– С детьми. Огромное спасибо, ма. Ты мне действительно нужна.

– Я знаю, доченька, знаю. Не говори Терри, что я приезжаю.

Со своего места у окна Джейк рассматривал горы и леса сквозь разрывы в облаках, пока «Боинг-727» шел на снижение. Горные хребты тянулись к северо-востоку, между ними мрачно темнели долины, оживляемые только россыпями городков и деревень.

Над долиной Шенандоа пилот прекратил снижение. Джейк почувствовал, что нос слегка задрался и двигатели запели чуть громче. Поднялось левое крыло, и пилот лег на новый курс, продолжая снижаться. Это долгое скольжение к земле, решил Джейк, – лучшая часть полета после многих часов в стратосфере. Он закрыл глаза и ощутил себя единым целым с самолетом, пока пилот выравнивал крылья и снова снижал мощность двигателей. Он словно чувствовал приборы, держал в руках ручку управления и сектор газа…

– Вы пристегнулись, сэр?

– О да. – Джейк приподнял газету с колен, чтобы стюардесса могла убедиться в этом. Она заученно улыбнулась и прошла дальше.

Возвращаться из поднебесья надо плавно и медленно, чтобы насладиться этим ощущением сладкой горечи. Скорость и высоту, позволяющие так сильно вознестись над землей, следует отдавать понемногу, а не… Черт! Зачем это? Желать того, чего вернуть нельзя? Перестань, Графтон! Не смей мечтать о том, что безвозвратно ушло.

Сбросить обороты, почти до холостых. Он услышал тонкий вой привода закрылков и взглянул на крыло. Пилот сливал лишнее горючее, несомненно, по приказу диспетчера. До земли оставалось чуть больше тысячи метров, уже различались огоньки машин. Фермы, городки, дороги, темные леса – все проплывало внизу, а пилот уже опорожнил крыльевые баки и заложил разворот влево, который выведет его на подход к аэропорту Даллес. Джейк подождал. Он был вознагражден: со стуком и ворчанием откинулись створки, и главные подвески шасси вывалились в набегающий поток воздуха.

Ты слишком сильно жалеешь об этом, оказал он себе. Слишком.

Кэлли стояла в толпе ожидающих. Когда Джейк вышел из автобуса, подвозившего пассажиров к терминалу, он сразу увидел ее, улыбнулся и наскочил на ходу на дородную даму, которая нагнулась, чтобы обнять двух детей. Дети отчаянно радовались встрече с бабушкой, создав затор на выходе. Кэлли наблюдала за этим с веселой улыбкой.

– Привет, мамуля, – сказал Джейк, обнимая ее за плечи. Улыбка сделалась еще шире, и в глазах появились искорки.

– Привет, папочка.

– Надеюсь, мы не будем делать этого? Называть друг друга папочкой и мамочкой?

– Может, и будем. Время от времени.

– Скучала за мной?

– Так, самую малость. Я уже привыкаю, что ты рядом со мной.

Самолет на Вашингтон был переполнен. По какому-то необъяснимому стечению обстоятельств Бабуну досталось место у окна, а Рите – среднее рядом с ним. Она просила место у прохода или у окна, но замотанная кассирша заявила, что других мест нет. Рита окинула взглядом длинную очередь жаждущих сдать багаж и получить билет, затем повернулась к кассирше и усмехнулась.

– Ладно, спасибо и на том.

Моравиа зачесала волосы назад и стянула их в пучок. Белая флотская пилотка ладно сидела у нее на макушке. Утром она накрасилась, и Бабун заметил неровно наложенный грим на правой щеке. Единственное несовершенство, которое он обнаружил. Синий форменный китель и юбка подчеркивали ее изящную фигуру, делая ее неброской, но привлекательной. Бабун глубоко вздохнул и вслед за ней отошел от кассы. Пришлось ускорить шаг, чтобы догнать Риту.

– Давай купим что-нибудь почитать, – предложил он. – Еще есть время.

Она согласилась. У витрины киоска Бабун жадно поглядывал на журналы «Плейбой» и «Пентхаус» – их обложки были закрыты черным пластиком, дабы не раздражать прыщавых школьников или гневливых пожилых дам. Может, купить журнальчик и почитать в самолете? Вот уж задергается Моравиа! Он скосил глаза – она разглядывала журналы для добропорядочных солидных женщин. Не стоит. Он принялся созерцать ряды книг в мягких обложках и, наконец, выбрал одну из них – Курта Воннегута. «Бойня номер пять» была любимой книгой Бабуна. Воннегут знал, что жизнь – это безумие, и Бабун в глубине души прекрасно это сознавал. Сейчас он взял другую книгу Воннегута – «Галапагос».

Когда объявили посадку, скамейки у ворот вмиг опустели – все устремились за стюардессой, которая повела пассажиров к самолету. Бабун замешкался и отстал. Между ним и Моравиа вклинились двое – мужчина в деловом костюме и женщина лет пятидесяти с некрасивыми коленями. Однако каким-то образом, когда Бабун свернул в посадочный проход, он оказался сразу за спиной Моравиа. У трапа вновь выстроилась очередь. Он встал за Ритой. Сзади напирали. Он чуть ли не утыкался носом в ее волосы. От нее пахло тонкими, божественными духами. Он наслаждался этим запахом.

По переполненному проходу они протиснулись к своим местам. В самолете было душно от дыхания множества людей. На крайнем месте у прохода уже сидела какая-то женщина, и когда Бабун пристроил свой чемоданчик и фуражку на полку, Моравиа уже заняла свое место. Женщина с краю игнорировала его. Бабун извинился сквозь зубы и протиснулся мимо ее колен. Рита, поглощенная тем, что снимала пилотку, подняла голову и впервые за время их знакомства одарила его теплой улыбкой.

– Извини.

– Ничего. – Бабун уселся рядом с ней, физически остро ощущая ее присутствие. Слишком опасно. Он поправил вентиляционный штуцер над головой и навел другой на нее.

– Так хорошо?

– Спасибо. Намного лучше.