Доберман отпрянул от окна и пропал в темноте.

Кот слышала, как стучат его лапы по доскам крыльца, пока пес топтался у запертой двери, то соскакивая на землю, то снова возвращаясь. Теперь к высокому, протяжному вою добавилось негромкое сварливое урчание.

Потом пес снова показался в окне; уперевшись передними лапами в переплет рамы, он оказался почти на одном уровне с Кот. Увидев ее, доберман слегка сморщил нос и оскалился, обнажая влажно блестевшие клыки, но не залаял и не зарычал.

Должно быть, звон разбитого стакана и грохот опрокидываемого стола были слышны и на заднем дворе, они-то и привлекли внимание оказавшегося поблизости пса. А может быть, он уже давно стоит под окном, прислушиваясь к тому, как Кот проклинает свои цепи и кряхтит, сражаясь с тяжелой мебелью. И конечно, он слышал ее смех. Кот знала, что зрение у собак не очень острое, поэтому доберман вряд ли видел что-либо, кроме ее лица, и мог только догадываться о небольшом разгроме, который она учинила на кухне Вехса. Зато они обладали феноменально острым чутьем, так что, возможно, черная бестия уловила запах ее торжества даже сквозь стекло окна — уловила и насторожилась.

Окно, возле которого сидела все еще прикованная к стулу Кот, имело около четырех футов в высоту и шести в ширину, и состояло из двух раздвижных половинок. Навряд ли такое окно было предусмотрено с самого начала; скорее всего, оно было сделано во время сравнительно недавней модернизации дома, следы которой Кот успела заметить. Каждая из половинок была достаточно широкой, чтобы возбужденный доберман мог Дорваться внутрь, разбив в прыжке стекло, и Кот подумала, что чувствовала бы себя в большей безопасности, если бы окно состояло из нескольких секций поменьше, вставленных в крепкую деревянную раму. Но чего не было — того не было… Конечно, Кот попыталась успокоить себя рассуждениями о том, что псы были выдрессированы охранять участок, а не штурмовать дом, но оскаленные зубы добермана, походившие в ночном мраке на серовато-белый жемчуг, сверкали что-то чересчур близко.

Эта широкая, но совсем не веселая усмешка, почему-то мешала ей успокоиться.

Опасаясь сделать что-нибудь такое, что могло бы спровоцировать бестию на решительные действия, Кот выждала, пока доберман снова убрался из окна, и наклонившись, подобрала длинную цепь, чтобы ненароком на нее не наступить. Прислушиваясь к тому, как пес топает за дверью и скребет лапами по крыльцу, она встала, приняв позу, вполне достойную Румпельтилцхена[16] . В таком положении она обошла всю кухню, держась стен и отыскивая дорогу на ощупь — насколько это было возможно при двух скованных руках, в одной из которых она продолжала удерживать звякающую цепь. По пути Кот старательно шаркала ногами — больше, чем вынуждали ее оковы, — опасаясь наступить на осколки стакана и надеясь отшвырнуть их в сторону.

Оказавшись у дверей из кухни в гостиную, Кот нашарила на стене выключатель, но долго не решалась его повернуть. Оглянувшись через плечо, она снова увидела у окна бдительного добермана и пожалела, что не может остаться в темноте.

Но ей нужно было обыскать все кухонные ящики, поэтому свет она все-таки включила. При этом пес за окном вздрогнул и чуть присел, слегка прижав уши, но тотчас снова навострил их, нашел Кот взглядом и больше не выпускал.

Твердо решив не обращать на него внимания, Кот наклонилась вперед насколько позволяли ей путы и стул на спине, и попыталась дотянуться до карабина, который соединял ее ножные кандалы с самой длинной цепью, некогда приковывавшей ее к тумбе стола и все еще захлестнутой за поперечины стула, однако и теперь — после того как ей удалось освободиться от стола — она не смогла даже дотронуться до запорной гайки.

Оставив безнадежные попытки, Кот повторила свой путь по периметру помещения, на ходу выдвигая один за другим ящики кухонной мебели и исследуя их содержимое. У телефонной розетки на стене она ненадолго замешкалась, не испытывая ничего, кроме разочарования. Если Крейбенст Вехс вел какую-то другую жизнь, в которой не было места его «рискованным приключениям», а была обычная работа и обычные отношения с сослуживцами и приятелями, значит у него мог быть и телефонный номер; следовательно, эта розетка не являлась мертвой, никуда не подключенной декорацией, позабытой прежними жильцами. Просто убийца спрятал куда-то аппарат.

Для преступника-психопата, легко приходящего в ярость и на определенном уровне теряющего контроль над собой, Крейбенст Вехс был удивительно аккуратным и методичным во всем, что касалось безопасности его собственной мускулистой задницы. Вестник хаоса, не оставляющий камня на камне от чужих жизней, он содержал свои собственные дела в идеальном порядке и не допускал ошибок.

На всякий случай Кот отворила несколько посудных шкафчиков и заглянула в буфет, но не обнаружила ничего, кроме тарелок, блюдец, чашек, горшочков, сковородок и стаканов. Слабая надежда найти телефон, вспыхнувшая при виде розетки, погасла так же быстро, как и вспыхнула; уж если Вехс дал себе труд отсоединить аппарат от сети, то он, скорее всего, не стал бы прятать его тут же в кухне, а отнес в такое место, где Кот не смогла бы наткнуться на него, не проведя тщательных многочасовых поисков.

Потом она продолжила обыскивать ящики. В четвертом по счету, она обнаружила пластиковый поднос с несколькими ячейками, по которым был разложен мелкий кухонный инвентарь.

Она опустила стул на пол и присела возле этого ящика.

Снаружи снова взволнованно топотал доберман; дробь, которую он выбивал лапами по крыльцу, стала гораздо чаще, да и звуки, которые он издавал, были громче. Кот никак не могла понять, почему тварь не успокаивается, а напротив, нервничает все больше и больше. Она не била блюдец, не переворачивала мебель, а просто сидела возле буфета и перебирала содержимое ящика, стараясь как можно меньше греметь, не делая ничего такого, что могло бы заставить животное злиться. Доберман вел себя так, словно понимал, что пленница готовит побег, но это было совершенно невозможно. В конце концов, он был всего лишь собакой и не мог понимать всю сложность ее положения. Всего лишь собакой, зверем… И все же доберман продолжал обеспокоенно крутиться под дверью, прыгать по ступеням широкой площадки черного крыльца, время от времени подбегая к окну, чтобы взглянуть, чем это она занимается. Его неподвижный взгляд словно говорил: «Ну-ка отойди от буфета, свинья!»

Кот вытащила из ящика штопор с деревянной ручкой, осмотрела закрученное спиралью острие и со вздохом отложила. Не то. Открывалка для бутылок. Нет, не годится. Картофелечистка. Нет. Нож для отделения шкурки лимона. Ну что она будет с ним делать? Следующими попались восьмидюймовой длины щипчики, которыми Вехс, должно быть, извлекал оливки, маринованные огурцы и тому подобные овощи из слишком плотно набитых или узкогорлых банок, однако кончики пинцета оказались слишком широкими и не входили в скважину наручников, так что Кот пришлось отбросить и их.

В конце концов Кот нашла идеальный инструмент для своих целей: длинную, в пять дюймов, металлическую иглу, которая, как она полагала, предназначалась для птицы. Около дюжины таких игл были стянуты тугой резинкой, и Котай вытащила одну. Металлический стержень диаметром примерно в одну шестнадцатую фута показался ей достаточно жестким. Один конец был заострен, на другом имелась петля в полдюйма длиной. Такие же иглы, правда более короткие, предназначались для зашивания брюшка фаршированным цыплятам; эти, по всей вероятности, предназначались для индейки.

Подумав о мясистой жареной индейке, Кот сразу ощутила дразнящий, аппетитный запах, и ее рот немедленно наполнился слюной, а в животе заурчало. Она даже пожалела, что не тронула предложенные Вехсом сандвичи с ветчиной и сыром.

Зажав иглу между большим пальцем и второй фалангой среднего (указательный не работал), она погрузила острие иглы в скважину замка левого наручника и принялась нащупывать запирающий механизм. Замок отзывался негромкими щелчками и скрежетом.

Кот хорошо помнила фильм, в котором великий убийца-психопат, своего рода преступный гений своей эпохи, открывал наручники металлическим стержнем от шариковой ручки и заурядной скрепкой для бумаги, и один, и другой наручник он отомкнул в общей сложности за пятнадцать или даже за десять секунд, а потом напал на двух своих охранников, убил обоих и содрал у одного кожу с лица чтобы сделать из нее маску, хотя из хирургических инструментов у него при себе был только перочинный нож. Впрочем, этот киношедевр не был единственным: за свои двадцать шесть лет Кот пересмотрела целую кучу фильмов, в которых преступники с легкостью отпирали наручники и ножные кандалы, причем подготовки у каждого было не больше, чем у нее.