тактический бомбардировщик с функциями, аналогичными А-6.

– Коррозионно-стойкий, – продолжал Таркингтон, пока Джейк резво стучал мелом. – Должен выдерживать длительное воздействие сильно засоленной среды так, чтобы не требовался дорогостоящий ремонт.

– Ремонт и обслуживание, – пробурчал Лес Ричардс. – Легкость обслуживания. Удобный доступ к двигателям, черным ящикам и так далее без применения специальной оснастки.

Теперь предложения посыпались со всех сторон, Джейк едва успевал записывать. Дальность, скорость, боевая нагрузка и масса прочих параметров.

Через десять минут он исписал всю доску и остановился передохнуть.

– Как мы собираемся все это использовать? – повторил он вопрос. – Я хочу сказать вот что: эти конструкции типа «стелс», видимо, оптимизированы в расчете на проникновение на большой высоте над сильно защищенной территорией. В основном ночью. Все наши задачи должны выполняться ночью?

– Нельзя отказываться от дневных боевых задач, – отозвался кто-то.

– Что это означает с точки зрения боевых возможностей самолета? Днем действуют истребители противника и зенитные ракеты с инфракрасным наведением. Они видят нашу машину. Сумеем ли мы отбиваться от истребителей и уворачиваться от ЗУР? Какие перегрузки нам нужны? Какая маневренность? Скорость пикирования? Скороподъемность? Надо ли днем действовать с малых высот? Если так, то как насчет способности выдерживать турбулентные потоки и столкновение с птицами?

Эти вопросы обсуждались больше часа. К единому мнению так и не пришли, да Джейк и не ожидал этого. Ни один самолет в мире не способен делать абсолютно все, но любая конструкция должна учитывать основные требования предполагаемых задач. Недостатки, вызванные конструкторскими компромиссами, придется либо преодолевать, либо терпеть.

– Вооружение. – Идеальный самолет должен нести любое вооружение, имеющееся в США и НАТО, и притом в большом количестве. Возможно ли это для рассматриваемых конструкций самолетов-невидимок?

После четырех часов ожесточенных споров группа пересмотрела предложенную программу испытаний прототипов. Министерство обороны выделило средства и время для пяти полетов на каждом образце, и из этого требовалось извлечь как можно больше информации, чтобы ответить на практические вопросы. Испытатели фирм уже облетали оба прототипа. Пять полетов на каждом из них, которые произведут флотские летчики, должны дать основания, чтобы подтвердить или опровергнуть утверждения изготовителей. Более того, именно эти полеты должны определить, какая из двух машин лучше подходит для выполнения задач морской авиации или, во всяком случае, может удовлетворять ее требованиям после не слишком сложной доводки.

– На самом деле нам нужно больше, чем по пять полетов на образец, капитан, – заявил Лес Ричардс.

– Пяти полетов хватит на получение основной информации. Это в принципе то же, что дорожные испытания нового автомобиля. Пяти полетов будет достаточно для того, что нам нужно установить, если мы правильно организуем их, а именно это мы собираемся сделать. Генри, Ладлоу и Каплинджер хотят быстро получить рекомендации и быстро принять решение.

– А разве они не всегда так хотят? А потом бумагомаратели в аппарате министра будут еще пару лет мариновать дело, перекладывая его из папки в папку.

– Не наше дело рассуждать, зачем…

Темп работы группы становился все более напряженным. Люди работали по двенадцать часов, и Джейк лично выгонял всех и гасил свет в семь вечера. Он настаивал, чтобы никто не работал в субботу и воскресенье, полагая, что, отдохнув, люди будут с большей пользой трудиться всю неделю.

Недели пробегали одна за другой.

Джейк проводил в кабинете меньше половины рабочего дня, тратя уйму времени на бесконечные заседания с чиновниками из самых разных ведомств: министерства военно-морских сил, министерства обороны, штаба ВМС, командования морской авиации, Федерального управления гражданской авиации, Управления по охране окружающей среды, министерства ВВС, штаба морской пехоты и множества других.

Как правило, на эти совещания он ходил с адмиралом Данедином или капитаном 3-го ранга Робом Найтом.

Заседания шли одно за другим, горы бумаг все росли и росли. На совещаниях снова и снова обсасывались одни и те же вопросы. В правительстве, состоящем из ведомств, решения принимаются консенсусом, и значительных персон из каждого ведомства, влиятельного и не очень, приходилось выслушивать и каждого из них уговаривать.

Джейк ощущал себя учеником волшебника, пытаясь уломать всех и добиться принятия решений. Заседания порождали новые заседания: последним пунктом повестки дня любого из них было установление времени и места следующего заседания.

К своему ужасу он обнаружил, что ни один человек не владеет всеми десятками тысяч инструкций и предписаний, касающихся оборонных поставок. На каждом заседании кто-нибудь обязательно выдвигал новое требование, которое приходилось хотя бы обсудить. Наконец-то ему удалось узнать, где хранятся все эти материалы: по последним данным, стеллажи содержали 351,2 погонных метра уставов, правил, инструкций, распоряжений и судебных постановлений, относящихся к снабжению вооруженных сил. Джейк Графтон с ужасом и отвращением взглянул на это собрание документов и больше ни разу туда не заглядывал.

Молчаливая армия безликих гномов, вся жизнь которых проходила в том, что они сочиняли, толковали, разъясняли и применяли эти миллионы параграфов, устанавливающих «что можно» и «чего нельзя», на глазах обретала плоть и кровь.

Оказалось, что это люди любого пола, возраста и цвета кожи, каждый со своей чашкой для кофе и крохотной сферой ответственности, которая, как бы мала она ни была, все равно перекрывала компетенцию трех или четырех других таких же гномов.

Подчиненные Джейка прекрасно знали основных действующих лиц этой трагикомедии. «Берегитесь Паука», – советовал ему кто-то перед очередным заседанием. Или: «Поосторожнее с Трущобной Крысой. Он