28 мая 2008 г. в Выставочном зале федеральных архивов открылась историко-документальная выставка «Служим вечности», посвященная 90-летию государственной архивной службы России. На ней были представлен очень любопытный экспонат, означенный как «Записка Р. Г. Пихоя к В. П. Козлову. 29 октября 1992 г.». Смех, да и только: в советские времена «секретный протокол» был скрыт, как говорится, за семью печатями, а потом пришла «демократическая» власть, и упрятала сей артефакт еще дальше. В доказательство же своей демократичности она представила общественности ту самую печать (на деле это оказалась всё-таки пломба), за которой прятали изобличающий документ тоталитарные коммуняки. Нет чтоб хотя бы в честь 90-летия показать людям сенсационную находку из сейфа Горбачева! Вместо нее демонстрируют всякий хлам, не имеющий никакой исторической ценности. О принадлежности этой пломбы, которую можно подобрать на помойке, к «особой папке», в которой якобы хранились секретные документы, ничто не указывает, а верить на слово уже уличенному в махинациях Рудольфу Пихоя не приходится.
Но ведь не случайно она оказалась на юбилейной выставке, куда экспонаты отбирают со всей тщательностью? Разумеется. Надо же документально поддерживать вранье о «секретных протоколах», «оригинал» которых Пихоя якобы держал в руках. Не удивлюсь, если в дальнейшем будет выставлена на всеобщее обозрение коробка, в которой лежал «закрытый пакет» № 34, в котором находился «оригинал» секретного протокола, сейф, в котором лежала эта коробка, или просто доска из пола, на которой стоял этот сейф. Но уж точно, никто не увидит вживую тот скандальный «оригинал», якобы найденный 27 октября 1992 г. Очень трудно увидеть то, чего не существует. По крайней мере, мои обращения в архив оказались безрезультатными.
КВИЦИНСКИЙ
Поскольку при нынешнем режиме моими гражданскими правами чиновники подтерлись, и в архивы пускать не намерены, я решил найти какого-нибудь депутата Госдумы, который запросил бы документы, касающиеся дела о «секретных протоколах» в архивах. Отказать просто гражданину — это одно, а вот послать на… депутата Госдумы — это уже проблематично. Осталось найти хоть одного честного и небоязливого депутата из 450 человек наличного состава. Мой выбор пал на члена фракции КПРФ Юлия Александровича Квицинского. Во-первых, он бывший дипломат, которому этот вопрос может быть интересен, во-вторых, занимает пост первого заместителя председателя Комитета Государственной Думы по международным делам. Поэтому его обращение в МИД не вызвало бы особых подозрений. Наконец, он известен как автор пространной статьи, в которой доказывает, что советско-германский Договор о ненападении 1939 г. — величайшая дипломатическая победа, которой нисколько не стоит стыдиться.[126]
Я позвонил Квицинскому и коротко объяснил, что хочу от него. Тот заявил, что верит в существование «секретных протоколов», но считает их подписание оправданным и необходимым в той обстановке. Тем не менее, он согласился выполнить мою просьбу. Я послал депутату письмо, где коротко раскрыл историю вопроса и тезисно изложил аргументы в пользу того, что «секретные протоколы» — фальшивка. К письму я присовокупил список документов, которые необходимо запросить, а именно:
1. Секретный протокол от 23 августа 1939 года — АП РФ, ф. 3, оп. 64, д.675а, лл. 3–4.
2. Секретный протокол от 28 сентября 1939 года — АП РФ, ф. 3, оп. 64, д.675а, л. 20.
3. Акт Смирнова — Подцероба о передаче в архив МИД секретного протокола в числе других документов. Акт датирован апрелем 1946 г. без указания числа.
4. Секретный протокол о польской агитации — АП РФ, ф. 3, оп. 64, д. 675а, л. 20.
5. Советско-германский Договор о ненападении от 23 августа 1939 г. — АВП СССР, ф. За — Германия, д. 243.
6. Германо-советский Договор о дружбе и границе от 28 сентября 1939 г.
7. Карта к договору о дружбе и границе между СССР и Германией от 28 сентября 1939 года из «особой папки» № 35
8. Заверенная копия секретного протокола от 23 августа 1939 года — АВП РФ, ф. 06, оп. 1, п. 8, д.
9. Заверенная копия разъяснения к секретному протоколу от 23 августа 1939 года от 28 августа 1939 года — АВП РФ, ф. 06, оп. 1, п. 8, д.
10. Запрос начальника генштаба германских военно-воздушных сил об использовании радиостанции Минска в качестве радиомаяка с резолюцией Молотова — АВП РФ, ф. 06, оп. 1, п. 7, д. 74.
11. Беседа наркома иностранных дел СССР В. М. Молотова С Послом Германии В СССР Ф. Шуленбургом 13 июля 1940 г. — АВП РФ, ф. 06, оп. 2, п. 15, д. 156, л. 20–21.
12. Секретный протокол от 10 января 1941 г. — АВП РФ, ф.06, оп. 3, п.1, д. 4, л. 31. Машинопись, заверенная копия.
13. Беседа наркома иностранных дел СССР В. М. Молотова С Послом Германии В СССР Ф. Шуленбургом 12 августа 1940 г. и приложение к записи о беседе — АВП РФ, ф. 06, оп. 2, п. 2, д. 15, л. 44. Машинопись, заверенная копия — АВП РФ, ф. 06, оп. 2, п. 2, д. 15, лл. 49–51, Машинопись, заверенная копия.
14. Беседа Наркома иностранных дел СССР В. М. Молотова с послом Германии В СССР Ф. Шуленбургом от 8 января 1941. — АВП РФ, ф. 06, оп. 3, п.16, д. 4, лл. 26–28. Машинопись, заверенная копия.
15. Беседа Наркома иностранных дел СССР В. М. Молотова с послом Германии в СССР Шуленбургом и председателем германской экономической делегации Шнурре от 9 января 1941 г. — АВП РФ, ф. 06, оп. 3, п. 1, д. 4, лл. 29–30. Машинопись, заверенная копия.
Когда через полтора месяца я позвонил в приемную депутата и поинтересовался судьбой запроса, помощница Квицинского сказала, что она готовит ответ. Мне, конечно, уже стало ясно, что надеяться на помощь пламенного зюгановца Квицинского в деле разоблачения фальсификаторов бесполезно, и интересно было только одно — как он сформулирует отказ на мою просьбу. Ещё через полтора месяца я получил от него такое письмо:
