несравненного мастерства — и зловещей, загадочной цели.
Я почувствовал легкую вибрацию каменного пола, как будто гигантские машины трудились над какой-то тяжкой работой в отдаленных залах.
Прямо напротив лифта на стене был тот самый — знакомый, но от того не менее загадочный — символ: черный керамический прямоугольник высотой четыре фута и шириной три, вделанный в бетон, в центре его — белый керамический круг двух футов в диаметре, через белый круг — изломанное копье черной молнии.
Неожиданно через этот символ я увидел ту же странную, необъятную, холодную, пугающую пустоту, которую ощутил при первом же косом взгляде на грузовик компании «Молния» пару дней назад. Вечное, безмолвное. Ничто, глубину и мощь которого я не в состоянии должным образом передать. Эта пустота словно притягивала меня, как будто она — магнит, а я — железная стружка. Мне казалось, что я могу упасть в этот ужасный вакуум, меня унесет некий водоворот. Мне пришлось силой заставить себя отвести глаза и отвернуться от черной керамической молнии.
Вместо того чтобы идти до конца туннеля и исследовать следующую горизонтальную шахту, которая вряд ли предложила бы нашему взору что-нибудь большее, чем эта, я направился к первой двустворчатой двери слева. Ни замка, ни ручки. Я нажал белую кнопку на дверной раме, и тяжелые половинки двери моментально плавно распахнулись со сдавленным шипением сжатого воздуха.
Мы быстро вошли внутрь, держа наготове дробовик и автоматическую винтовку, но помещение было темным и, судя по всему, пустым. Я пошарил по внутренней стене в поисках выключателя, нашел его, и мерцающие ряды флюоресцентных ламп ожили. Это было громадное складское помещение. Деревянные ящики громоздились в нем почти до потолка, расставленные аккуратными рядами. На каждом была этикетка производителя-поставщика, так что через несколько минут, быстро пробежавшись между рядами, мы установили, что эта комната полна запасных частей к чему угодно — от токарных станков до фрезерных, от грузоподъемников до радиоприемников.
Мы выключили свет, закрыли за собой двери и бесшумно пошли по туннелю от одной комнаты к другой.
В каждом помещении мы обнаруживали все новые и новые склады всевозможной продукции: тысячи ламп накаливания и флюоресцентных ламп в штабелях прочных картонных коробок; сотни ящиков, в которых лежали тысячи маленьких коробок, а в них, в свою очередь, покоились миллионы шурупов и гвоздей всех размеров; сотни молотков самых различных форм; гаечные ключи, торцевые ключи, отвертки, плоскогубцы, электродрели, пилы, другие инструменты. В одной комнате размером с собор, отделанной панелями из кедра, отпугивающего моль — от его аромата у нас захватило дух, — ряд за рядом лежали громадные рулоны ткани — шелк, хлопок, шерсть, парусина, — намотанные на специальные стойки, возвышающиеся футов на пятнадцать над нашими головами. В другой комнате хранились медицинские средства и оборудование — ряды мониторов для электрокардиограмм и электроэнцефалограмм, тоже надежно упакованные, чемоданчики со шприцами, повязками, антисептиками, антибиотиками и многое другое. Из этого туннеля мы перешли в другой, точно такой же, тоже пустой и содержащийся в полном порядке. В нем тоже были комнаты, полные припасов. Там были бочонки зерна — пшеница, рис, овес, рожь. Согласно этикеткам, содержимое бочонков было особым способом высушено, а затем запечатано в вакуумную упаковку в азотной среде, чтобы сохранить свежесть продукта по меньшей мере на тридцать лет. Сотни — нет, тысячи — одинаково запечатанных бочонков муки, сахара, яичного порошка, молочного порошка, витаминов и микроэлементов в таблетках и ящиков меньшего размера со специями — корицей, мускатным орехом, мятой и лавровым листом — были запасены здесь.
Это обширное сооружение выглядело как гробница фараона, самая грандиозная гробница в мире, полностью обеспеченная всем, что может потребоваться властителю и его слугам — для удобств загробной жизни. Где-то в молчаливых комнатах, до которых мы еще не добрались, должны находиться храмовые собаки и священные кошки, которых милосердно умертвили и любовно завернули в ткань, пропитанную ароматическими маслами, чтобы они отправились в царство смерти вместе со своим царственным хозяином, а где-то — горы золота и бриллиантов, а где-то — служанка или две, сохраняющиеся для сексуальных утех в грядущей жизни, а где-то, разумеется, и сам фараон, мумифицированный, покоящийся на катафалке из чистого золота.
Мы вошли в громадный арсенал, где хранилось огнестрельное оружие: опломбированные ящики с пистолетами, револьверами, винтовками, дробовиками, автоматами (все промаслено). Здесь было достаточно оружия, чтобы снабдить им несколько взводов. Боеприпасов я не увидел, но был просто уверен, что где-то в другом месте хранятся миллионы патронов. И я готов был поклясться, что были там комнаты, где хранились еще более смертоносные орудия насилия и войны.
В последней комнате этого второго туннеля, как раз перед вторым на этом уровне пересечением туннелей, размещалась библиотека, состоящая самое меньшее из пятидесяти тысяч томов. В ней тоже никого не было. Проходя между стеллажами книг, я припомнил окружную библиотеку в Йонтсдауне. Два этих места были подобны островкам нормальности в бескрайнем море странного. И там, и тут была атмосфера мира и спокойствия — хотя и непрочного мира и хрупкого спокойствия, а в воздухе стоял неприятный запах бумаги и переплетной ткани.
Однако подбор книг в этой библиотеке отличался от того, что было в городе. Райа обратила внимание, что здесь не было художественной литературы — Диккенса, Достоевского, Стивенсона, По. Я, в свою очередь, не нашел исторического раздела — были изгнаны Гиббон, Геродот, Плутарх. Точно так же мы не смогли отыскать ни одной биографии кого-нибудь из знаменитых людей, никакой поэзии, юмористической литературы, ни одной книги о путешествиях, по теологии или по философии. Полка за полкой сгибались под тяжестью книг по алгебре, геометрии, тригонометрии, физике, геологии, биологии, физиологии, астрономии, генетике, химии, биохимии, электронике, сельскому хозяйству, животноводству, сохранению почв, инженерному делу, металлургии, принципам архитектуры...
С одной этой библиотекой, обладая живым умом и время от времени прибегая к помощи толкового инструктора, можно было научиться, как основать и вести процветающее фермерское хозяйство, отремонтировать автомобиль или самому своими руками построить новый (а также реактивный самолет или телевизор), спроектировать и возвести мост или гидроэлектростанцию, оборудование и завод для выпуска транзисторов, сконструировать доменную печь, сталелитейный цех и фабрику для производства стальных брусов и балок из закаленной стали... Перед нами была библиотека, специально собранная с целью обучить всему необходимому для успешного поддержания всех физических сторон жизни современной цивилизации, но не содержащая ничего, что могло бы дать представление о важнейших духовных ценностях, на которых покоится эта цивилизация: здесь не было ничего о любви, вере, надежде, братстве, истине или о смысле жизни.
Обойдя полбиблиотеки, Райа прошептала:
— Основательное собрание. — Подразумевала она — «пугающее».
Я эхом откликнулся:
— Основательное, — но подразумевал «ужасающее».
Хотя мы быстро приближались к пониманию темной цели, которой служило все это подземное сооружение, ни один из нас не желал облекать это понимание в слова. Некоторые дикарские племена, хоть и имеют имя для дьявола, отказываются произносить это имя, уверенные, что, сказав его вслух, тем самым немедленно «вызовут» его. Вот так же и мы с Райей не хотели обсуждать, что гоблины замыслили в этой тщательно отделанной яме, опасаясь, что наши слова могут каким-то образом трансформировать их страшные намерения в неотвратимую реальность.
Из второго туннеля мы с предосторожностями проследовали в третий, содержимое комнат которого подтвердило наши худшие опасения. В трех огромных комнатах, под рядами специальных ламп, предназначенных, очевидно, для обеспечения фотосинтеза и быстрого роста, мы обнаружили огромные запасы семян овощей и фруктов. Там же стояли большие стальные баки с жидкими удобрениями. Ящики с аккуратными этикетками были полны всех химикалий и минералов, необходимых для выращивания растений без почвы. Ряды длинных неглубоких желобов, пока пустых, ждали, когда их наполнят водой, питательными веществами и рассадой, после чего они станут эквивалентом плодородных полей — только без земли. Учитывая их огромные запасы обработанного и запакованного в вакууме продовольствия, учитывая их подготовку к ведению химического «земледелия» и учитывая, что мы скорее всего видели лишь малую часть
