Десять минут спустя ее наручники все еще оставались надежно запертыми, и Кот вынуждена была признать, что фильмы были барахло. Разочарование оказалось роль сильным, что она не сумела сдержать дрожь в руках и едва не выронила иглу, застрявшую в узкой скважине замка.

Доберман по-прежнему был на крыльце, и, хотя метался он уже не с прежней скоростью, но успокаиваться, похоже, не собирался. Дважды пес принимался скрести дверь когтями — один раз с таким пылом, словно собирался прорыть под ней лаз.

Отдохнув, Кот переместила иглу в замок правого наручника и, сменив руку, попытала счастья еще раз. Металл скрежетал о металла, тихонько дзенькали и скрипели крошечные пружинки, что-то неприятно повизгивало. Сосредоточившись на открывании крошечного замка, Кот взмокла похлеще, чем когда боролась с тяжелым столом.

В конце концов она в досаде отшвырнула иглу, и та со звоном запрыгала по полу среди осколков стакана и тарелки.

Ничего не вышло.

Возможно, если бы Кот была величайшим убийцей-психопатом и преступным гением конца XX столетия, то сумела бы освободиться от наручников в мгновение ока. Но она была всего-навсего официанткой и студенткой психологического факультета.

Да, ее нормальная психика и законопослушность в данном случае были явной помехой, однако даже при этих условиях Кот, будь у нее инструмент более подходящий, чем игла для индейки, сумела бы снять наручники и ножные кандалы, хотя скорее всего на это ей понадобился бы не один час. Увы, она не могла тратить часы на то, чтобы освободиться от цепей и от стула, потому что до возвращения Вехса ей нужно было успеть очень многое. Резким движением Кот задвинула ящик и, держа на весу цепь и балансируя лом, встала на ноги.

С лязгом и звоном, достойным рождественского призрака, Кот подошла к двери, ведущей из кухни в гостиную.

Позади нее, у окна, раздался громкий и неприятный скрип. Кот обернулась и увидела, что огромный доберман лихорадочно скребет стекло когтями передних лап. Влажные клыки скользили по стеклу с противным скрежетом, какой бывает, когда чиркнешь ногтем по школьной доске.

Кот рассчитывала пробраться через темную гостиную, пользуясь проникающим из кухни светом, но пес напугал ее. Пока она занималась наручниками, доберман слегка успокоился, но теперь он, казалось, пришел в настоящее неистовство. Надеясь успокоить пса, пока он не прыгнул в окно и не добрался до нее, Кот погасила верхний свет. Скрип-скррип-скрипп!

Когти продолжали визжать по стеклу.

Скрип-скрип.

Кот шагнула через порог комнаты и закрыла за собой дверь, заглушая скрежет, от которого по всему телу бежали мурашки. Этим она заодно обезопасила себя от собаки, которая могла в конце концов не выдержать и разбить стекло.

Потом она ощупала стену слева и справа от дверного проема. Судя по всему, выключатель находился на противоположной стороне гостиной, где-то вблизи входной двери.

Но здесь было еще темнее, чем в кухне. Одно из широких окон, выходивших на парадное крыльцо и веранду, было зашторено, второе едва виднелось в темноте неясным серым прямоугольником и пропускало света не больше, чем двустворчатая раздвижная рама в кухне.

Несколько секунд Кот стояла неподвижно, пытаясь сориентироваться и припомнить, как здесь расставлена мебель. В гостиной она была только один раз, и то недолго, но даже тогда скудное освещение не позволило ей рассмотреть все подробно. Ей смутно вспоминалось, что когда сегодня утром она вошла в гостиную, двигаясь от парадного крыльца, то кухонная дверь в противоположной стене комнаты была чуть левее входа. Большая софа на резных ножках, обтянутая клетчатой шотландской, стояла справа; следовательно, теперь ее следовало искать по левую руку, так как Кот была обращена лицом в ту сторону, откуда входила. По бокам софы она видела приставные дубовые столики, и на каждом стояла лампа.

Стараясь держать перед глазами мысленный план комнаты, Кот осторожно заковыляла сквозь темноту, опасаясь наткнуться на стул, скамеечку или журнальный столик и упасть. В цепях и со стулом на спине ей было бы трудно смягчить падение, так что вся эта акробатика запросто могла закончиться сломанной ногой.

Когда Крей Вехс вернется домой, он будет очень огорчен при виде беспорядка, который она учинила, и расстроен тем, что его пленница нанесла себе увечье прежде, чем он успел с ней позабавиться. В этом случае он либо попробует свои черепашьи игры, либо примется экспериментировать с ее сломанной конечностью, пытаясь научить Кот радоваться боли.

К счастью, первым предметом обстановки, на который Кот наткнулась, была широкая и мягкая софа, так что она даже не упала. Держась рукой за ее спинку, Кот пошла влево, и вскоре нащупала приставной столик и мягкую ткань абажура лампы, под которой угадывался проволочный каркас.

Первым делом она ощупала провод, и, убедившись, что лампа включена в розетку, стала искать выключатель, хлопая ладонями по подставке. Когда ее пальцы наконец-то нащупали в темноте искомую клавишу, Кот неожиданно показалось, что из темноты к ней тянется огромная сильная кисть, готовая накрыть собой ее руку и прижать к столику. Не иначе Вехс, тайком вернувшись домой, прокрался в гостиную и сидел на софе всего в нескольких дюймах от нее. Звуки борьбы, которую Котай вела со столом, не могли не доставить ему удовольствия.

Кот представила себе Вехса, притаившегося в темноте, подобно жирному пауку, замершего в центре своей клетчатой паутины и жмурящегося в предвкушении того, как он разрушит все ее надежды на спасение. Вспыхнет свет, Вехс улыбнется, подмигнет ей и скажет: «Это было сильное ощущение».

Выключатель под большим и средним пальцами Кот показался ей холодным, как лед. Озноб страха пробежал по всему телу.

Сердце ее билось яростно, как крылья попавшей в силки птицы; удары его были столь сильными, что Кот едва могла вздохнуть, а вздувшиеся на шее вены мешали сглотнуть застрявший в горле комок. Чудовищным напряжением воли Кот сумела преодолеть этот пароксизм страха и нажать на щелкнувший выключатель.

Мягкий теплый свет залил комнату. Никакого Вехса на софе не было, как не было его в кресле и вообще нигде в гостиной.

Кот с шумом выдохнула воздух, и по ее конечностям волной прокатилась дрожь облегчения, на которую цепи отозвались мягким звоном. Кое-как приладившись на софе, она дала себе маленькую передышку, и понемногу ее неистово бьющееся сердце успокоилось.

После нескольких часов пребывания в серой пустыне отчаяния, в течение которых Кот была эмоционально мертва, новый приступ страха взбодрил ее и заставил действовать энергичнее. Если бы Кот вдруг сразил сердечный приступ, то одной мысли о Вехсе было бы вполне достаточно, чтобы заставить снова подпрыгнуть и забиться остановившееся сердце, и никакой дефибриллятор ей бы не понадобился. Страх свидетельствовал о том, что Кот вернулась к жизни и вновь обрела надежду.

После отдыха она прошаркала к камину, занимавшему северную стену от пола до самого потолка и сложенному из грубо обтесанных речных валунов. Глубокий очаг, похожий на пещеру, был окружен со всех сторон каменной кладкой, что облегчало ее задачу.

Поначалу Кот намеревалась спуститься в подвал, где она видела верстак, и исследовать пилы, которые наверняка хранились в стоявшем там ящике для инструментов, но она довольно быстро отказалась от этой затеи.

Спускаться в согнутом положении по крутой бетонной лестнице да еще тащить на себе стул и цепи было, возможно, немного проще, чем совершить прыжок на мотоцикле с ракетным ускорителем через теснину Змеиной реки, однако спуск все же оставался слишком рискованным предприятием. Разумеется, Кот была уверена, что все-таки сумеет спуститься по лестнице по-человечески, а не пролетит часть пути по воздуху, разбив при посадке голову о бетон или сломав ногу сразу в тридцати шести местах, и все же ее уверенности было далеко до абсолютной. Да и сил у Кот оставалось не так много, поскольку в последние двадцать четыре часа она почти ничего не ела, во-первых, и успела потратить много энергии на борьбу со столом, во-вторых. Кроме того, болезненные ощущения в шее и плечах мешали ей крепко держаться на ногах.