– Чего тут такое за безобразия? – строго спросил он. – Если дамочки пищат, нечего к ним и приставать!

Стас мигом развернулся к нему, рявкнув:

– Давай проваливай, хрен стоптанный.

– Тут рядом отделение милиции, – ехидно заметил старичок. – Щас я как закричу!

– Я сам милиция, – сказал Стас и приоткрыл пиджак, показав оружие.

Старичок немедленно отступил, громко проворчав напоследок:

– У, антихристы!

Майя, которая на самом деле вовсе не пищала и вообще не издавала никаких звуков, переступила с ноги на ногу и поежилась. Стас стоял неподвижно и смотрел на свою жертву взглядом вооруженного огородника, решающего, что делать с поганым зайцем, сожравшим его капусту.

Наконец решение было принято. Он отступил в сторону и резко махнул рукой, приказав:

– Пошла отсюда!

Ни слова не говоря, Майя ринулась прямо в кустарник. Продралась сквозь ветки и вывалилась на тротуар, едва не брякнувшись на асфальт. Она была до глубины души потрясена случившимся. Не то чтобы ее никогда не целовали сильно выпившие мужчины – бывало и такое. Но обращаться с ней столь цинично, когда она пришла просить помощи... Да уж, такой подлости от старшего лейтенанта Половцева она точно не ожидала.

Явиться домой в смятении чувств было бы ошибкой. Поэтому Майя некоторое время бродила по улицам, пытаясь успокоиться. Стоял безоблачный летний вечер. Синий купол неба медленно оседал на крыши, и в глубине каждого газона что-то упоительно стрекотало. Подышав воздухом, она достала из сумочки пудреницу и сунула в нее нос. Зеркало отразило лицо, которое вряд ли удалось бы пронести мимо Сильвестра без объяснений. Майе пришла в голову идея замаскировать только что испытанные переживания новыми, более свежими.

Добравшись до дому, она вызвала лифт и отправилась на девятый этаж допрашивать Жабина. После большой разборки с рубашкой и штанами она его больше не видела, впрочем, как и других участников драмы. Возможно, бедняга считает, что Майя его опозорила, и даже не пустит на порог. Однако в ответ на звонок Жабин немедленно открыл дверь. Выглядел он неважно – примерно так выглядит отец пятерых детей, когда мать этих детей уезжает на пару дней погостить к подруге.

– Здрасьте, – сказал он в ответ на вежливое приветствие. – Неужели опять что-то случилось?

– Да нет, с чего вы взяли?

– У вас такой вид, как будто вы только что с пожара.

– Ну, почти, – призналась Майя.

– Вам неплохо было бы чего-нибудь выпить.

– А что у вас есть? – спросила она, уверенная, что Жабину требуется поддержать дух не меньше, чем ей.

– Не знаю, надо посмотреть.

Он отступил в сторону, приглашая ее войти, а потом повел на кухню, шаркая тапочками по паркету.

– Надеюсь, вы не держите на меня обиды? – спросила Майя у его спины, которая вращала лопатками, пока ее хозяин копался в холодильнике.

– Ни боже мой, – ответил Жабин, появляясь с бутылкой горькой настойки. – Это сойдет? А закусывать придется конфетами – больше у меня ничего нет. Только конфеты и манная каша, пропади она пропадом.

Майя огляделась и увидела на плите обугленную кастрюльку, обросшую по краям клочьями засохшего молока. На столе кисла плошка с зернистым месивом, в которую намертво влипла столовая ложка.

– Вам что, одолжили младенца? – спросила Майя, чокнувшись с Жабиным и быстро опорожнив предложенную ей рюмку.

Спиртное она не любила, но полагала, что сейчас у нее просто нет выбора. Лучше вернуться к Сильвестру пьяной, чем вдрызг расстроенной. Его проницательность граничила с колдовством и внушала ей мистический ужас.

– Вы просто не поверите в то, что случилось, – сказал Жабин, глядя на девушку с веселой злостью.

– Я? Неправда. Я поверю во все что угодно.

– Тогда слушайте. Помните ту тетку, у которой я одолжил платье для нашего розыгрыша?

– Еще вы одолжили у нее чулки, – подсказала Майя. – И выдали ее за свою родственницу.

– Точно. Так вот, на самом деле это была никакая не родственница. А курьерша, которая развозит билеты, заказанные по телефону. Я собирался в Турцию. Эх, да что там...

Он выпил еще одну рюмку настойки и зашуршал фантиками. Освободил три конфеты и одну за другой покидал их в рот.

– А как вам удалось ее раздеть? – с любопытством спросила Майя. – Вы ей заплатили?

– Нет, я ее напугал. Сказал, что милиция ищет женщину-маньяка, которая только что задушила на лестнице парочку жильцов. От волнения с ней сделалась горячка. После того, как все ушли, я не смог вытащить ее из постели. У нее поднялась высоченная температура, она вся пошла какой-то сыпью.

– Наверное, это вы накаркали, – предположила Майя, заметив свое отражение в стеклянной полке и удивившись тому, какой всклокоченной она выглядит. Вероятно, необузданность старшего лейтенанта Половцева подействовала на нее гораздо сильнее, чем показалось вначале. – Вы заливали про каких-то мадурайских комаров, помните?

– Надо же было как-то объяснить, почему тетя без одежды. Короче говоря, она теперь у меня тут болеет. А приехать и забрать ее некому.

– Вы вызывали врача?

– Он сказал, что это похоже на сильное нервное потрясение. От нервного потрясения, дескать, может быть все что угодно – и сыпь, и другие неприятные штуки. Поэтому тете нужно отлежаться и прийти в себя. Я кормлю ее манной кашей, – мрачно добавил он. – Больше она почему-то ничего не проглатывает.

– Может, у нее горло болит?

– Ничего у нее не болит, – возразил Жабин. – Иногда она песни поет. И соседи снизу сразу начинают стучать по батарее. Хотя она хорошо поет, с чувством. Слушайте, а чего вы пришли? – неожиданно спохватился он. – Опять милиционеры нашли какую-нибудь дрянь в мусорном баке и приписали ее мне?

– Да нет, все нормально, – отмахнулась Майя, ощутив, что на кухне значительно потеплело. Даже стало жарко. – Я хотела уточнить насчет того случая с вашим побегом через крышу подъезда.

– Забавно, – сказал Жабин. – Сейчас об этом вспоминаешь как о приключении. А тогда мне казалось, что я попал в чей-то ночной кошмар.

– Мне важно узнать, что вы тогда заметили. Ведь именно в тот момент, когда вы лезли на крышу, по лестнице спускался убийца, который пришил невинного парня возле нашей двери.

– Но я ничего не заметил!

– Вы говорили, он кашлял. Тот, кто спускался.

– Не кашлял, а покашливал. Точно как Чепукин. Его я испугался даже больше, чем Янова. Однажды этот тип заманил меня к себе в квартиру и подверг многочасовой пытке. Он говорил, и говорил, и говорил... И выпустил только потому, что я замахнулся на него табуреткой. А когда я лез в окно, то был очень расстроен и про себя решил, что пришью его сразу, без предупреждения – пусть только появится.

– Но вы его не видели, – констатировала Майя.

– Не видел.

– Давайте вернемся к убийце, – предложила Майя. – Значит, он покашливал. А может быть, что-нибудь бормотал?

– Ничего он не бормотал. Впрочем, мне было не до этого, знаете ли.

– А он не топал? – не отставала Майя. – Стучали каблуки по ступенькам или нет?

– Я тогда обращал внимание только на голос Янова, который разговаривал по мобильнику. Так я хотя бы мог сориентироваться, где он находится. Впрочем, нет, тот, кто спускался сверху, не топал. Потому что я еще подумал – он может появиться в любую секунду. Значит, это был убийца? Выходит, наткнись он на меня, запросто мог бы пришить?

– Не думаю, что он готов был кромсать народ направо и налево, – пожала плечами Майя. – Он же