— Карбункулы — это взаимосвязанные скопления фурункулов.

Сожалея о том, что не оставил повязку на лице, но понимая, что полиция наверняка уже ищет человека с забинтованным лицом, убившего священника в Спрюс-Хиллз, Младший вылез из «Доджа» и торопливо зашагал к терминалу частных авиакомпаний, где его дожидался пилот из Сакраменто. При виде своего пассажира пилота перекосило и он выдохнул: «И на что же у вас такая аллергия?» — «На камелии», — ответствовал Младший, потому что Сакраменто считалось всемирной столицей камелий, и ему хотелось поскорее вернуться туда. Там его ждал «Форд» с картинами Склента, книгами Зедда и всем необходимым для того, чтобы жить в будущем. Пилот и не пытался скрыть своё отвращение, и Младший понимал, что, не заплати он вперёд, о полёте в Сакраменто пришлось бы забыть…

— В обычном случае я бы порекомендовал делать горячие компрессы каждые два часа, чтобы снять боль и усилить выход гноя, и отправил бы вас домой с рецептом на антибиотики.

Младший лежал на кровати в приёмном отделении больницы Сакраменто, в субботу, уже под вечер, за шесть недель до открытия фестиваля камелий. Осматривал его дежурный врач, такой молодой, что создавалось ощущение, будто он играет в доктора.

— Но я никогда не видел ничего подобного. Фурункулы появляются на шее. В зонах повышенного потоотделения, вроде подмышек и паха. Крайне редко на лице. И уж конечно, не в таком количестве. Честное слово, я никогда не видел ничего подобного.

«Естественно, ты не видел ничего подобного, — думал Младший. — Что ты вообще видел по своей молодости? Небось для тебя и ушиб в диковинку. Но такого ты бы и не увидел, даже если бы дожил до ста лет, дорогой ты мой доктор Килдейр, потому что эти фурункулы — дело рук колдуна-баптиста, так что встречаются они крайне редко».

— Даже не знаю, что более необычно, местоположение фурункулов, их число или размеры.

«Пока ты будешь решать, дай мне нож, и я перережу тебе горло, безмозглый недоучка».

— Я рекомендую вам остаться в больнице, чтобы мы могли вскрыть карбункулы в стерильных условиях. Из некоторых попытаемся отсосать гной стерильной иглой, есть такие большие, что придётся прибегнуть к помощи скальпеля и, возможно, вырезать центральную массу некротизированной ткани. Обычно такие операции проводятся под местным наркозом, но в данном случае, пусть общий наркоз и не потребуется, мы, скорее всего, дадим вам успокаивающее… образно говоря, во время операции вы будете в полусонном состоянии.

«Я бы отправил тебя в полусонное состояние, трепливый кретин. Где ты получил свой диплом, ублюдок? В Ботсване? В Королевстве Тонга?»

— Вас сразу привели сюда или вы уже решили все вопросы со страховкой при поступлении в приёмное отделение, мистер Пинчбек?

— Наличными, — ответил Младший. — Я заплачу наличными, только скажите, сколько нужно внести.

— Тогда я займусь вами немедленно. — И доктор потянулся к занавеске, отделяющей кровать, на которой лежал Младший, от приёмного отделения.

— Только попрошу вас дать мне что-нибудь обезболивающее, — взмолился Младший.

Юный врач повернулся к нему, столь неискренне изобразив сочувствие, что, играй он доктора в самой паршивой телевизионной мыльной опере, его тут же лишили бы членства в актёрской гильдии, уволили и на пушечный выстрел не подпускали бы к съёмочной площадке.

— Операцию мы будем проводить сегодня, и мне не хотелось бы давать вам что-либо до анестезии и снотворного. Но вы не волнуйтесь, мистер Пинчбек. Как только мы вскроем эти фурункулы, боль на девяносто процентов уйдёт. Так что проснётесь вы другим человеком.

До предела униженный болью, Младший с нетерпением ждал операции. Под нож он шёл с куда большей охотой, чем даже несколько часов тому назад. Само обещание операции возбуждало его больше, чем все радости секса, которыми он наслаждался с тринадцати лет до прошлого четверга.

Юный врач вернулся с тремя коллегами, которые, столпившись у кровати Младшего, заявили в унисон, что нигде и никогда ничего такого не видели. Самый старый, лысый, подслеповатый, замучил Младшего вопросами: женат ли он, какие у него отношения с родственниками, что ему снится, как он оценивает себя. Чуть позже выяснилось, что лысый занимал пост психиатра больницы и предположил наличие психосоматической составляющей.

Идиот.

Но наконец наступил долгожданный момент: на Младшего надели халат, ввели в вену все лекарства, миловидной медсестре он вроде бы и понравился, а потом наступило блаженное забытье.

В понедельник вечером, 15 января, Пол Дамаск и Грейс Уайт прибыли в отель Сан-Франциско, в котором проживали Целестина, Ангел и Том Ванадий. Пол оберегал покой Грейс в Спрюс-Хиллз, ночами спал на полу у двери её комнаты, держался рядом, когда она появлялась на людях. Они оставались у её друзей, пока этим утром тело Гаррисона не предали земле, а потом полетели на юг, к дочери и внучке Грейс.

Тому Ванадию Пол понравился с первого взгляда. Инстинкт полицейского подсказал ему, что человек этот честный и надёжный. Инстинкт священника говорил о том, что этим список положительных качеств Дамаска далеко не исчерпывается.

— Мы как раз собирались заказать обед в бюро обслуживания. — Том протянул меню Полу.

Грейс от еды отказалась, но Том заказал и для неё, выбирая те блюда, которые нравились Целестине, исходя из предположения, что вкусы матери и дочери не должны слишком разниться.

Две скорбящие женщины сели рядышком в углу гостиной, обнимались, плакали, о чём-то тихонько говорили, пытаясь понять, как помочь друг другу и заполнить так внезапно возникшую, ужасную пустоту в их жизнях.

Целестина хотела поехать в Орегон на похороны, но Том, Макс Беллини, полиция Спрюс-Хиллз и Уолли Липскомб, с которым к воскресенью она говорила по телефону чуть ли не каждый час, резко возражали против этой поездки. Такой безрассудный безумец, как Енох Каин, мог выследить её у церкви или на кладбище и напасть, каким бы мощным ни был полицейский кордон.

Ангел не присоединилась к женщинам, но сидела на полу перед телевизором, переключаясь с «Дымящегося ружья»[77] на «Манкиз» [78] и обратно. В силу юного возраста зрительницы ни одна из передач Ангел не захватывала, тем не менее она воспроизводила пистолетные выстрелы, когда Маршал Диллон вступал в очередную схватку, или сочиняла свои стихи, чтобы петь их вместе с «Манкиз».

Один раз она оставила телевизор и подошла к Тому, который о чём-то негромко беседовал с Полом.

— Всё равно что «Дымящееся ружье» и «Манкиз» в телевизоре, рядом друг с другом и одновременно. Но «Манкиз» не видит ковбоев, а ковбоц не видят «Манкиз».

И хотя Пол подумал, что это ничего не значащая детская болтовня, Том сразу уловил, что девочка соотносит телепередачи с наглядным примером, которым он объяснял, почему не грустит из-за своего уродливого лица: солонка и перечница представляли собой двух Томов, носорогов и разные миры, находящиеся в одном месте.

— Да, Ангел. Примерно об этом я и говорил. Она вернулась к телевизору.

— Это очень необычный ребёнок, — задумчиво заметил Том.

— Очень милая девочка, — согласился Пол. Но Том имел в виду не красоту девочки.