пришел к заключению, что он ничего не сможет поделать с Грантом в настоящее время. Оставалось только ждать: ждать, когда он объявится где-то, ждать, пока небо очистится настолько, что можно будет начать поиск со спутника, ждать, когда поисковые команды в поле нащупают что-нибудь, ждать, когда вернутся агенты, исследующие другие аспекты этого дела в других городах. Потом он спросил Еву, не одна ли она ужинает сегодня.
Она приняла приглашение с нехарактерным отсутствием застенчивости. У нее было возрастающее ощущение, что она откликается мужчине, обладающему какой-то тайной властью, силой, большей частью скрытой, лишь сквозившей в самоуверенности его легкой улыбки и в этих синих-синих глазах, которые открыты только для веселья, словно этот человек всегда ожидал, что будет смеяться последним.
Хотя Миро заказал машину от бюро Агентства, когда был в Вегасе, он поехал с Евой в «Хонде» в ее любимый ресторан на Фламинго-роуд. Отражение моря неоновых огней в плывущих низких облаках наполняло ночь волшебством.
Она рассчитывала, что за ужином, выпив с ним пару стаканов вина, узнает его получше и к десерту поймет, чем он восхищает ее. Однако его искусность в беседе была эквивалентна его взорам: достаточно приятно, но слишком отвлеченно, чтобы выдать что-либо. Ничто из того, что говорил Миро, ничто из того, что он делал — ни жест, ни взгляд, — не приблизили Еву к пониманию того курьезного интереса, который он вызвал у нее.
К тому времени, когда они покинули ресторан и пересекли автостоянку, направляясь к ее машине, она была раздражена и растерянна. Она не знала, должна ли пригласить его к себе или нет. Она не хотела заниматься с ним сексом. Это было впечатление не того рода. Конечно, некоторые мужчины открывают свое подлинное лицо, когда занимаются сексом: тем, что они любят делать, тем, как они это делают, что они говорят и как ведут себя в то время и после. Но ей не хотелось вести его домой, заниматься с ним любовью, потеть, отдаваться всей этой отвратительной рутине и
Она оказалась перед дилеммой.
Затем, когда они уже подходили к ее машине и холодный ветер завывал в рядах пальмовых деревьев, а воздух был напоен запахом жаренных на древесном угле стейков, исходившим от ресторана, Рой Миро совершил нечто самое неожиданное и жестокое из всего, что Ева когда-либо видела за свои тридцать два года, насыщенные жестоким опытом.
В какой-то момент, уже после извлечения из «Эксплорера» и перемещения в «Ренджровер» (может быть, прошло две минуты или час, или тридцать дней и тридцать ночей — Спенсер не знал), он очнулся и увидел мчавшиеся шары перекати-поля. Темные кактусы мелькали в свете фар.
Он повернул голову влево и увидел Валери за рулем.
— Привет.
— Привет.
— Как вы сюда попали?
— Сейчас это вам сложно понять.
— А я сам сложный парень.
— Не сомневаюсь в этом.
— Куда мы едем?
— Подальше отсюда.
— Это хорошо.
— Как вы себя чувствуете?
— Мутит.
— Только не описайтесь на сиденье, — сказала она с явной насмешкой.
— Я постараюсь, — ответил он.
— Хорошо.
— Где моя собака?
— А кто, по-вашему, лижет вам ухо?
— Ох.
— Она прямо за вами.
— Привет, приятель.
— Как ее зовут? — спросила она.
— Рокки.
— Вы, должно быть, шутник.
— Почему?
— Это имя. Не соответствует.
— Я так назвал ее, чтобы придать ей побольше уверенности.
— Но это не действует, — сказала она.
Впереди показались какие-то странные каменные нагромождения, словно храмы богам, забытым еще до того, как человеческие существа получили представление о времени и научились считать проходящие дни. У Спенсера они вызывали трепет, а она вела машину среди каменных глыб с большим опытом, маневрируя, спускаясь вниз по пологому холму в обширную, темную долину.
— Никогда не знал его настоящего имени, — сказал Спенсер.
— Настоящего имени?
— Как его звали щенком.
— Но не Рокки?
— Видимо, нет.
— Не был ли он раньше Спенсером?
— Его никогда не звали Спенсер.
— Значит, в голове у вас достаточно прояснилось, чтобы быть уклончивым.
— Не совсем. Просто привычка. А как вас зовут?
— Валери Кин.
— Лгунишка.
Он снова отключился на какое-то время. Когда он пришел в себя, вокруг по-прежнему простиралась пустыня: песок и камни, кустарники и перекати-поле, и темнота, пронизываемая лучами фар.
— Валери, — сказал он.
— Да?
— Как ваше настоящее имя?
— Бесс.
— А дальше?
— Беер.
— Назовите по буквам.
— Б-е-е-р.
— В самом деле?
— В самом деле. На сейчас.
— Что это значит?
— Что значит, то и значит.
— Это значит, что сейчас это ваше имя после Валери.
— И что?
— А какое было имя до Валери?
— Ханна Рейни.
— Да, — сказал он, сознавая, что в нем пока работают лишь четыре цилиндра из шести. — А раньше?
— Джина Делюцио.
— А оно настоящее?
— Звучит как настоящее.
— Это имя, с которым вы родились?
