включили сильные «поисковые» фонари, и место раскопа засияло в ночи сказочным светом...

Под тремя ловкими и осторожными солдатскими саперными лопатками яма углублялась и углублялась. Неожиданно лопатки замерли в воздухе.

— Предмет раскопа, — доложил солдат.

— Осторожно, — предупредил старший лейтенант и скомандовал: — Отойти на безопасное расстояние! Пока предмет неизвестен.

Он вынул из полевой сумки садовый совочек, широкую плоскую малярную кисть с короткой ручкой и стал осторожно окапывать предмет со всех сторон. Сначала показались брезентовые ремешки, затем весь рюкзачок.

Старший лейтенант лег на землю, свесился в яму по пояс и приложил ухо к рюкзаку. Послушал, встал:

— Все нормально. Вынуть предмет!

Два солдата вытащили рюкзачок, открыли. Там лежал старый китайский термос с разноцветными колибри.

— Сто девяносто две, — бесстрастным голосом доложила старая кассирша исполкома начальнику райфо и пересыпала золото в инкассаторский мешок.

Начальник райфо опломбировал мешок и пожал майору руку.

— Я-то тут при чем? — раздраженно заметил майор милиции. — Вон кому руки жать надо.

И он показал на обессиленных Генку, Петровича и Михаила. Они сидели прямо на сырой земле и безразлично смотрели в черную даль.

Саперы уже уехали, фары милицейских машин были переключены на ближний свет, поисковые фонари погашены.

— Правильно, товарищи! — воскликнул начальник райфо. — Мы должны поздравить наших товарищей! И поблагодарить их за честность и мужество, за высокую сознательность и непримиримость...

— Ну, будя, будя... — остановил его майор.

Он первый подошел к Михаилу, Петровичу и Генке. Все остальные, кроме женщины-кассира, потянулись за ним цепочкой.

Петрович, Михаил и Генка увидели, что к ним направляется целая делегация, с трудом поднялись с земли, помогая друг другу. Майор пожал им руки и укоризненно сказал:

— Как же вы сторону-то спутали? Я чуть инфаркт не получил!

— Темно было, — хрипло сказал Петрович.

— Фонарик боялись зажечь, — еле выдавил из себя Генка.

— Чтобы никто не увидел, — объяснил Михаил.

Они стояли и отвечали на рукопожатия всем подходившим. Последним шел младший лейтенант Белянчиков. Майор вовремя позвал его к себе:

— Белянчиков! Ну-ка, поди сюда.

Белянчиков подбежал к майору.

— Слушай, — задумчиво сказал майор. — У тебя до школы милиции какая была гражданская специальность?

— Пэтэу окончил. Слесарь по ремонту подъемных механизмов.

— Это что?

— Лифты в городе обслуживал.

— Замечательно! — обрадовался майор. — Очень нужная людям специальность! Так ты давай освежай в памяти свою профессию. Думаю, что она тебе уже через месяц очень пригодится. Зачем тебе милиция?

Еще за несколько часов до встречи Нового года на поля, покрытые снегом, Генка, Михаил и Петрович возили зольные удобрения.

На этот раз в глубоком снегу увязла машина Петровича.

Генка и Михаил — каждый за рулем своей машины — на тросе пытались вытащить Петровича на укатанный грейдер.

У всех трех машин крутились колеса, ревели двигатели, но усилия были тщетны. Самосвалы все глубже и глубже зарывались в снег...

Чертыхался в своей кабине Петрович — ему казалось, что Генка и Михаил все делают не так, как нужно. Рядом с ним на сиденье стоял старый китайский термос и лежала большая коробка с новогодним тортом.

Генка поддавал газу и нервно посматривал на часы. На его сиденье стоял огромный Дед Мороз, валялись какие-то подарочные сверточки.

Михаил открыл водительскую дверь, высунулся и что-то кричал Петровичу. В его кабине стояла небольшая пушистая елочка.

Петрович сердился, кричал в ответ, но двигатели шумели так сильно, что слов, к счастью, разобрать было невозможно.

Из-под колес машин Михаила и Генки летела грязная земля со снегом. И тут что-то с силой ударило по лобовому стеклу машины Петровича. Стекло мгновенно покрылось густой сетью трещин. Петрович ахнул и в ярости нажал на сигнал.

Генка и Михаил перестали газовать и высунулись из своих кабин. Увидели разбитое лобовое стекло на машине Петровича и тоже ахнули.

Они выпрыгнули в снег и побежали навстречу разъяренному Петровичу.

— Кто ж так тянет?! Кто ж так тянет!.. — с ходу заорал на них Петрович. — Сапожники! Ни хрена не умеете!..

Генка и Михаил виновато почесали в затылке и принялись осматривать задние колеса своих машин — насколько глубоко они засели сами. И вдруг Михаил увидел под задним колесом раздавленный ларец с драгоценностями!!!

Золотые монеты, бриллиантовые диадемы, рубиновые браслеты, кольца сверкали в грязном месиве земли и снега! А длинная нитка крупного жемчуга просто намоталась на ступицу заднего колеса «ЗИЛа»!..

— Генка... — в ужасе прошептал Михаил и потерял дар речи.

Генка заглянул под колесо и тут же сел на снег, бессмысленно поводя глазами.

— Чего вы там уставились? — закричал Петрович.

— Клад... — еле вымолвил Генка.

— Чего? — не расслышал Петрович и подошел ближе.

— Клад... — дрожа, произнес Михаил и глазами показал под колесо.

Петрович увидел драгоценности и пошатнулся:

— Еще один?! Нет! Нет! Не-е-ет!!!

Он попятился, упал в снег, вскочил и побежал назад...

Генка и Михаил в дикой панике, в кошмаре бросились по своим машинам.

Все трое одновременно вскочили в кабины. На предельных оборотах взревели три двигателя, и три, казалось бы, намертво засевших самосвала, поднимая тучи грязи и снега, рванулись и, набирая скорость, помчались по снежной целине в разные стороны!..

Сам по себе отцепился трос, и теперь они, влекомые паническим ужасом и какой-то высшей силой, мчались с чудовищной быстротой в совершенно разные стороны света — лишь бы подальше убраться от того проклятого места, где в грязном снегу лежал раздавленный ларец со вторым кладом!

Мощно вступил могучий оркестр, и потрясающий голос великого русского певца загремел:

Люди гибнут за металл.

Люди гибнут за металл.

Сатана там правит бал!

Там правит бал!..

А три самосвала уже перекрыли пределы возможных земных скоростей, оторвались от снежного наста и, словно три сверхзвуковых истребителя, круто набирая высоту, взмыли в синь морозного неба.

В воздухе они разошлись веером и, оставляя за собой белый инверсионный след, стали-исчезать в