публика. Она никогда не бывала в «Ямаширо», в зоопарке, на лазерной выставке, в антикварных лавчонках на Мелроуз-авеню либо в кафе «Тонга-Лей». Все это было ей в новинку, и она широко распахнутыми глазами смотрела по сторонам, чувствуя себя туристом – или узником, только что выпущенным на волю после многолетнего заключения в одиночной камере.

Но без Тони этот день вряд ли стал бы для нее таким праздником. Он был очень мил, изобретателен и весь лучился энергией, что делало и без того ясный, погожий день поистине волшебным.

Они выпили по паре коктейлей и почувствовали, что проголодались, поэтому поехали в район Сепулведа и заказали такой ужин, что его хватило бы на целую компанию.

Просто удивительно, как при таком обилии пищи им еще удавалось вести разговор. Однако они ни на минуту не умолкали. Обычно в начале знакомства Хилари предпочитала отмалчиваться, но с Тони разболталась вовсю: о пьесах Шекспира, политике, искусстве, людях, собаках, религии, архитектуре, спорте, Бахе, моде, различных блюдах, борьбе за освобождение женщин и субботних мультиках. Она также горела желанием поделиться с ним своим мнением обо всех этих жизненно важных вещах. Они вели себя так, словно им стало известно, что с понедельника господь бог собирается лишить людей дара речи. Хилари опьянела, но не от вина, а от живого общения, которого ей не хватало многие годы.

К тому времени, как Тони проводил ее домой и согласился зайти выпить на дорожку, она уже твердо решила, что они будут принадлежать друг другу. Ее страшно тянуло к нему, и она чувствовала, что с ним происходит то же самое. Хилари приготовила мятный коктейль.

Внезапно ожил телефон.

– О нет! – вырвалось у нее.

– Он больше не докучал вам вчера вечером?

– Нет.

– А утром?

– Нет.

– Так, может быть, это не он?

Оба одновременно подошли к телефонному аппарату. Хилари поколебалась и сняла трубку.

– Алло?

Молчание.

– Черт бы тебя побрал! – Она в сердцах швырнула трубку на рычаг.

– Не позволяйте выводить себя из равновесия.

– Не могу.

– Это просто мерзкий подонок, не способный иметь дело с женщинами.

– Мне все равно страшно.

– Он не опасен. Идите сюда. Постарайтесь забыть о нем.

Они вернулись на диван и молча допили мятный коктейль.

– Будь он проклят, – с тоской произнесла Хилари.

– Завтра у вас будет другой номер телефона. Он больше не сможет действовать вам на нервы.

– Этот тип испортил нам вечер. Я совсем было растаяла.

– Для меня ничего не изменилось.

– Дело в том, что я рассчитывала на нечто большее, чем…

– Правда?

– А вы?

Она еще не видела, чтобы кто-нибудь так улыбался: всем лицом, всем своим существом.

– Должен признаться, – сказал Тони, – я тоже надеялся на нечто большее, чем мятный коктейль.

– Черт бы побрал телефон!

Тони наклонился и поцеловал ее. Хилари приоткрыла рот; на какую-то долю секунды их языки соприкоснулись. Потом Тони немного отстранился и бережно, как фарфоровую статуэтку, погладил Хилари по щеке.

– А вдруг он снова позвонит? – несчастным тоном спросила она.

– Не позвонит.

Тони стал целовать ее губы, глаза; затем положил руку ей на грудь. Хилари откинулась на спинку дивана. Он нежно провел рукой по ее горлу, шее и начал расстегивать блузку.

Хилари скользнула рукой по его бедру и почувствовала, как напряглись мышцы. Какой он сильный! Ее рука наткнулась на желанную твердость. Хилари представила себе, как Тони входит в нее…

Раздался телефонный звонок.

– Не обращай внимания, – попросил Тони.

Хилари обхватила руками его шею, легла на спину и притянула Тони к себе. Они впились друг в друга жгучим поцелуем. Телефон все звонил и звонил.

– Черт!

Оба сели.

Телефон продолжал надрываться. Хилари резко поднялась с дивана.

– Не нужно, – сказал Тони. – Это его не остановит. Дай-ка я сам.

Он снял трубку, но не произнес ни звука. Только стоял и слушал. По выражению его лица Хилари поняла, что человек на другом конце провода тоже молчит. Очевидно, шла игра: кто кого перемолчит.

Прошло тридцать секунд. Минута. Еще одна.

Борьба нервов напоминала детскую игру, но в ней не было ничего забавного. У Хилари мурашки поползли по коже. Наконец Тони положил трубку.

– Он отключился.

– Так ничего и не сказал?

– Ни слова. Но он первым дал отбой, и это хороший признак. Не понравилось собственное лекарство. Его цель – нагнать на тебя страху. В следующий раз просто сними трубку и молчи. В конце концов он решит, что ты что-то затеваешь. Например, звонишь по другому телефону в полицию, чтобы проверили, откуда звонят. А может быть, это вовсе и не ты сняла трубку. Постепенно ему станет страшно.

– Твоими бы устами…

– Вряд ли он осмелится сегодня повторить попытку. А завтра у тебя будет другой номер.

– До тех пор я не смогу успокоиться.

Тони заключил ее в объятия. Они поцеловались – нежно, но без прежней страсти.

В половине первого, когда Тони пора было уходить, они договорились провести вместе следующие выходные. Сходить в музей Нортона Саймона в Пасадене, побывать на вернисаже немецких художников и на выставке гобеленов эпохи Средневековья. В промежутках они будут есть разные вкусные вещи, беседовать и, может быть, наверстают то, что не удалось сделать сегодня.

У дверей Хилари вдруг показалось, что пять дней – чересчур долгий срок.

– Как насчет среды? – спросила она.

– Что насчет среды?

– Что у тебя на ужин?

– Пожарю себе яичницу. Может быть, тосты. Выпью фруктового сока. Как всякий старый холостяк.

– Я не допущу, чтобы ты плохо питался. Хочешь, приготовлю салат из овощей и рыбное филе?

– Замечательно.

– Значит, до среды?

– До среды.

Они поцеловались, и он ушел.

Полчаса спустя Хилари лежала в постели и от напряжения никак не могла уснуть. У нее набухли груди. Она закрыла глаза и представила, как Тони ласкает ее соски. Между ног стало горячо и влажно. Все ее тело призывало его. Хилари встала и приняла снотворное.

Засыпая, она разговаривала с собой:

– Что это – я влюбилась?

– Нет. Конечно же, нет.