Вновь избранные парламенты уже 21–22 июля провозгласили создание Эстонской ССР, Латвийской ССР и Литовской ССР и приняли Декларации о вхождении в СССР. 3–6 августа 1940 г., в соответствии с решениями Верховного Совета СССР, эти республики были приняты в состав Советского Союза. Латвийский президент Карлис Ульманис скреплял своей подписью все законодательные акты нового просоветского правительства Латвии, и даже инициировал 12 июля закон о борьбе с вредительством, а после провозглашения Латвийской Советской Социалистической Республики сложил с себя все полномочия. 22 июля 1940 г. он бежал из Латвии, опасаясь ответственности за военный переворот, совершенный им в 1934 г. и преследование политических противников в период своей диктатуры. А теперь внимание, будет очень смешно: Ульманис бежал из Латвии… в Москву. По другим данным, он был насильно депортирован из страны. Неопровержимых доказательств не имеет ни та, ни другая версия, однако сведений о том, что Ульманис был лишен свободы, нет, и потому версия о побеге кажется более правдоподобной. В СССР бывший латвийский диктатор поселился в Ставрополе (тогда Ворошиловске), работал агрономом. Вскоре после начала Великой Отечественной войны был арестован, заболел и умер в тюрьме 20 сентября 1942 г. В 1993–1999 гг. Латвией правил его внучатый племянник Гунтис Ульманис. В этот период Карлис Ульманис был официально канонизирован.

Эстонский президент-диктатор Константин Пяте был арестован советскими властями в конце июля 1940 г. и депортирован с семьей в Уфу, где был вскоре арестован и осуждён на 25 лет лишения свободы. Умер он в заключении в 1956 г. А вот литовский вождь Анастатас Сметона после предъявления Литве советского ультиматума 14 июня 1940 г. сразу смекнул, что дело запахло жареным, и удрал в Германию, передав свои полномочия премьеру Антанасу Меркису, который так же, как и Ульманис, активно сотрудничал с новым народным правительством Литвы. Сметона из Германии перебрался в Швейцарию, а оттуда в США, где погиб при пожаре в 1944 г. Меркис, впрочем, не устроил Москву, и потому сложил свои полномочия, передав бразды правления левому деятелю Юстасу Палецкису, который с 1940 г. по 1967 был председателем Президиума Верховного Совета Литовской ССР.

Подавляющее большинство населения Литвы, Латвии и Эстонии одобрило присоединение к СССР. Ни одного явного случая сопротивления или выражения протеста зафиксировано не было. Согласен, что население Прибалтики поддерживало просоветский политический курс скорее голодным желудком, нежели трезвым рассудком, но осуждать тех же литовцев за то, что они так легко отказались от независимости, не стоит. Кому нужна независимость, если при ней дети не могут посещать школу, старики умирают из-за невозможности получить медицинскую помощь, а батраки и рабочие вынуждены работать в буквальном смысле слова за еду?

Я уж молчу про угнетение нацменьшинств, вопиющее социальное неравенство, политические репрессии и культурный упадок. Кто-то сегодня считает, что уровень культуры в Прибалтике выше, чем в РФ, и даже соответствует европейскому. Вопрос более чем спорный, но если и согласиться с этим, то придется признать, что культурный расцвет в Прибалтике произошел именно в период «советской оккупации». По количеству писателей на душу населения Латвийская ССР занимала первое место не только в Советском Союзе, но и в мире. Попробуйте же назвать тех латвийских писателей, музыкантов, ученых, которых явила миру созданная германскими оккупационными властями в 1918 г. республика?

В качестве исторического курьеза сегодня частенько вспоминают об одной пропагандистской кампании, которая имела место в Эстонии в середине 30-х годов. Проходила она под таким лозунгом: «Каждому хутору — свой сортир!». Если в быт русских крестьян отхожее место прочно вошло в незапамятные времена, то эстонцы, как истинные носители европейской культуры, продолжали гадить, буквально не сходя с крыльца (зимой-то до куста пока добежишь — все отмерзнет). Излишне говорить, что такая практика способствовала широкому распространению инфекционных заболеваний. И хотя президент Пяте лично вручал премии обладателям наиболее комфортабельных сельских сортиров, современные санитарно-гигиенические нормы утвердились в эстонском обществе только при советской власти.

А теперь попробуйте ответить на вопрос: какое отношение к вхождению прибалтийских лимитрофов в состав СССР имел советско-германский договор о ненападении? Допустим на минуту, что «секретный протокол» Молотова — Риббентропа от 23 августа 1939 г. действительно существовал: как он мог повлиять на согласие прибалтийских государств заключить договор о взаимопомощи с СССР? Каким образом гипотетическое наличие протокола могло отразиться на результатах парламентских выборов 1940 г.? И уж совершенно невозможно связать существование некоего «секретного протокола» с массовыми демонстрациями, на которых голодные рабочие (и особенно безработные), крестьяне (в особенности, безземельные батраки) требовали присоединения к Советскому Союзу. Здесь налицо даже не спекуляция на казуистическом трактовании причинно-следственных связей между этими событиями, а демонстративный отказ хоть как-то объяснить связь между ними.

Вот, например, что говорится в решении Европейского суда по правам человека (14685/04, PENART v Estonia):