подходит.

– Хорошо, назовем это видением.

– Я и не Жанна д’Арк. Бог не посылает мне свои весточки. Хватит. Я больше не хочу об этом говорить, во всяком случае сейчас.

– Мы должны…

– Я сказала, не сейчас.

– Но…

– Я боюсь, понимаешь? Я боюсь, а разговоры об этом не уменьшают моего страха, скорее наоборот. Так что давай возьмем тайм-аут. Тайм-аут.

Она понимала, почему он относится к ней с такой заботой и даже осторожностью, но не хотела, чтобы он ее успокаивал. Она с трудом выносила сочувствие друзей, а уж симпатия незнакомцев могла с легкостью трансформироваться в жалость. Жалости же она не потерпела бы ни от кого. Джилли передергивало при мысли о том, что кто-то сочтет ее слабой или неудачливой. Она не могла допустить, чтобы кто-то начал ей покровительствовать.

Поэтому взгляды Дилана, в каждом из которых легко читалось сочувствие, до такой степени раздражали Джилли, что у нее возникло острое желание отгородиться от них. Она расстегнула ремень безопасности, взобралась с ногами на переднее сиденье, подсунув их под себя, коврик у сиденья отдала в полное распоряжение Фреду, повернулась боком, чтобы постоянно держать Шепа в поле зрения, тем самым предоставив Дилану возможность реже отвлекаться от дороги.

Дилан оставил Шепу аптечку. К полному изумлению Джилли, молодой человек открыл ее на сиденье рядом с собой и использовал содержимое по назначению, пусть лицо его оставалось бесстрастным, а движениями он более всего напоминал робота. Ватными шариками на палочках, смоченными в перекиси водорода, он терпеливо убрал сгустки запекшейся крови из левой ноздри, из-за которых посвистывал при каждом вдохе и выдохе. Проделал он все это очень осторожно, не вызвав повторного кровотечения. Его брат сказал, что Шеп не сломал себе нос, только повредил внутренние сосуды, и, судя по всему, Дилан поставил правильный диагноз, поскольку Шеп ни разу не поморщился и не зашипел от боли. Ватой, смоченной в спирте для растирания, он стер кровь с верхней губы, из уголка рта, с подбородка. Он ободрал пару костяшек о зубы и теперь протер ранки спиртом, а после намазал «Неоспорином»[16]. Большим и указательным пальцами правой руки проверил зубы, один за другим, сначала сверху, потом снизу, всякий раз, убеждаясь, что зуб крепко сидит в десне, приговаривая: «Как и должно быть, милорд». Судя по его нежеланию идти на визуальный контакт, отстраненности от этого мира, отсутствию в кабине внедорожника персон благородного происхождения, лордов, скажем, или герцогов, Шеп не обращался к кому-либо конкретно: «Как и должно быть, милорд». Движениями он действительно напоминал робота, но вот неуклюжесть и неточность этих движений определенно указывали на то, что разработчикам конструктивных узлов и программного обеспечения не удалось устранить все ошибки.

Не единожды Джилли пыталась заговорить с Шепердом, но все ее усилия наладить контакт проваливались. Он общался только с лордом Зубов, подробно докладывая о результатах своих трудов.

– Он может поддерживать разговор, – заверил ее Дилан. – Хотя, даже когда он в отличной форме, остроумием не блещет, так что на коктейль-пати ему не стать душой компании. Разговор у него особый, я бы сказал, это шеповский разговор, но и он достаточно интересен.

На заднем сиденье Шеп проверил крепость очередного зуба и вновь объявил: «Как и должно быть, милорд».

– Но так скоро перейти с ним в режим диалога не удастся, – продолжил Дилан, – особенно если он в таком состоянии. Он не очень хорошо переносит волнения или отклонение от заведенного порядка. Оптимальный для него вариант – когда за весь день не происходит ни одного неожиданного события. Завтрак, обед и ужин подают в привычное время, каждая трапеза включает только те блюда – список их невелик, – которые он признает, ему не встречается много новых людей, которые пытаются заговорить с ним… вот тогда, пожалуй, с ним возможно завязать разговор и что-то от него узнать.

– Как и должно быть, милорд, – объявил Шеп, отнюдь не в подтверждение сказанного братом.

– Что с ним не так? – спросила Джилли.

– Ему поставили диагноз – аутизм, но с высоким потенциалом умственного и физического развития. Он никогда не буянит, в редких случаях охотно идет на контакт, поэтому однажды врачи предположили, что у него синдром Эспергера.

– Эс?..

– Эспергера, с ударением на «пер». Шеп все может делать, хотя иногда не так хорошо, как хотелось бы. Но, я думаю, не стоит выставлять диагнозы с такой легкостью. Он – просто Шеп, уникум.

– Как и должно быть, милорд.

– Он повторил эту фразу уже четырнадцать раз, – прокомментировал Дилан. – Сколько у человека зубов?

– Думаю… тридцать два, считая четыре зуба мудрости.

Дилан вздохнул.

– Слава богу, зубы мудрости ему удалили.

– Ты сказал, что ему нужна стабильность. Идут ему на пользу все эти мотания по стране?

– Как и должно быть, милорд.

– Мы не мотаемся. – В голосе Дилана послышались резкие нотки, словно вопрос Джилли задел его, хотя она не собиралась в чем-то укорять своего собеседника. – У нас есть определенный порядок, цели, к которым мы стремимся. Мы ездим не просто так. Только по делу. Путешествуем с комфортом. «Форд Экспедишн» – не фургон, запряженный лошадьми.

– Я хотела сказать, может, ему было бы лучше в специализированной лечебнице?

– Этого никогда не произойдет.

– Как и должно быть, милорд.

– Не все же эти заведения – гадюшники.

– Кроме меня, у него никого нет. Если отправить его в лечебницу, он останется совсем один.

– Может, ему там будет лучше.

– Нет. Его это убьет.

– Прежде всего там ему не позволят причинить себе вред.

– Он не причиняет себе вред.

– Только что причинил, – напомнила она.

– Как и должно быть, милорд.

– Это первый и единственный случай. Исключение. – Надежды в голосе Дилана было больше, чем убежденности. – Больше это не повторится.

– Ты и представить себе не мог, что такое вообще может случиться.

Хотя они уже превысили разрешенный предел скорости, а транспортный поток не позволял особо разгоняться, Дилан все сильнее давил на педаль газа.

Джилли чувствовала, что ему хочется уехать как можно дальше от мужчин на черных «Субербанах».

– Как бы быстро ты ни гнал, Шеп все равно остается на заднем сиденье.

– Как и должно быть, милорд.

– Безумный врач сделал тебе инъекцию, – Дилан не стал отвечать на ее реплику, – а часом позже, или около того, ты испытала…

– Я же попросила, насчет этого возьмем тайм-аут.

– И я тоже не хочу об этом говорить! – воскликнул Дилан. – О лечебницах, санаториях, интернатах, где люди становятся мясными консервами, где их кладут на полку и лишь время от времени смахивают с них пыль.

– Как и должно быть, милорд.

– Хорошо, – Джилли кивнула. – Извини. Я понимаю. Это действительно не мое дело.

– Совершенно верно, – согласился Дилан. – Шеп – не наше дело. Мое.

– Как и должно быть, милорд.