красного дерева, притаившегося в тени одного из девяти гигантских мамонтовых дубов, откуда и пошло красивое название особняка и всей винодельческой фирмы Фраев – «Раскидистая крона».

Джошуа приблизился к парадной двери. На небе цвета электрик виднелись одно-два облачка. Легкий ветерок принес прохладу с поросших сосной склонов Маякамы.

Джошуа отомкнул дверь, вошел внутрь и на несколько секунд застыл в ожидании, сам не зная, что он рассчитывает услышать.

Возможно, шаги?

Или голос Бруно?

Но кругом было тихо.

Он прошел через весь дом и наконец добрался до кабинета Фрая. Интерьер особняка свидетельствовал о том, что Бруно унаследовал от Кэтрин любовь к собирательству. На стенах, соприкасаясь рамами, теснилось такое количество картин, что трудно было сосредоточиться хотя бы на одной из них – в этом царстве красок и сюжетов. Повсюду стояли застекленные стенды с художественными изделиями из стекла, бронзовыми статуэтками, хрусталем и доколумбовыми скульптурами. Предметы мебели также громоздились один на другом; каждый являл собой шедевр эпохи и стиля. В огромном кабинете хранилось собрание из пяти или шести сотен редких книг, многие из которых были изданы ограниченным тиражом. Здесь также высились стенды с изумительными точеными фигурками и безукоризненно чистыми хрустальными шарами, меньший из которых был размером с апельсин, а самый крупный – с баскетбольный мяч.

Джошуа отдернул шторы, включил бронзовую настольную лампу и опустился в современное кабинетное кресло со спинкой на пружинах, напротив английского письменного стола восемнадцатого века. Он достал из кармана загадочное письмо, извлеченное из сейфа Первого Тихоокеанского объединенного банка, придвинул кресло к стоявшей сбоку от стола пишущей машинке и отпечатал на чистом листе бумаги первое предложение:

«Моя мать, Кэтрин Энн Фрай, скончалась пять лет назад, но продолжает приходить ко мне в новых обличьях…»

Он сравнил образцы и не обнаружил ни малейшего различия. В обоих была забита нижняя закорючка буквы «е» – очевидно, литеры давно не чистились. Нижняя часть буквы «д» немного подскочила кверху. Письмо было явно отпечатано в этом кабинете, на машинке Бруно Фрая.

Выходит, человек, выдавший себя в прошлый четверг за Фрая, располагал ключами от его дома? Как это могло произойти? Ответ лежал на поверхности: Бруно лично вручил ему ключи, а это значило, что он сам нанял двойника.

Джошуа откинулся на спинку кресла и уставился на письмо. В мозгу вспыхнул целый фейерверк вопросов. Что побудило Бруно обзавестись двойником? Где ему удалось отыскать свою точную копию? Давно ли двойник работал на него и чем занимался? И не могло ли случиться так, что он, Джошуа, когда- либо имел дело с копией, принимая ее за оригинал? Возможно, даже не один раз? Возможно, даже чаще, чем с настоящим Бруно? Он не представлял себе, как все это выяснить. Неужели в то утро, когда Бруно был убит в Лос-Анджелесе, двойник находился здесь, в доме? Скорее всего так оно и было. Иначе как бы он отпечатал письмо, а затем подбросил его в сейф банка? Но как ему удалось так быстро узнать о смерти Бруно? Тело Фрая было найдено неподалеку от телефона-автомата… Возможно ли, что последним поступком Бруно было позвонить домой и предупредить двойника? Да, безусловно. Но что эти двое сказали друг другу в роковую минуту? Возможно ли, что они находились во власти одного и того же маниакального психоза, веря в воскресение Кэтрин из мертвых? Джошуа содрогнулся. Потом сложил письмо и убрал в карман куртки.

Он вдруг впервые за пять лет отдал себе отчет в том, как мрачны эти комнаты, перегруженные мебелью и дорогими вещами. Портьеры, ковры – все было угрюмых, темных расцветок. В каком-то смысле особняк был такой же крепостью, как и дом на вершине утеса.

Внезапно послышался шум. Джошуа похолодел. Подождал, прислушался. Снова прошел через весь дом и метнулся к входной двери. Никто его не преследовал. Однако, только очутившись на улице, он смог вздохнуть с облегчением.

По дороге в свой офис он продолжал ломать голову над множеством неразрешимых загадок. Кто был убит в Лос-Анджелесе: Бруно Фрай или его двойник? Который из них побывал в отделении Первого Тихоокеанского объединенного банка – оригинал или копия? Как, не докопавшись до истины, уладить вопрос с наследством?

У себя в кабинете он понял, что не стоит пренебрегать советом миссис Уиллис. Необходимо вскрыть могилу Бруно Фрая и точно определить, кто в ней находится.

Тони и Хилари вышли из самолета в Напе, взяли напрокат автомобиль и в четыре часа двадцать минут уже были в штаб-квартире шерифа. Атмосфера здесь оказалась совсем не такой дремотной, как