Заседание Ученого Совета Школы ангелов напоминало немое кино:
С очень недовольными лицами, Всевышний Совет был крайне обеспокоен предложением классного руководителя нашего Ангела!
Все явно выступали против.
Классный руководитель горячо доказывал свою правоту.
Видно было, как в один особо напряженный момент маленький одиннадцатилетний Ангел раскрыл было рот в возмущенном крике и решительно рванулся к столу Совета...
Но мудрый старый педагог одной рукой придержал его за крыло, а другой закрыл рот мальчику Ангелу, чтобы тот, в своем мальчишечьем максимализме, не ляпнул чего-нибудь лишнего!..
Голос нашего Ангела:
— И все-таки разрешение на мою персональную практику было получено! Сработал безупречный авторитет нашего Мастера — бывшего заслуженного Ангела-Хранителя... Мало того, Всевышний Ангельский Ученый Совет сам закрепил меня за одним совершенно конкретным Земным Человеком, с чьей семьей я неразрывно связан и по сей день.
Неожиданно стало темнеть солнечное голубое небо...
...и превращаться в потолок двухместного купе «Красной стрелы»...
Облака, на которых только что стояли маленький Ангел со своим классным руководителем, начали преобразовываться в обычный купейный пол, затянутый синтетическим ковриком...
...а светлая бескрайняя небесная даль, словно в сказке, вдруг стала оборачиваться обычными стенами купе...
...купейной дверью с большим темным зеркалом...
...вагонным окном, задернутым складчатыми шторками...
ШЕСТОЕ КУПЕ ВАГОНА...
... И В.В. оказался сидящим на своем диванчике, облокотившимся на приоконный столик с пустой фаянсовой кружкой, с огрызками двух яблок.
... А взрослый, красивый и могучий Ангел лежал на своем месте и печально смотрел в темный потолок купе остановившимися глазами.
Его лицо освещал один лишь ночничок у изголовья, и В.В. видел, что в голубых глазах Ангела стояла неподдельная грусть от нахлынувших на него воспоминаний.
Со слабой надеждой В.В. вытащил из-под столика пустую бутылку, включил настольную лампу, убедился, что в бутылке не осталось и капли джина, сунул ее обратно под стол.
Спросил с нескрываемым интересом:
— А дальше?.. Что было потом?
конец первой серии
Вторая серия
НОЧЬ. МЧИТСЯ В ПЕТЕРБУРГ «КРАСНАЯ СТРЕЛА»
Пролетает состав мимо спящих полустанков...
...мимо почти не освещенных платформ...
...мимо высоких водокачек, черными силуэтами врезающихся в лунное небо...
Грохочут по рельсам колеса.
Изредка подмигнет зеленый глаз светофора, отразится мгновенным бликом в проносящихся черных вагонных окнах...
...и где-то вдалеке испуганным тенорком вскрикнет встречный товарняк...
А «Красная стрела» вежливо ответит ему своим громким солидным баритоном...
КУПЕ АНГЕЛА И В.В.
... Могучий, красивый Ангел лежал на своем месте, смотрел в темный потолок купе остановившимися глазами.
В.В. со слабой надеждой вытащил из-под столика пустую бутылку из-под джина, включил настольную лампу, убедился, что в бутылке не осталось и капли джина, сунул ее обратно под стол.
Спросил с нескрываемым интересом:
— А дальше?.. Что было потом?
— Вы не очень устали? — очнувшись, вежливо осведомился Ангел.
— У меня сна — ни в одном глазу. И вообще у меня ощущение, что я не просто слушаю вас, а вижу все, что вы мне рассказываете!..
— Так оно и есть, — подтвердил Ангел.
— Я не знаю — поймете ли вы меня, Ангел, это слишком специфично, вряд ли вы когда-нибудь с этим сталкивались... Но у меня создалось стойкое впечатление, будто я сижу в «ленфильмовском» или «мосфильмовском» просмотровом зальчике при монтажной и смотрю еще не озвученный и не смонтированный материал, только без дублей, а я, достаточно опытный сценарист, безумно хочу узнать — что же все-таки было дальше в этой истории! Понимаю: веду себя совершенно непрофессионально, но никак не могу отделаться от вопроса — кто был тот самый «неблагополучный Человек», к которому вас послали на выручку?..
— Видите ли, Владимир Владимирович, если я сразу начну рассказывать вам именно про этого человека — вы не уясните себе всего наворота событий. Ибо это история целой семьи, начавшаяся задолго до моего появления на Земле. Рассказывать же вам всю «семейную историю» этого маленького ленинградского клана — чудовищно утомительно! — сказал Ангел.
— Для вас? — скептически спросил В.В.
— Нет. Для вас, — возразил Ангел.
— Идите вы!.. Я обожаю семейные истории! Мне осточертели наши телевизионные бандиты, братки- депутаты и зоологически завистливая ненависть к олигархам, которых в нашем кинематографе играют самые низкооплачиваемые актеры в мире! С наслаждением бы пересмотрел «Сагу о Форсайтах». Немедленно подавайте свою «семейную историю», Ангел!!!
Ангел отодвинул гофрированную занавеску, посмотрел в оконную черноту ночи и сказал:
— Ну что ж... Гасите настольную лампу, ложитесь и прикройте глаза. Как говорят в Одессе: «Вы просите песен — их есть у меня!» Сейчас вы получите уже озвученный вариант.
В.В. послушно выключил лампу, улегся и закрыл глаза. И уже откуда-то издалека услышал голос Ангела:
— Чуть больше тридцати лет тому назад девятнадцатилетняя Фирочка Лифшиц, по паспорту — Эсфирь Натановна, в миру — Эсфирь Анатольевна, учительница начальных классов средней школы, неожиданно потеряла невинность. Была, так сказать, по обоюдному согласию «дефлорирована» незнакомым ей водопроводчиком Серегой Самошниковым...
— Уже безумно интересно! — с закрытыми глазами ухмыльнулся В.В.
— Забыл спросить вас, Владим Владимыч, вы не боитесь небольшого перемещения во Времени? Примерно лет на тридцать, на сорок назад? — спросил Ангел.
— Я просто мечтаю об этом! В то время я был еще — ого-го!..
— Прекрасно, — сказал Ангел. — Тогда — вперед!
— Эй-эй, Ангел! — всполошился В.В. — Почему вперед?! Вы же говорили — назад... Впереди, кроме встречи с внучкой Катей, мне уже почти ничего не светит...
— Простите, ради всего святого, — виновато проговорил Ангел. — Вперед — в смысле назад — в историю, в Прошлое!
В ожидании этого прыжка из одного Времени в другое В.В. напрягся, зажмурился, и... ничего не произошло!
Только стены и потолок двухместного купе спального вагона «Красной стрелы» вдруг стали как-то странно таять, растворяться в воздухе...
...заполняться нормальным дневным светом и превращаться в...
... ПРИХОЖУЮ МАЛЕНЬКОЙ КВАРТИРКИ ЛИФШИЦЕВ
— И пожалуйста, никаких сухомяток! Обязательно доешь бульон с клецками, — говорила Фирочкина мама Любовь Абрамовна.
— И чтоб в доме никаких посиделок! — грозно сказал папа Натан Моисеевич. — Ты меня слышишь?!
