Покрыты скалы инеем,Как дымкой голубой.Ужели я, ужели яВ алмазной стороне?Чегемское ущелиеВсе в голубизне.И я заиндевелыеНе в первый вижу разОвечьи морды белыеС печалью темных глаз.И близкие и дальние,Деревья все подрядКак будто бы хрустальные:Качнешь — и зазвенят.И словно вижу детство я:Как к солнцу на снегу,Едва успев одеться, яИз дому бегу.И тем я счастлив именно,Что светел холод дня.Что воротник от инеяИскрится у меня.Как мехом отороченыДвери и порог.И вижу я отточиныНа крыльях у сорок.Отца посеребренныеКончики усов.И елочки оконныеИз сказочных лесов.А мама заскорузлые,Облитые льдом,Початки кукурузныеС мороза вносит в дом.Люблю зимой нашествиеИнея, когдаОвечьей белой шерстью онОблепит провода.Когда в часы морозныеЯ на стекле окнаЗагадочные звездныеЧитаю письмена.Перевел Я. Козловский
СТОУСТОЕ СЛОВО
Знаю, что горцам, хоть нравы их строги,В облачном крае скалистых земельПесня нужна, словно лошадь в дороге,Песня нужна, словно бурка в метель.Слово, как звездочка полночью темной,Блещет над гребнями темных громад.«Горец без песни — что всадник бездомный»,—Издавна в наших местах говорят.Тот, кто когда-то изрек это первым,Видно, неплохо чеканил слова.Сердце в груди его билось напевно,Светлой и мудрой была голова.Славы при жизни не знал он, конечно,И не в богатстве почил среди гор.Блещет под стать золотому колечкуСлово его, что живет до сих пор.Лошади стоит стоустое слово.Ставший поклонником слов дорогих,
