— Вы всегда носите с собой такую «мелочь»?
— Я начал это делать полтора года назад, — сказал он. — Я стал копить наличные деньги и золотые монеты в сейфах в Калифорнии, Неваде, Аризоне. В разных городах я открыл счета под вымышленными именами и под разными номерами карточек социального страхования. Все остальное я постарался вывезти из страны.
— Почему?
— Потому что так я могу быстро реагировать на все изменения в стране.
— Вы что, думали, что вам придется скрываться таким образом?
— Нет, мне просто не нравилось то, что происходило в отделе по компьютерным преступлениям. Меня научили работать с компьютерами и объяснили все о свободах. Но на самом деле они старались, насколько возможно, ограничить все свободы.
Элли принялась его расспрашивать:
— Мне казалось, что основная идея состояла в том, чтобы не позволить криминальным типам воровать с помощью компьютеров и портить банки данных в сберегательных банках и во всех прочих.
— Да, я всецело поддерживаю подобный контроль. Но они хотели контролировать абсолютно
— Вы видите, как приходит новый мир…
— …как сбежавший грузовой поезд…
— …и вам это не нравится…
— …я действительно не желал принимать в этом участия.
— Вы себя считаете панком от кибернетики или просто желали быть вне закона?
— Нет. Я просто хотел выжить.
— И поэтому постарались не фигурировать во всех официальных файлах? Это что-то вроде страховки, так?
Выражение его лица не изменилось, но лицо потемнело. И показалось ей измученным. Это было естественно после перенесенного им за последние дни. Но сейчас вдруг у него глубоко запали глаза, он согнулся и сразу постарел.
Помолчав, заговорил:
— Ну, сначала я просто готовился убраться отсюда. — Он вздохнул и провел рукой по лицу. — Все это, наверное, странно звучит. Однако поменять имя Майкла Акблома на Спенсера Гранта казалось мне недостаточным. Я уехал из Колорадо и начал новую жизнь… все равно мне чего-то не хватало. Я не мог забыть, кто я был на самом деле… чьим сыном я был. Я решил вообще уничтожать себя медленно, старательно, методично, пока невозможно будет определить, что я вообще существовал, под
— А потом? Когда вы уничтожили все следы своего существования?
— Вот этого я как раз и не решил. Что потом? Что дальше? Вообще убрать себя из жизни? Совершить самоубийство?
— Это не для вас.
Элли почувствовала, как ей стало плохо при одной мысли об этом.
— Да, вы правы — это не для меня, — согласился он. — Мне никогда не хотелось сунуть в рот дуло пистолета или сделать что-то подобное. Кроме того, у меня есть обязательства перед Рокки: мне нужно быть рядом с ним и заботиться о нем.
Собака лежала в проходе. Услышав свое имя, она подняла голову и забила хвостом по полу.
— Спустя некоторое время, — продолжал Спенсер, — хотя я еще не знал, как это сделать, я решил, что мне действительно лучше исчезнуть, стать невидимкой. Как вы говорите, наверное, потому, что грядет новый мир. Новый, смелый мир с высокими технологиями, с их благами и отрицательными чертами, с их проклятием.
— Почему вы частично оставили свои файлы о военной службе и еще некоторые полицейские файлы? Вы же могли полностью их стереть очень давно.
Он улыбнулся.
— Возможно, я посчитал себя слишком умным. Я решил просто поменять в этих файлах мой адрес, изменить кое-какие детали, чтобы файлы не могли никому пригодиться. Но, оставляя их, я всегда мог вернуться к ним и проверить, не ищет ли меня кто-то.
— Вы что, поставили там ловушки?
— Да, в некотором роде. Я поместил в эти компьютеры некие маленькие программы. Засунул их очень глубоко и аккуратно. Каждый раз, когда кто-то полезет в мои файлы без особого пароля, который я вложил в эти программы, система добавит небольшую звездочку в конце последнего предложения файла. Я собирался проверять их раз или два в неделю, и, увидев такие звездочки, я бы понял, что кто-то интересуется мной… Ну и, стало быть, пришло время уезжать из дома в Малибу и двигаться как можно дальше оттуда.
— Куда двигаться?
— Куда угодно. Просто двигаться, не прекращая.
— Но это сумасшествие, — заметила Элли.
— Да, наверное, это паранойя. — Она тихо засмеялась, Спенсер присоединился к ней. Потом сказал: — К тому времени, когда я оставил работу в полиции, я уже понимал, судя по тому, как менялся мир, что за каждым из нас будет кто-то следить. И это произойдет достаточно быстро. И поэтому большинству захочется, чтобы их было сложно найти.
Элли посмотрела на часы.
— Может, нам стоит сориентироваться по карте?
— У них в кабине есть карты.
Элли смотрела, как Спенсер шел в кабину пилота. У него были опущены плечи, он выглядел усталым. Казалось, что ему трудно ходить после всех дней, проведенных без движения.
Неожиданно Элли с ужасом подумала, что Спенсер Грант не сумеет преодолеть все, что им предстоит, что он каким-то образом может весьма скоро погибнуть. Это не было предчувствием, но ей стало неприятно.
Ей стало просто плохо от одной мысли, что она может его потерять. Элли поняла, что он гораздо дороже ей, чем она признавалась себе.
Вернувшись с картой, Спенсер спросил:
— Что случилось?
— Ничего. Почему вы спрашиваете?
— У вас такой вид, как будто вы встретились с привидением.
— Просто устала, — солгала она ему. — И еще я хочу есть.
— Это можно устроить.
Он сел в кресло напротив Элли и вынул из карманов своей подбитой мехом куртки четыре шоколадных батончика.
— Откуда они у вас?
— У парней есть целая упаковка, и они поделились с нами. Кстати, они неплохие парни.
— Ну да, особенно под дулом пистолета.
— Именно тогда, — согласился с ней Спенсер.
Рокки сел и поднял свое здоровое ухо, уловив аромат батончика.
— Это нам, — твердо заявил Спенсер. — Когда мы приземлимся, то где-нибудь купим тебе настоящую пищу, что-нибудь более полезное, чем сладости. — Пес облизнулся. — Послушай, парень, — сказал Спенсер. — Я не останавливался в супермаркете и не хватал дармовую «Пурину». Это ты ее там лопал. Мне необходимо съесть этот батончик, или я просто упаду от голода. Теперь ты ляжешь и перестанешь выпрашивать у нас сладости. Ясно?
