конвульсиях. Моя рука вылетела из ее лона, и я сама повалилась на постель, не понимая всего окружающего и происходящего, сама бурно кончила.

Когда я открыла глаза и стала приходить в сознание, то первое что я увидела, было большое и безвольное, белое тело распластанной Эмми.

Она валялась на кровати, среди скомканных простыней, бесстыдно разбросав в стороны свои ноги. Я приподнялась на локтях и смотрела на эту затраханую мной женщину, которая лежала, передо мной, на животе, широко раскрыв себя, и демонстрировала мне свое прекрасное тело. Я слегка приподнялась и, склонившись, увидела, как намокла вся простыня у ее ног, как из ее лоно тянутся тонкие струйки ее сока.

Во мне шевельнулась жалость к ней, но жестокость уже овладела моим телом. Тупая боль внизу живота вся изнуряла меня. Я присела рядом с Эмми и запустила к ней прямо в лоно свои пальцы. Не успела я, что-то почувствовать, как Эмми приподнялась, обернулась и грубо мне так сказала.

— Отстань!!!

Я выдернула пальцы и тут же почувствовала, как у меня пошли месячные.

Все, с сексом покончено, надо быстрее выбираться. Хватая по дороге свои вещи, я выскочила из комнаты. Быстро подложив в трусики салфетку, и путаясь в одежде, я бросилась к выходу. По себе знала, что в эти первые часы и дни мне лучше быть одной. Я становлюсь просто невыносимой и могу так зацепить, что со мной потом месяц могут не разговаривать.

Как я выбралась из этого дома и оказалась в своей комнате я уже плохо помнила.

Меня крутило и выворачивало, сильно болело снизу. Видимо, что — то все же было не так и мои побои давали о себе знать.

Быстро собрав вещи, я решила отлеживаться у себя на квартире, дома, поэтому, даже не прощаясь, я спешно уехала.

В нашей городской квартире я сразу завалилась в постель и провалилась в тяжелом сне.

Вечером меня разбудил стук в дверь, и я еще сонная была приятно удивлена визитом старшей медсестры, которая передала мне большой букет цветов от Эмили. Цветы меня просто растрогали.

Еще она привезла продукты и сразу три письма. От мамы и Эмми и от него. Сестра расспросила меня о моем самочувствии.

Она сказала, что Эмилия повезла маму на лечение за границу, и они будут только недели через две. Перед отъездом Эмилия вызвала ее к себе и, беспокоясь о моем здоровье, просила приглядеть за мной, поэтому она здесь. Дальше я постаралась побыстрей ее выпроводить, мне не терпелось самой прочитать письма. Поэтому я не сильно ее озадачила своими разговорами о самочувствии. Думала, что все само собой пройдет.

Как только она вышла я, тут же открыла письмо от него.

Он писал, что только приехал и узнал, что я приболела. Просил показаться ему, как только смогу. Еще он сообщил, что у него есть новости о Белле. Дальше немного о своей работе с отцом и в конце он писал, что хочет, так и написал, «хочу увидеть Вас поскорее и здоровой». В конце он просто подписался «Светило». Я запрыгала от радости и целовала его строки. Он меня помнит, хочет, правда пока только хочет видеть, но главное, что он хочет! Я занервничала, переживала за Белку.

Второе письмо было от мамы. Она так же беспокоилась обо мне и просила беречь себя. Затем она меня огорчила. Писала, что не хотела раньше расстраивать и не говорила о том, что у нее со здоровьем что то не очень, не получается не только поправить, а наоборот. Начала теряться чувствительность всюду внизу живота и она практически уже не чувствует свою собственную «похотницу», так она всегда называла свои женские органы. По настоянию Эмми она дала согласие на лечение в одной хорошей лечебнице за рубежом. Эмми все время будет с ней. Дальше она писала, о том, что Эмми только и говорит обо мне. Она писала, что это она просила Эмми, чтобы мы познакомились поближе, как женщины. По тому, как Эмми отзывается обо мне, она поняла, что я достойно займу ее место. А мама уже ничего не может ей предложить, так как ничего уже не чувствует. Она просит меня быть с Эмми так, как это было у нее с ней. Из этого письма я поняла, почему она так и ни разу больше не составила нам компанию в сауне. И еще я поняла, почему она в тот же вечер просила Эмми отвезти ее в палату. Не хотела нам помешать.

Письмо от Эмми я читала уже в полутьме.

Даже свет не зажигала, так оно меня взволновало и растрогало.

Это письмо меня всю перевернуло. Я даже устыдилась того, что я не испытала всего того, что испытала она и о чем она мне писала. До этого письма я, конечно, думала о ней и вспоминала, как мы приятно провели время. Но не больше. А тут! Мне было стыдно за себя и свои безумные грубости по отношению к ней. А она в этом письме вся изливалась любовью ко мне. Мне было стыдно и одновременно очень приятно читать ее предельно откровенные строки, которые она посвятила мне и своим чувствам ко мне. Мое самолюбие торжествовало. Ведь Эмми, долгое время, оставалась для меня недоступной и казалась мне очень чопорной гордячкой. А тут, она посветила мне такие нежные слова. Слова любви от взрослой и красивой женщины. Передо мной изливалась в любви, эта ранее недоступная, и величавая женщина. Мне было очень приятно. Ее строки заставили меня трепетать так, что опять сильно разболелся низ живота и я, не зажигая свет, легла.

Ночью я очень плохо спала. Все время мысли вертелись вокруг этих трех писем и моего отношения к ним, о том, что мне писали.

Сон, который приснился мне, был нереально правдоподобный. Во сне я сначала занималась сексом с каждым из моих близких и любимых, а потом начались такие сцены вместе со всеми нами, что я проснулась, от страстного желания, кончить. По привычке, я тронула рукой себя внизу, но там кипели другие страсти, и лилась кровь. Я начала мять свои бугорки на груди, но этого мне показалось мало.

Я встала и прошла в ванную комнату.

Меня терзали нелепые мысли о самом невероятном сексе. В возбуждении я принялась рассматривать себя в зеркале и расчесываться. Я расчесывалась, но мое внимание привлекла новая расческа, которую я недавно купила для Белки, а она забыла ее забрать с собой. Расческа была современная, очень удобная с большой вытянутой и гладкой ручкой.

Как я раньше об этом не догадалась.

Ручка была так удобна для мастурбации, что я аж заерзала, сидя на стульчаке унитаза, куда перебралась минутой назад. Но все было так плохо. Ни о каких ручках нельзя было даже подумать, туда мне ход был закрыт напрочь. В тягостном настроении я вернулась и плюхнулась в постель.

Я легла на живот и, просунув руку между ног, стала тереть и прижимать ей свои толстые прокладки. Минуту я помучила так себя, а затем села и ни о чем другом не могла уже помышлять. Мне надо было кончить, иначе я сойду с ума. Почему то мне так остро никогда не хотелось, как было в этот раз. Я раньше могла справляться с этими безумными желаниями, во время таких дней, и наверстывала упущенное сразу же по окончанию цикла. А теперь я просто обезумела. Я так хотела, что мне стало все равно, чем и куда, лишь бы все поскорее проделать. Но как? Я с трудом соображала.

Снизу трогать никак нельзя, проблем не оберешься.

А что если попробовать сзади? Ведь, сколько раз я слышала от девчонок, что так их имели и, поначалу им было не очень, а потом они уже сами об этом просили.

Я вспомнила, как мне рассказывала одна подруга, по большому секрету. Что она пристрастилась и уже не могла в полной мере получить кайф, если не получала секс с другой стороны.

Помню, что я тогда ей возразила и сказала, что это не гигиенично и можно испачкаться. Она меня обидно одернула и сказала, что я последняя дура, что раз я не пробовала, то и не должна болтать всякую ерунду. Все очень просто, только надо аккуратней подмыться и постараться изнутри побольше водичкой выполоскать, а потом все будет чистенько.

Главное, она сказала, чтобы водичка ни в коем случаи не была теплой, иначе она всосется в кишечник и может спровоцировать обратное заражение. Я вспомнила, как она мне откровенно призналась,