дороге он ее здорово раззадорил, поэтому Марфа не желала миндальничать.
– Беломордая гадина! – пробасила она на весь этаж. – Что это ты тут себе позволяешь?!
Генштейн поднялся с колена и выпрямился во весь рост. Только тут Марфа заметила, с кем имеет дело, и икнула от неожиданности. На ее щеках мгновенно выступили пунцовые пятна.
– Не знал, Марфа Евгеньевна, что мое лицо кажется вам чересчур бледным, – ехидно заметил Генштейн. – Вы что же, предлагаете мне посетить солярий?
– Обозналась, Лев Михайлович, – забубнила Марфа, отступая в коридор. – Думала, тут Брюковец бесчинствует!
Хмыкнув, Генштейн покинул кабинет и деловой походкой направился к лифту.
– Это что, была подстава, да, Мохов? Тебя Брюковец подговорил, да?
– Да что вы! – вступилась Софья. – Все вышло совершенно случайно! Сначала тут действительно был Брюковец, но пришел ваш главный и отослал его разговаривать с Киевом.
– Почему у меня до сих пор не отвалился язык? Я назвала Льва Михайловича беломордой гадиной! Как я теперь буду смотреть ему в глаза? – сокрушалась Марфа.
– А ты смотри на верхнюю пуговицу его рубашки, – посоветовал Мохов. – Никогда не смутишься.
– Спасибо! – буркнула та и удалилась к себе, раскачиваясь по дороге, словно африканский слон.
– Ужасное недоразумение! – пробормотала Софья, обмахиваясь двумя руками. – Звонила-то не я.
– Хороший был план, – сказал Мохов. – Жаль, накрылся медным тазом.
Сережа был немножко нескладным, зато очень милым молодым человеком и считался весьма перспективным дизайнером. Софья была уверена, что заказ он выполнит как надо. Договорившись о сроках, они распрощались, и, позабыв о всякой опасности, она зацокала каблуками по коридору.
На сей раз Брюковец выскочил на нее из лифта, словно черт из коробочки.
– Что же ты, Сонечка, уже уходишь? – прочирикал он, не давая лифту уехать. – А мы так и не пообщались.
– Всего доброго, – холодно ответила Софья и взглядом еще добавила морозца.
Однако Брюковца подобное бряцание оружием не могло пронять.
– Провожу тебя хотя бы до выхода! – Он втиснулся за ней в лифт и, нажав на кнопку, широко и сально улыбнулся.
Когда лифт дополз до первого этажа и дверцы его раскрылись, Брюковец вылетел из него спиной вперед, разметав стоявших в ожидании людей.
– Дура! – завизжал он, словно жирный ребенок, которого обидела одноклассница. – Чтоб ноги твоей больше не было в редакции!
Пунцовая Софья, проходя мимо, брезгливо обронила:
– Тебя не спросили!
– Еще раз придешь, я... Я тебя метлой вымету, как приблудную мышь!
– И еще раз прокатишься вверх тормашками, – пообещала Софья. – Полетишь прямо с девятого этажа!
Брюковец поднялся на ноги и побежал вверх по лестнице, стараясь скрыться с глаз свидетелей как можно быстрее. А свидетелей его позора было много – народ прятал смешки, а кое-кто стоял, откровенно разинув рот.
– Ну, Лешка, – вслух сказала Софья, выскакивая на улицу и адресуясь к заболевшему Шагалову, – уж мне твоя колика выходит боком!
В «Артефакте» между тем тоже было неспокойно. Вася Капитанов и Кутайкин вошли в конфронтацию, сгубив на корню хорошую творческую атмосферу, которая была так нужна для успешного продвижения заказа. Софье пришлось показывать класс в своей нелегкой профессии.
Впрочем, Кутайкин при ее появлении заметно смягчился, и Вася украдкой смахнул воображаемый пот со лба, показывая Софье, как рад ее вмешательству.
– Придется задержаться часов до восьми! – заявил Олег Осипович, копаясь в своей барсетке.
– Я не могу, – тут же ответила Софья. – Извините, у меня важное дело.
Кутайкин мгновенно надулся и стал разговаривать, поджав губы.
– Ты что? – рассерженно шепнул Вася и пнул Софью ногой под столом. – Какое дело может быть важнее этого?!
– Да, Софья Николаевна, – услышал и поддакнул Кутайкин, – я думал, у вас повышенное чувство ответственности и неколебимое уважение к клиенту...
– Вы не понимаете! – рассердилась та. – У меня маньяк останется без присмотра!
Вася и Кутайкин молча переглянулись.
– Есть один тип, – неохотно сообщила Софья, – которого я подозреваю в особо тяжком преступлении. Надо, чтобы сегодня вечером он был у меня на глазах.
– Но почему у вас?! – вздыбился Кутайкин, словно штормовая волна. – Есть ведь соответствующие органы!
– С виду он очень порядочный человек, а у меня нет никаких доказательств...
Софья отчаянно жалела, что проболталась. Это все нервы! Разве можно выдерживать такой темп и такое напряжение?
Вася и Кутайкин склонили друг к другу головы и принялись отчаянно шептаться.
– Все, Соня, сейчас подпишем документы, и поедешь домой, – сказал наконец Капитанов, откидываясь на спинку стула. – Выпьешь чаю с медом, можешь пропустить рюмочку коньячку. И поспи подольше. Степаныч, я уверен, не будет против.
– Конечно, будет! – возразила Софья. – Я две пятницы подряд ходила в отгулы. И кроме того, как это мы подпишем документы? А слоган?
– Мы договорились, – умиротворенно заявил Кутайкин.
– В каком смысле?
– В обычном, – пожал плечами Вася. – Я придумал стих, а Олег Осипович его одобрил.
– Что, вот прямо сейчас?
– Да, мы давно уже ходили вокруг этого простого и замечательного слогана, – подтвердил Кутайкин. – И только что выхватили его из общей массы вариантов.
– И как же он звучит? – с опаской спросила Софья, перебирая в памяти Васины шедевры.
–
– Что ж, – сказала Софья, боясь поверить своему счастью. – Можно приступать к формальностям?
– Конечно! – горячо подтвердил Кутайкин максимально в нос. – А потом я отвезу вас домой.
Софья озадаченно замолчала, а Капитанов принялся строить ей ужасные рожи, ощерив зубы и вытаращив глаза. По всей вероятности, он призывал Софью согласиться со столь лестным предложением.
– Ах, ладно! – махнула рукой та. – Домой так домой. Отвезете так отвезете. Только как же мой автомобиль? Не хочу завтра с утра толкаться в метро и дышать в воротники сограждан.
– Я отвезу вас на вашем «Фольксвагене», – покровительственно сказал Кутайкин, и Вася за его спиной показал Софье большой палец.
«Что ж, я нашла временную замену Шагалову и договорилась с Кутайкиным. Степаныч меня точно не уволит, даже если я смоюсь раньше времени, – подумала Софья. – Только надеюсь, мой новый шофер не станет набиваться в гости».
Когда Кутайкин уселся за руль ее машины, он буквально лучился самодовольством. «Может быть, он считает, что я уже его с потрохами?» – испугалась Софья.
– Спасибо, что взяли на себя такой труд, – пробормотала она, кося глазом в его сторону.
– Разве это труд – отвезти домой красивую женщину? – сказал Кутайкин так надменно, будто бы не комплимент делал, а читал отповедь.
Потом он надолго замолчал. Молчать вместе с ним было неприятно. Никакого покоя в душе Софья при этом не ощущала. Не приходили ни расслабление, ни умиротворенность. Она ерзала на своем месте и
