— Секунду, Таня! — в отчаянии крикнул Беглов. — Я слушаю, слушаю вас, мадам!..

Беглов был слишком хорошо вышколен на этой работе и не мог послать фрау Голлербах ко всем чертям даже в тот момент, когда ему на секунду показалось, что жизнь его рушится и теряет всяческий смысл...

Таня уже нажала кнопку вызова лифта и теперь ждала, когда он к ней опустится или поднимется...

— Я же просил — секунду, Таня! — еле сдерживая бешенство, крикнул Беглов. И по-немецки: — Простите, что вы хотели, фрау Голлербах?

— Я бы очень хотела, чтобы за тот сервис, который предоставляет ваш сотрудник Базиль — нам, женщинам, уже давно вышедшим из берегов юности, — мы могли бы расплачиваться с ним не наличными деньгами, а кредитными картами. В нашем возрасте, мой милый капитан, каждый раз бегать в ченч-кассу... Прекрасный и совершенно новый комплекс услуг вашей фирмы, взявшей на себя такую тонкую и деликатную заботу о здоровье женщин преклонного возраста...

Но Беглов ничего не понимал и не слышал старуху. Он видел, как перед Таней медленно раздвинулись створки лифта и она вот-вот уедет...

Беглов зацепился за последнюю фразу фрау Голлербах о «...здоровье женщин преклонного возраста...» и быстро проговорил:

— Уверен, что мы решим все ваши проблемы, фрау Голлербах! Настоятельно рекомендую обратиться к доктору Тимуру Ивлеву...

И Беглов бросился к лифту.

— О-о-о!.. — залилась счастливым смехом старуха. — Все-таки вы прелесть, мой капитан!

В последнюю секунду Костя Беглов успел вставить ногу между закрывающимися за Таней створками лифта. Створки вздрогнули и снова расползлись в стороны. Беглов протиснулся в кабину лифта.

— Тебе куда? — спросил он Таню.

— На самый верх.

Беглов нажал кнопку, и лифт медленно пополз наверх.

— Что происходит, Таня?

— Ничего.

— Так почему в прошлом рейсе все было в порядке от первого до последнего дня, а в этом ты не только не пришла ко мне ни разу, но даже трубку телефона не подняла, чтобы позвонить?

— Потому что между тем и этим рейсами прошло два месяца на берегу. В Петербурге.

— И за это время у тебя там кто-то появился?

— Нет. Но и тебя за это время там не было ни разу.

Красивое лицо Кости Беглова исказилось, словно от зубной боли. Он горестно покачал головой и уставился глазами в пол лифта.

— Ну, Танюша... Ну, Татка... Это же запрещенный прием, — тихо и растерянно проговорил Беглов. — Ты же знаешь... У меня дом, семья...

— Значит, я только для рейса? — безжалостно к самой себе сказала Таня и, прижав к груди кипу выскальзывающих листков программы, пододвинулась к дверям: — Пусти. Мне выходить.

— Да погоди ты! — яростно выкрикнул Беглов и сильно нажал на кнопку «Стоп».

Лифт резко дернулся и завис между этажами. Кипа листков выскользнула из Таниных рук и рассыпалась по полу лифта.

Таня присела на корточки и стала собирать их, низко опустив голову, чтобы скрыть закипающие слезы.

Беглов тоже присел, лихорадочно сгребая программки в стопку...

— Ну, Танюшка... Ты не права... Пойми меня...

— Не хочу!.. Понимать не хочу, тебя не хочу, ничего не хочу!.. — Стоя на коленях, Таня подняла на Беглова глаза, полные слез. — Ты мне на берегу был нужен! Я там одна. Одна! Понимаешь?!! Ты мне за весь отпуск даже не позвонил ни разу!.. Я, как собачонка, у телефона сутками просиживала! Из дому боялась выйти, чтобы звонка твоего не пропустить!..

Они ползали по полу лифта, вырывали друг у друга информационные листки, неловко пытались сложить их в одну стопку, а они снова рассыпались и рассыпались...

Наконец Тане удалось собрать их в кучу, она прижала пачку к груди, поднялась с колен и выпрямилась. Встал и помятый, раздавленный Костя Беглов — самый красивый и импозантный член командного состава судна.

Таня нажала на кнопку своего этажа. И сказала неожиданно тихо и спокойно:

— Это на судне, в рейсе, вокруг меня тысяча человек крутится. И я вокруг них... Как белка в колесе. И в этом спасение. А на берегу — одиночество. Иногда безвыходное. Вот когда нужно быть рядом, Костя...

Лифт остановился. Разъехались двери. Не глядя на Беглова, Таня вышла, прижимая к груди пачку программок завтрашнего дня.

На этаже уже скопились несколько пассажиров, но впереди всех стоял молоденький электрик из палубной команды. На плече у него висела сумка с инструментами. В верхнем кармане ярко-оранжевого комбинезона, словно авторучка, торчал приборчик для определения напряжения в сети.

Электрик увидел в лифте Беглова, тревожно сказал:

— Здравия желаю, Константин Анатольевич! Меня вызвали, кричат: «Ой-ой-ой!.. Пятый лифт застрял между этажами!» Что тут у вас случилось, Константин Анатольевич?

Ах, как прекрасно был тренирован старший пассажирский помощник Беглов! Никто лучше его, наверное, не смог бы изобразить полное равнодушие и пренебрежение к произошедшему...

— А черт его знает, — ответил Беглов. — Наверное, какая-нибудь кнопка не контачит.

— Какая, Константин Анатольевич? — наивно спросил электрик.

— Ну, знаешь, парень, это уже твои проблемы, — сухо проговорил Беглов и прошел сквозь толпу пассажиров, которые радостно приветствовали его на разных языках...

После машинного отделения старпом Петр Васильевич Конюхов поднялся на капитанский мостик, предоставив доктору Ивлеву и боцману Грачевскому продолжить обход судна уже без него.

В таких случаях обо всех обнаруженных недостатках доктор и боцман были обязаны поставить в известность руководителей тех корабельных служб, где эти нарушения были выявлены и замечены. В чрезвычайных случаях следовал немедленный доклад старпому или самому капитану...

Однако уже через полчаса разъяренный доктор Ивлев решил никому ничего не докладывать, а использовать свое уставное и административное положение на судне на полную катушку!..

Большую столовую для команды судна сотрясало настоящее Чрезвычайное Происшествие!

Сотня человек взбудораженной судовой команды сидели в столовой за пустыми столами, между которыми, стараясь перекричать шум и гам, металась старшая буфетчица:

— Ну, ребятки!.. — плачущим голосом кричала она. — Ну, миленькие!!! Ну, ничего страшного!.. Обед вашей смены перенесен с четырнадцати часов на пятнадцать ноль-ноль!..

А из-за столов неслось возмущенное:

— Мне же на вахту!..

— А я только с вахты, мать вашу в душу! Когда же мне теперь спать?!

— Ну, ребяточки!.. — чуть не рыдала старшая буфетчица. — Это в ваших же интересах... Главный доктор забраковал весь обед для команды. Теперь кухня готовит новый... Для вас же стараемся!.. Доктор же приказал!..

— Ну, дает доктор!!! Чтоб ему...

... Судовая кухня лайнера — гигантский комбинат с цехами, сложными агрегатами, огромными электроплитами, котлами, в каждом из которых можно было бы сварить по десятку грешников...

— То, что вы сделали, — возмутительно! — говорил доктор Ивлев директору ресторана и шеф повару. — Я бы вообще это квалифицировал как преступление!..

Боцман Алик Грачевский держал в руках тарелку с большим куском сливочного масла. Весь кусок был покрыт черными крапинками.

Алик сунул тарелку с испорченным маслом под нос шеф-повару:

— Чем команду кормишь, засранец?! Я тебе сейчас устрою «Броненосец Потемкин»! Тебе одесская лестница детской горкой покажется, жлобяра!