он пытался и закричать, но ледяной воздух лишил его голоса, так что осталось только сипеть.
– Шеперд, – Джилли почувствовала, как холодом ожгло горло, – почему ты перенес нас сюда?
– Торт.
Под действием мороза Проктор перестал метаться и обхватил себя руками. Пэриш Лантерн подтащил к себе Дилана, Джилли и Шепа, чтобы, прижавшись, они могли хоть как-то согреть друг друга. Их головы соприкасались. Лица окутывало теплое дыхание.
– Холод нас убьет. Долго мы здесь не протянем.
– Почему ты перенес нас сюда? – повторил вопрос Джилли Дилан.
– Торт.
– Я думаю, молодой человек говорит, что мы должны оставить этого мерзавца здесь, а потом вернуться и съесть торт.
– Нельзя, – ответил Дилан.
– Можно, – возразил Шеп.
– Нет, – поддержала Дилана Джилли. – Это будет неправильно.
Лантерн не удивился, услышав эти слова, и она поняла, что теперь и ему свойственно инициированное наномашинами стремление все делать правильно. От холода у него тоже сел голос.
– Но этим мы решили бы массу проблем. Прежде всего не будет тела, которое сможет найти полиция.
– И он не наведет на нас своих деловых партнеров, – добавила Джилли.
– И не сможет добраться до шприца, чтобы сделать себе инъекцию, – привел еще один довод Дилан.
– И он не будет долго страдать, – указал Лантерн. – Через десять минут тело слишком онемеет, чтобы чувствовать боль. Это будет милосердная смерть.
Встревоженная тем, что язык ощутил лед уже и на зубах, Джилли замотала головой.
– Но если мы так поступим, то будем долго мучиться угрызениями совести, потому что это неправильно.
– Правильно, – возразил Шеп.
– Нет.
– Да.
– Дружище, действительно неправильно, – поддержал Джилли Дилан.
– Холодно.
– Давай возьмем Проктора обратно, дружище.
– Холодно.
– Верни нас всех на озеро Тахо.
– Торт.
Проктор схватил Джилли за волосы, рывком вытащил ее из группы, другой рукой обхватил шею.
Она попыталась вырваться, разжать его руку, но поняла, что силы у него больше, а сжимать руку он будет, пока не задушит ее. Так что спастись она могла, лишь ускользнув из рук Проктора, и ускользнув быстро. Средство для этого у нее было лишь одно: сложить здесьтам.
Она прекрасно помнила, как это делается. Благодаря практике, полученной в церкви. Если бы государство выдавало лицензии обучавшимся складывать здесьтам, она, можно сказать, уже сдала экзамен на ее получение. Конечно, Джилли боялась, что голова с шеей, зажатой Проктором, останутся здесь, тогда как тело окажется там, но Проктор не оставил ей выбора: дышать она уже не могла, в глазах начало темнеть. Вот она и перенесла себя на несколько футов за спину Проктора.
Прибыла, куда и хотела, с головой на положенном ей месте, то есть на плечах, и оказалась в идеальной позиции для того, чтобы дать Проктору пинка под зад, о чем мечтала с той самой минуты, как прошлым вечером пришла в себя после хлороформного наркоза.
Но прежде чем Джилли успела взмахнуть ногой и нанести удар, Дилан всей своей массой врезался в ученого. Проктор отлетел в сторону, не удержался на ногах, упал, крепко приложившись головой к глыбе льда. Свернувшись клубком, дрожа от холода, он принялся просить спасти его, в очередной раз долдоня о том, что он – слабый, плохой, злой.
Вызванный удушьем туман, который застилал глаза Джилли, исчез, но от холода из глаз потекли слезы, которые замерзали прямо на ресницах.
– Сладенький, – сказала она Шеперду, – мы должны убираться отсюда. Перенеси нас всех обратно на озеро Тахо.
Шеп, волоча ноги, приблизился к Проктору, присел рядом с ним… и они оба исчезли.
– Дружище! – проорал Дилан, словно надеялся, что его крик вернет младшего брата.
Эха крик этот не вызвал. Звук ушел, как в пуховую подушку.
– Теперь меня это тревожит. – Пэриш Лантерн уже выбивал чечетку, чтобы улучшить кровообращение ног. Обхватив себя руками, он оглядывал бескрайнюю ледяную равнину, словно она таила в себе больше ужасов, чем альтернативная реальность, в которой обитали присасывающиеся к мозгу пиявки.
От морозного воздуха из носа Дилана полило, и около каждой ноздри выросла миниатюрная сосулька.
Несколько секунд спустя Шеп вернулся, уже без ученого.
– Торт.
– Куда ты его перенес, сладенький?
– Торт.
– Там тоже много льда?
– Торт.
– Он же замерзнет до смерти, дружище.
– Торт.
– Мы должны всегда поступать правильно, сладенький.
– Не Шеп, – ответил Шеперд.
– И ты тоже, сладенький. Только правильно.
Шеперд покачал головой.
– Шеп может быть чуть-чуть плохим.
– Нет, не думаю, что можешь, дружище. Иначе потом будешь наказан.
– Никакого торта? – спросил Шеп.
– Дело не в торте, сладенький.
– Шеп может быть чуть-чуть плохим.
Джилли переглянулась с Диланом.
– Ты можешь быть плохим, сладенький? – спросила она Шепа.
– Только чуть-чуть.
– Чуть-чуть?
– Только чуть-чуть.
Слезы замерзли и на ресницах Лантерна. В его глазах читалось чувство вины, оно же слышалось в его голосе, когда он сказал:
– Чуть-чуть может быть даже полезным. Более того, если зло достаточно велико, решительно положить ему конец – правильный поступок.
– Ладно, – сказал Шеп.
Все молчали.
– Ладно? – спросил Шеп.
– Думаю, – ответил Дилан.
С застывшего неба пошел снег. Такого снега Джилли никогда не видела. Не снежинки – твердые гранулы льда.
– Слишком много, – сказал Шеп.
– Слишком много чего, сладенький?
– Слишком много.