Они забрасывают какой-то хлам в кузов — и вдруг!..

И вдруг Лешка замечает, что на крыше кабины «их» самосвала...

...сидит белокурый, голубоглазый мальчишка лет две-надцати-тринадцати.

На мальчишке — кроссовки, джинсы, на пару размеров больше, чем нужно, спортивная курточка и майка, выпущенная наружу.

А за спиной у мальчишки — потертый, как у всех, рюкзачок.

Это наш маленький Ангел-практикант.

— Ну, ты посмотри, куда залез, засранец! — с испугом восклицает Лешка. — Машина дернется — и он под колеса... Эй, юнге! Форзихт!.. (Осторожно!) Вег! Вег оттуда, тебе говорят! Раус!..

Мальчишка улыбнулся Лешке, сделал успокаивающий жест рукой.

— Где? Кто?.. — не сразу сообразил Гриша.

— Да вон, пацан на кабине самосвала!.. — прокричал Лешка.

Гришка перевел взгляд на кабину самосвала......но там никого не было!

— Где пацан?! — переспросил Гриша, глядя на пустую крышу кабины.

— Вот только что... на крыше сидел... — растерянно говорит Лешка.

Гриша внимательно разглядывает Лешку.

— Чего уставился? Правда, был пацан... Был! — Лешка растерян.

— Все. Приехали. Пора тебе завязывать, Леха. Так и до психушки допиться можно... — грустно качает головой Гриша.

— Он еще чем-то был немножко похож на Толика, — упавшим голосом говорит Лешка. — На братишку моего младшего.

Большой автомобильный подъемный кран, зацепив тремя толстыми тросами трехтонную старую бетонную плиту от бывших перекрытий, поднимает ее и начинает переносить по воздуху в кузов самосвала, у которого работают Лешка и Гриша.

Гриша в это время отходит к кабине самосвала к водителю — жестами просит его сдать машину чуть- чуть назад...

И в тот момент, когда трехтонная плита оказывается над головой Лешки Самошникова, два троса из трех обрываются и...

...плита, на глазах у Гриши Гаврилиди, падает на Лешу Самошникова!..

— Лешка-а-а-а!!! — истошно кричит Гриша.

Ничего не понимая и не видя опасности, Лешка растерянно оглядывается, но в это мгновение...

...на какую-то фантастическую долю секунды трехтонная плита, будто стоп-кадром, НЕПОДВИЖНО ЗАВИСАЕТ В ВОЗДУХЕ...

...а Лешка — СПОТЫКАЕТСЯ НА РОВНОМ МЕСТЕ!..

...и отлетает на метр в сторону от того места, куда через мгновение...

...с грохотом и огромным облаком грязно-серой пыли, оборвав последний, третий, трос...

...рушится огромная плита весом в три с лишним тонны!..

— Леха-а-а!.. — в ужасе кричит Гриша Гаврилиди.

А Лешка, ничего не соображая, еще лежа на земле, с трудом задирает голову и видит снова голубоглазого мальчишку с потертым рюкзачком за плечами.

Но теперь этот удивительный мальчишка сидит на самой верхотуре выносной стрелы автомобильного крана.

И, не отдавая себе отчета в том, что же все-таки произошло, Лешка смотрит снизу вверх, в голубые мальчишечьи глаза, и неожиданно для самого себя тихо говорит ему:

— Спасибо...

А мальчишка ласково подмигивает ему и опять ИСЧЕЗАЕТ...

Работа закончена... Нет на площадке ни самосвалов, ни автокрана...

У небольшого административного вагончика стоит очередь за деньгами.

Из вагончика выходят умытые и переодевшиеся Лешка и Гриша, на ходу пересчитывая полученные деньги.

— Завтра работаем еще здесь, а послезавтра ты поешь в Культурном центре еврейской общины. Понял? — говорит Гриша. — Сколько ты получил?

— Столько же, сколько и все. За десять часов по двенадцать марок — сто двадцать. А что?

— Пришли сюда двадцатник, — говорит Гриша и протягивает широкую натруженную ладонь.

— За что? — удивляется Лешка.

— За то, что я нашел тебе эту работу! Я же твой менеджер — имею я право на свой процент? Волчьи законы капитализма: две марки в час — это же абсолютно по-божески. Я прав?

— Прав, прав... — Лешка отдает Грише двадцать марок. — А за сколько мы работаем послезавтра в этой гребаной общине?

— Полсотни на рыло. Процент не беру, потому что с детства жутко уважаю искусство и творчество...

Тут вся вечерняя картинка уходит в затемнение... И в черноту экрана врываются звуки мчащегося скорого поезда.

— Так это вы спасли Лешку от падающей бетонной плиты? — слышится в темноте голос В.В.

— Да, — в кромешной тьме отвечает Ангел. — Я же говорил вам, что поначалу я мог помогать Леше только по мелочам...

— Ничего себе «мелочи»!.. — произносит удивленный голос В.В. — Вы же спасли его от верной гибели!

— Ну, во-первых, я для этого и был послан на Землю. Именно помочь Лешке. А во-вторых, для меня этот трюк был действительно примитивным ученичеством из программы четвертого класса нашей Школы, — говорит в темноте Ангел. — А вот как справиться с Лешкиным пьянством, я тогда еще не имел ни малейшего понятия. Даже спустя два месяца после эпизода, который вы только что видели, Лешка продолжал пить, а я ничего не мог для него сделать...

Двухконфорочная плита и раковина для мытья посуды находятся за невысокой выгородкой прямо в комнате.

Чистенько. Простенькая «социальная» мебель. В углу у входной двери — батальоны пустых бутылок.

Над диваном-кроватью висит недорогая гитара. Постель не убрана...

Вещей у Лешки очень мало.

На подоконнике — телефон на длинном шнуре и увядшие цветы в литровой пивной кружке.

Пьяный Лешка сидит за столом, а Гриша Гаврилиди в отчаянии бегает по комнате.

— Хватит пить, Леха! Ты и так уже косой в жопу!.. Что же ты себе еще наливаешь?! Завтра же у нас вечер в «Околице Френкеля»... Я кручусь, как савраска, делаю тебе рекламу, а ты водку жрешь... Ну, уже генук, мальчик! Уже бессрочную визу мы имеем, квартирку я тебе снял — зашибись!.. — Гриша гордо оглядывает Лешкины убогие хоромы. — Ну уже все позади... Шо же ты пьешь, шо же ты пьешь?..

Лешка молча выпил, покачнулся на стуле, ухватился за край стола.

Гриша подскочил, придержал Лешку, закричал плачущим голосом:

— Ты же уже сидеть не можешь, гад ползучий! Ты же падаешь!..

— Домой хочу... — еле ворочая языком, произнес Лешка.

— Таки ты же дома! Боже ж мой!.. Что же ты рукавом утираешься?! Ты нормально закусить можешь? Кто же так пьет, Лешка? Ты ж интеллигентный человек...

Тут Гриша на секунду отвлекается, и Лешка со стула падает на пол.

Гриша пытается поднять Лешку:

— Ну, видишь? А я что говорил? Давай помогу...

— Нет... — отталкивает его Лешка.

— Нет? Бога ради — лежи па полу, говнюк. Начнешь блевать — не захлебнись, Артист Иванович!..

— Домой хочу, — неожиданно твердым голосом сказал Лешка, по-детски свернулся на полу клубочком и