гироскопом на твердотельных кольцевых лазерах, пассивные инфракрасные датчики и скрытый радиолокатор, который включается только для того, чтобы увидеть что нужно, автоматически меняет частоты и прочее. В принципе, такими системами оснащены А-6G и В-2. Мы поставим ее на А-12. Она еще дорабатывается.

Генри засопел и заерзал, устраиваясь поудобнее на скамье.

– Конгресс не намерен финансировать серийные закупки В-2. Учитывая процессы планирования бюджета, инфляцию и вполне возможные нарушения сроков, последняя машина в программе обойдется более чем в миллиард. Стратегический бомбардировщик с экипажем напоминает гигантского панду или калифорнийского кондора. Мы хотим избежать ошибок, которые допустили ВВС.

– В Стратегическом авиационном командовании будет больше генералов, чем самолетов.

– Идея самолета-невидимки витает еще со времен второй мировой войны, – продолжал Генри, – но долго считалась чистой фантастикой. Всерьез ее начали принимать в авиастроении после Вьетнама, когда стало ясно, что обычному самолету в плотнейшей ПВО над Западной Европой долго не выжить. И меры электронного противодействия не помогут. Шпионы утверждают, что там будет слишком много частот и слишком много датчиков. Скорее всего, это не так. – Он пожал плечами. – Как бы там ни было, процент потерь над полем боя будет очень высок, а это обернется в пользу Советов. Мы не можем тягаться с ними по количеству самолетов. И мы проиграем. Значит, остается «стелс».

– Мы можем тягаться с ними по количеству, – возразил Джейк. – ВВС могли бы построить много дешевых, узкоспециализированных самолетов – истребителей или штурмовиков. На авианосцах, конечно, таким не найдется места.

– ВВС этого не хотят. Им нужны более сложные современные машины со все более широкими возможностями. В этом заключена вся ирония проекта истребителя «стелс». Они хотели иметь машину будущего, а получили новенький, с иголочки, тактический бомбардировщик… с характеристиками пятидесятых годов. Зато, говорят, у него высокая степень выживания. Пока что да. Но лишь до тех пор, пока русские не додумаются до способа обнаружения таких самолетов – или кто-то додумается, а русские украдут. И все-таки единственное, что оправдывает технологию «стелс» первого поколения, – это применение «умного оружия» при условии, что экипаж сможет обнаружить цель. С обычными неуправляемыми бомбами этим самолетам делать нечего. – Генри уставился на носки своих ботинок и поводил ими. – Можете представить себе машину стоимостью в пятьсот миллионов зеленых, способную только на то, чтобы сбрасывать обыкновенные пятисоткилограммовые бомбы на мост? Кто осмелится выпустить ее?

– Гарантирует ли «стелс» неуязвимость? – допытывался Джейк. Ему было настолько интересно, что он совершенно не замечал пронизывающего ветра, дующего с реки.

– Тут все зависит от того, будут ли неуязвимыми стационарные аэродромы в войне, к которой готовятся ВВС, то есть в войне в Европе против Советов, когда дойдет до обмена ядерными ударами. На месте русских я бы не слишком заботился о самолетах, которые не могут взлетать с грунтовых полос, а просто уничтожил бы их базы в самом начале боевых действий и больше ни о чем не думал.

– А война против Советов обычным оружием?

– Если кто-то и знает, как не допустить ее перерастания в ядерную, нам об этом не докладывали.

– Сколько у нас ракет «Маверик»? Пара тысяч?

– Вдвое больше.

– Этого хватит на неделю-другую максимум. Война должна быть чертовски короткой.

Адмирал проворчал:

– Вот основное противоречие: без технологии «стелс» самолеты, как утверждают ВВС, не смогут уцелеть над полем современного боя, а при такой технологии можно применять только очень сложное оружие. А если эти самолеты действительно будут представлять серьезную угрозу Советам, для тех это послужит мощным стимулом для нанесения ядерного удара, чтобы сразу уничтожить наши базы. – Он энергично взмахнул рукой, рассекая воздух. – И все это неимоверно дорого.

– Похоже, военная машина становится нам не по карману.

– Если бы только это! Но к черту философию. Конечно, технология «стелс» стоит того, чтобы над ней поломать голову. В принципе, она всего лишь сводит к минимуму электромагнитное излучение самолета в тех диапазонах, которые применяются в военном деле: в радиодиапазоне, то есть путем радиолокации, и в тепловом – инфракрасном – диапазоне. А расстояние, на котором самолет можно обнаружить невооруженным глазом, тоже стараются сделать как можно меньшим. Свести к минимуму ЭПР – эффективную площадь рассеивания – и инфракрасную сигнатуру – вот две основные задачи разработки. Но это крайне сложно. Например, чтобы сократить в два раза дистанцию радиолокационного обнаружения самолета, его ЭПР надо уменьшить в шестнадцать раз – в четвертой степени. Для существенного снижения инфракрасной сигнатуры приходится отказаться от форсажа двигателей, а сами двигатели спрятать внутри планера, чтобы выхлопные газы остыли, прежде чем попадут в воздух, а все это резко сокращает тягу самих двигателей. В итоге мы будем вынуждены идти на конструкторские компромиссы, а это означает уступки в тактико-технических характеристиках: скороподъемности, дальности и боевой нагрузке. Критерий «затраты – эффективность» начинает работать против нас. Вот к чему мы приходим.

Адмирал Генри вскочил со скамьи и стал расхаживать по дорожке, обсуждая различные способы, позволяющие понемногу снизить радиолокационную и инфракрасную сигнатуру самолета. Он говорил о встречном потоке и соответствующей форме фюзеляжа, специальных материалах, красках, конструкции и размещении двигателя и воздухозаборников, о всевозможных конструкторских ухищрениях, Все это, сказал он, заложено в «стелс». Наконец он умолк и заходил быстрее, опустив плечи и засунув руки в карманы пальто.

Джейк заговорил:

– Если ВВС смогли добиться от своего штурмовика-невидимки в лучшем случае характеристик А-7, нужно ли флоту тратить миллиарды на то же самое? Мы не можем покупать самолеты, которых хватит только на один скоротечный конфликт, и нам нужно достаточное их количество, чтобы оснастить авианосцы. Пять хитромудрых бомбардировщиков в год нас не устроят.

Адмирал резко остановился и внимательно всмотрелся в Джейка. Уголки его губ медленно разошлись в улыбке:

– Я знал, что вы именно тот человек, который нам нужен.

Он снова зашагал, теперь более спокойно.